Читаем без скачивания Фанатка - Джонатан Бейн

Бледный, дрожащий, словно увидал привидение.

Или как будто его потерял.

Сумеречная зона

— Чем-то накачался, парень?

Рауль окинул его цепким взглядом; нахмурился озабоченно и в то же время с долей презрения. Он в жизни не пускал на порог наркоманов — и уж конечно, не собирался делать это сейчас. И хотя до сих пор он ни разу не выказал Питеру Робертсону неуважения, ясно как белый день, что настало время дать ему от ворот поворот.

— Нет, я… э-э…

— Чушь!

— Ничем не накачался, — внятно проговорил Питер, собравшись. — Клянусь. — Он оглянулся через плечо, отчего Рауль приоткрыл дверь чуть шире и настороженно глянул на улицу.

— Тогда чего ты тут ищешь? — спросил громила.

— Ничего. Совсем ничего. Я просто… — Он встряхнул головой и постарался сосредоточиться. «Ты это можешь, можешь, можешь», — твердил он себе, думая о Джулианне и Кимберли, и даже о Гручо.

Успокоился, насколько мог. Притушил собственный страх, отогнал паранойю. И твердо проговорил:

— Можно войти?

Рауль еще раз с сомнением в него вгляделся, затем открыл дверь ровно настолько, чтобы Питер мог пройти, не шире. Предупредил:

— Только не забудь, где находишься.

— Вы один? — спросил Питер.

— А тебе зачем?

— Ну, просто я… не хочу, чтобы меня еще кто-нибудь услышал.

— С чего это вдруг? У тебя появилось, что скрывать?

— Мне нужен совет.

Рауль засмеялся:

— Совет?

— Да.

— Мой? Какого рожна?

— Речь о… о девушке.

— И что, ты вообразил, будто я понимаю их лучше всех прочих? У меня есть тайное знание, почему они делают все то дерьмо, которое делают?

— Она тайком пробралась ко мне в дом.

— Да что ты говоришь!

— Уже дважды. — Питер подумал и уточнил: — Нет, трижды. Три раза она была там. Что бы вы сделали?

— У меня бы такого не случилось, — ответил Рауль шутливо.

Питер даже не улыбнулся, и громила добавил:

— Ты всерьез меня спрашиваешь?

— Я не знаю, как с этим быть.

— Но хочешь, чтобы кто-нибудь этим занялся?

— Хочу, чтобы оно закончилось.

Рауль чуть поразмыслил:

— Ладно. Тогда в следующий раз лично я сидел бы себе тихо, поджидая ту суку, с дубиной в одной руке и с чертовой «береттой» в другой. — Он наставил указательный палец на дверь, будто ствол пистолета. — Пух! И дело с концом. Ты слышал мой совет. Последуй ему.

Глядя вслед Питеру, уходившему по улице прочь, Рауль сказал себе, что больше писателя в дом не пустит. Тот уже в сумеречной зоне, а Раулю и без него хватает в жизни безумия.

Внезапно он почувствовал, что продрог. Было гораздо холоднее, чем положено для ранней осени, а Рауль терпеть не мог холод. Когда Сочок возвратится, ей придется его согреть: у девчонки это славно получается. Чувствуя, как по спине ползут мурашки, Рауль взглянул на часы, прикидывая, когда придет девушка, и закрыл дверь квартиры.

Дина выждала несколько мгновений и выступила из тени, где скрывалась. Вытащила из сумки наручники — те самые, со стола у Питера в кабинете, — и, держа их за спиной, подошла к двери Рауля и позвонила.

«Вот уж он удивится, когда меня снова увидит», — подумала она.

Две бутылки вина

Ему надо что-то решить.

Ему приходится защищаться.

Сейчас — не тот случай, когда можно сидеть и ждать. И дождаться, что будет слишком поздно. Потом уже сделанного не воротишь и ничего не исправишь. А кто знает, каких дров Дина может наломать. Не угадаешь наперед, что она выкинет.

Устроившись на старом темно-зеленом диване, Питер наблюдал за Кимберли, которая играла в игрушки на полу.

Если с ней что-нибудь случится, он себе не простит.

Он просто не сможет жить.

— Эй, ты!

Он оглянулся на оклик. Джулианна стояла в дверном проеме, ведущем в кухню. Она вытирала руки кухонным полотенцем, и на запястье у нее позванивал браслет — как всегда было и как неизменно должно быть.

— Предполагается, что ты счастлив, доволен и рад, — сказала жена. — Все закончилось.

Если бы это было так! Питер поднялся с дивана и прошел за ней в кухню, Джулианна сняла с вешалки пальто.

— Куда ты? — удивился он.

— На обед у нас кое-что вкусненькое, а к этому делу нужно хорошее вино. Две бутылки. Мы будем кое-что праздновать.

— Давай я схожу, — предложил Питер, не желая, чтобы она выходила из дома. Не сегодня.

— Ты уверен?

— Уверен, — он нежно поцеловал ее на прощание.

Сочок

Сочок не испытывала к Раулю ненависти.

Те, кто приходил к ним в квартиру, могли думать что хотели, однако ненависти в ее душе не было.

В сущности, она по-своему Рауля любила. Он обращался с ней хорошо, смешил. Покупал красивую одежду. Водил в рестораны. Как-то раз он даже возил ее в Пуэрто-Рико. Он называл это рабочим отпуском, но Сочку все равно там понравилось. Обслуживать клиентов в Пуэрто-Рико было куда приятней, чем в нью-йоркских гостиницах.

Перейдя авеню Д, Сочок достала ключи, крепко зажала в кулачке. В случае чего пригодятся как оружие. Впрочем, вряд ли кто к ней пристанет. Имя Рауля в этой округе имеет достаточный вес, чтобы она чувствовала себя в безопасности даже на самых сомнительных бульварах.

Дверь закрывалась на два замка, которые нужно было запирать поворотом ключа, и еще один, который защелкивался сам. Вставив ключ в первую замочную скважину, Сочок хотела повернуть его против часовой стрелки — однако ключ не поворачивался, словно замок не был заперт. Она не придала этому значения, однако и второй замок оказался открыт.

— Рауль становится забывчив, — пробормотала Сочок с осуждением и прибавила ругательство-другое на своем родном языке.

Ладно хоть третий замок сам защелкнулся — а то бы дверь осталась вообще нараспашку.

Сочок вошла в квартиру. Улица была тиха и пустынна, и запираемые изнутри замки лязгнули непривычно громко. А в остальном все было очень спокойно: ни завывания полицейских сирен, ни плача младенца где-то на четвертом этаже, ни лая собак, ни бормотания телевизора. Машин, и тех не видно; даже туристы, которые обычно пытались найти местечко для парковки в нескольких кварталах на восток от модных ресторанов, — даже они куда-то все подевались.

Мир был тих и недвижен, как экран монитора, на котором Питер не набрал ни строчки.

Пока не раздался страшный крик Сочка.

Урок географии

Проходы были такие длинные, стеллажи с товаром — такие высокие. Всюду, насколько видит глаз, — темное стекло бутылок. Они разделены по странам: чисто урок географии. Белые вина, разумеется, стоят отдельно от красных. Сегрегация. Каждый цвет — в своем собственном гетто.

Питер остановился перед Австралией. Джулианна любит австралийские вина. Он великолепно это помнил. Однако не мог взять ни бутылки — так сильно дрожали руки. И похоже было, что дрожат они уже очень давно.

Он огляделся: проход между стеллажей был пуст, ни одного покупателя.

Под силу ли Дине отыскать его здесь?

Может ли быть, что она как раз сейчас за ним наблюдает?

Или она кинулась к нему домой, зная, что его жена и дочка остались в квартире одни?

Его мобильник зазвонил, когда Питер вышел из магазина с плотным бумажным мешком, в который были упакованы две бутылки.

— Алло, — сказал он.

— Питер, мне надоело играть в эти игры.

— Мне тоже, — ответил он и прервал связь. Он услышал достаточно.

Убрав телефон, Питер направился не домой, а к ближайшей станции подземки. Он намеревался ехать на поезде номер 6 до «Пятьдесят Девятой стрит» — станции, где жил Майк Левин.

Питер всю жизнь ездил обычным поездом.

А экспрессом — никогда.

Пола Росси

Рауль сидел в луже собственной крови возле широченной кровати. Дорогой персидский ковер стал темно-красный, мокрый, и орнамент из цветов и листьев был безнадежно испорчен кровью его владельца.

Руки Рауля были заведены за его безмозглую голову и наручниками прикованы к фигурной ножке кровати. В груди была одна-единственная колотая рана. Громила умер от потери крови: удар нанесли не в сердце, а рядом, чтобы смерть не была мгновенной, но наступала бы медленно, долго.

Рауль имел возможность видеть, как умирает.

Однако в свои последние минуты он был не один.

Детектив Пола Росси смотрела, как судмедэксперт приподнял пропитанную кровью рубашку убитого. Рана была маленькая, аккуратная.

— Знакомо? — спросил он.

— Джеффри Холливелл? — отозвалась детектив.

Эксперт согласно кивнул, и Росси прошла в гостиную, где на роскошном кожаном диване съежилась Сочок, дрожа и плача. Росси присела на корточки перед безутешной девушкой, оказавшись с ней лицом к лицу: