Читаем без скачивания Бородин - Елена Дулова

«Дорогой всему нашему музыкальному кружку, горячо любимой и уважаемой Людмиле Ивановне Шестаковой, на память от искренне преданного ей автора неоканчиваемой оперы «Князь Игорь» — А. Бородин».

Когда-то Стасов назвал Мусоргского и Бородина «львиная пара», подразумевая величавую мощь их музыки. Упоминая Вторую симфонию Бородина, он неизменно прибавляет: «Богатырская!» И в «неоканчиваемой» опере друзья ждут от «химикуса» поистине богатырских свершений. Все чаще и чаще в концертах звучат отдельные отрывки из «Игоря». По шуточному замечанию Цезаря Кюи, «Русское музыкальное общество проявляет теперь иногда постыдную слабость: оно не отказывается исполнять предлагаемые ему сочинения «шайки разбойников»!» Слова эти красноречиво подтверждает вот такая, например, афиша:

«Императорское Русское музыкальное общество.

Московское отделение.

Промышленно-художественная выставка 1882 года.

В воскресенье, 15-го августа, имеет быть Седьмой симфонический концерт под управлением Н. А. Римско-го-Корсакова.

Начало в 2 часа дня».

И дальше — подробнейшая программа. В этом концерте прозвучали сочинения Глинки, Антона Рубинштейна, Цезаря Кюи. Впервые в Москве исполнена музыкальная картина Бородина «В Средней Азии». Также впервые — ария Кончака из оперы «Князь Игорь».

Меня несказанно радуют музыкальные победы нашего «химикуса». Обе симфонии теперь уже хорошо известны. Их играют часто и с неизменным успехом. Романсы его весьма, весьма любимы. Наконец и новый квартет явился. Тут уж, конечно, не обошлось без влияния Катерины Сергеевны. Слава ей и благодарность. А я всеми правдами и неправдами добиваюсь продолжения «Игоря». Готов пойти к автору хоть в секретари, хоть в переписчики. Какой красоты музыка получается! Только одно обидно, что это море наполняется по капле. Все наши восторги и уговоры мало помогают. Слишком много чужих забот на плечах Александра Порфирьевича. Одни благотворительные концерты чего стоят. Сколько отнимают сил, времени. Право, только Бородин при его обаянии и бесконечном терпении может сварить музыкальную кашу с эдаким любительским оркестром. У него там все играют: академические студенты, богатые меценаты, бедные врачи, юные консерваторцы. И отлично получается.

Все мы уже стареемся, ходим в «мэтрах». Со многим смирились, ко многому смягчились. Вечный спор с москвичами поутих. Радуемся наездам Чайковского. В высшей степени приятное общение. Мне кажется, он свободнее нас в своих музыкальных пристрастиях. Оттого ему бывает и проще, и легче.

Осколки нашего кружка спаяны теперь молодыми силами. Прекрасная, даровитая молодежь. Вот Саша Глазунов, наш любимец. Стасов так просто заходится от восторга. И то сказать, ведь совсем мальчонка. Вроде меня, когда я еще в гардемаринах был. А нынче Балакирев уж продирижировал Сашиной первой симфонией. Публика потребовала автора да так и оторопела, увидав на нем гимназический мундир. Верно, у этого юного Самсона впереди много подвигов. А для подвигов нужно значительное поле деятельности. Поддержка нужна, возможность писать музыку, издавать, исполнять ее. Тут нашему молодняку сильно повезло. У них сразу с первых шагов есть покровитель. Явился на музыкальном горизонте человек богатый, образованный, умный и щедрый — Митрофан Петрович Беляев. Страстно увлечен русской музыкой. Кажется, все сделает, чтобы она только звучала, звучала и звучала.

Митрофан Петрович Беляев опекает молодежь, с величайшим почтением и любовью относится к старшим «балакиревцам». Он организует концерты, в которых звучат их новые сочинения. Атмосфера и публика здесь напоминают времена расцвета Бесплатной школы. В зале тот же энтузиазм, восторженный прием, вызовы авторов и… довольно много пустых кресел. Беляеву еще предстоит выполнить роль «завоевателя публики». Но дело поставлено с размахом. В Лейпциге Митрофан Петрович организовал издательскую фирму и первым делом нагрянул к. Бородину и Римскому-Корсакову: фирма готова выпустить в свет партитуры и клавиры их сочинений. В том же Лейпциге 4 мая 1883 года назначена к исполнению Первая симфония Бородина. Немного позже она прозвучит и в Бельгии. По просьбе Листа Александр Порфирьевич отправляет ему партитуру и оркестровые голоса симфонической картины «В Средней Азии». Надо заметить, что Лист с первого знакомства очарован этой пьесой. Они с Бородиным шутливо называют ее между собой «Верблюды». Автор испрашивает разрешения посвятить «Верблюдов» маэстро. Конечно, следует восторженное и растроганное согласие. По инициативе Листа симфоническая картина «В Средней Азии» впервые исполнена в Германии, в Йене, 10 декабря 1883 года. И вскоре Бородин получает афишу, на которой рукой маэстро начертаны слова приветствия и поздравления.

Как ни сержусь на Сашуру за какие-нибудь мелочи, а все выходит, что в радикальных вопросах он всегда прав. И мою вечную дрожь да суету никому другому не удается так унять. Кажется, уж как я взялась его воспитывать в молодые наши годы… ан глядь, давно сама от него выговоры получаю. И всегда поделом. Надо иметь его золотое сердце, чтобы из укора или наставления всегда выходило одно утешение. Вот и в нынешнее безалаберное лето в Питере сумел, душенька, как-то меня утешить, и от болезней отвлечь, и на прогулки возить. Правду надо сказать, много хлопочет и заботится о нас Анка. Сколько лет прошло, как Саша все сумел сделать: ее «в дочки» повернуть, а мое горячее воображение укротить. И такой она верный нашему дому человек, просто на редкость. Иногда судьба разводит надолго, потом опять сходимся. То в Москве, то в Петербурге, то где-нибудь на даче. Всегда, всегда хлопочет о нас. А не сказать, чтобы стала счастливее. Сынок у нее слабенький, средств особенных нет, с имением сложности, да и сама здоровья не крепкого. Обещает вышить для Саши две подушки турецким шитьем. Потому что теперь у Сашуры совершенно детское упоение «мечтой». Даже по ночам от восторга просыпается. А мечта его — сделать себе «восточный кабинет». При том без особых расходов. Если все получится, будет красота удивительная. Носится по базарам, разыскивает старые ковры и ткани, мастерит подушки и валики. Уверяет, что теперь в Париже большая мода на все линялое, так что старые ковры и есть самый шик. Словом, развлечения хватит на всю зиму. Хорошо, хоть немного отвлекся от тревог и волнений.

Приехал голубчик Корсаков. Приехал и учинил целое представление. Сложился в три погибели, встал на колени, бьет поклоны, причитает. Изображает, как он рыдает и молится об окончании «Игоря». Александр совсем сконфузился. Ну потом, конечно, посмеялись. Однако Сашура стал чаще раскрывать свою папочку. Ту, на которой написано «Либретто «Игоря» и музыкальные дела». Снова думает-передумывает некоторые места. Натащил книжек от Стасова. Вижу, что и музыкальными идеями увлечен. Вечер поработал, другой, третий. А на четвертый опять до ночи занимался деловыми бумагами. «Потону я, — говорит, — когда-нибудь в Российском Чернильном море». Тем временем дело идет к расставанию. Осень петербургская подбирается.