Читаем без скачивания Нашествие. Москва-2016 - Андрей Левицкий

— Это следующий шаг, — кивнул Яков. — Но лаборатория аж в Подольске, туда далеко, Кремль гораздо ближе. Мы ведь не знаем, что там теперь, в городе. Вроде пожары стихают уже, дыма меньше стало, выстрелов почти не слышно… Что это значит?

Кир предположил:

— Варханов разбили? Ведь это столица, здесь столько полиции и военных! А может, наоборот…

— Значит, завтра все и узнаем, — Яков Афанасьевич хлопнул ладонями по столу и встал. — Ты видишь: военные снаружи не появляются, ни авиации, ни пехотинцев — никого. Стало быть, внутрь они не могут проникнуть, так же, как мы — наружу выйти. Значит, двинемся теперь в обратном направлении, к центру. А насчет того, как к месту, где ты лэптоп оставил, проникнуть… Этот вопрос я решу как-нибудь. Есть способы. Так что, Кир Иванович, сейчас соберем все, подготовимся, поспим немного — и выедем засветло.

Кирилла разбудил взгляд. Он был пристальный и злобный, и какой-то безумный, а еще кровожадный. Угрожающий. Страшный. Во сне Кира словно кипятком обдало, жар прокатился по телу, он сел на жалобно скрипнувшей койке — и увидел два желтых светящихся глаза в углу у печки, на которой похрапывал Яков Афанасьевич.

Глаза смотрели не мигая. Затем из угла донеслось пронзительное громкое шипение. Кирилла пробрала дрожь, он взялся за катану, которую на ночь клал рядом, и медленно потянул из ножен. Желтые глаза качнулись вперед, будто их обладатель высунулся дальше из норы.

Что-то было не так. Глаза, этот обливающий жарким страхом взгляд, — в них была неестественная сила. Гипноз, телепатия? Кир словно очутился в глухом холодном подвале, в полном мраке, в котором к нему крадется кто-то большой и темный, он все ближе, он протягивает когтистую руку, вот-вот коснется лица…

Едва не вскрикнув, Кирилл вскочил, пытаясь сбросить чертово наваждение, выставил катану и кинулся, с грохотом перевернув стол, в ту сторону, где были глаза. Нагнулся, метя в них клинком. Вновь шипение, глаза мигнули — и пропали.

— Что такое?! Что случилось, Кирилл?!

Щелкнула зажигалка. Яков Афанасьевич, полностью одетый, сел с ружьем в руках. Зажег свечу в блюдце на краю печки. Тусклый свет озарил стоящего под стеной в одних штанах Кирилла с катаной.

— Чего ты вскочил?

— Яков… Ты говорил, когда я еще валялся, крысы из-под пола полезли?

Голос его слегка дрожал. Агроном спрыгнул с печки и стал надевать туфли.

— Было дело. Ну так что?

— Какой-то гость к нам снизу пожаловал. Я проснулся… ну как от кошмара. А он на меня из угла этого глядит. Глаза желтые, светятся. Такие… страшные. — Кирилл говорил отрывисто, его все еще не отпустило, паника накатывала волнами, все более мелкими, слабыми.

— Может, привиделось? — спросил Яков неуверенно. — Приснилось?

— Да брось, мне никогда… Вот, слушай!

Он развернул катану клинком книзу, занес ее обеими руками, будто собирался вонзить в пол.

Яков снова схватился за ружье. Под полом шуршало — тихо, но явственно. Звук сместился к центру комнаты, смолк… и через несколько секунд возобновился уже возле печки, прямо под ногами агронома, который едва не подскочил.

— Не пойму, где это, — растерянно произнес он. — Ведь пол из глины — нет там подпола.

— Значит, ходы крысиные прорыты, — возразил Кир. — А здесь в стене дырка. Но только это не крыса была, точно говорю. Глаза слишком здоровые, да и что это за крыса с желтыми глазами?

Шум стих — кажется, подземный обитатель убрался куда-то за стену. Яков присел на лавку у печки, Кирилл вернулся на койку и стал одеваться.

— Если не крыса, так кто? — спросил агроном.

— Тварь вроде тех гиен. Которая вместе с варханами сюда… Это что такое?!

Снаружи испуганно заржала лошадь, на ночь привязанная в сарае.

— Оно Маруську может укусить! — Агроном бросился наружу с ружьем наперевес, крикнув напоследок: — Фонарик возьми, на столе лежит!

Старая гнедая кобыла Маруська вздрагивала, дергала головой и пятилась, натягивая привязанную к крюку веревку. Больше никого в сарае не было. Кирилл прошелся вдоль стены, направив вниз луч фонарика — и нашел в земле несколько дыр, причем парочка была довольно внушительных размеров, в такие и кошка пролезть сможет. Яков успокаивал Маруську, гладил ее, хлопал по холке, ласково что-то приговаривая. Кир кобылу несколько опасался, боясь, как бы она его не лягнула (он где-то прочитал, что удар копытом может сломать человеку бедро, и с тех пор сторонился лошадей), а Яков, наоборот, очень ее любил и всячески жалел.

— Точно говорю, желтоглазый этот и здесь побывал, — вынес свой вердикт Кирилл, возвращаясь к агроному. — И Маруську твою напугал, как меня перед тем.

Он замолчал, когда Яков поднял указательный палец. Прислушавшись, Кирилл поспешил из сарая, в то время как агроном стал отвязывать кобылу.

Снаружи раздавалось многоголосое тявканье и завывание. Посреди двора Кир повернулся кругом и замер, уставившись в ту сторону, где за деревьями и зарослями бурьяна было Жаково. Там разгорался пожар, зарево становилось все сильнее. Тявканье тоже доносилось оттуда. Оно усиливалось.

— Что там? — спросил Яков, выходя. — Горит!

— Да, деревня твоя. И, по-моему, я шум моторов слышу. А гиены сюда бегут.

— Быстрее, тащи вещи наружу! Да не стой ты!

Кир бросился в дом. Еще с вечера, решив, что выедут до рассвета, они запаковали все, что хотели взять с собой; свертки и пакеты аккуратный Яков Афанасьевич сложил на лавке под стеной. Кирилл надел куртку, нацепил рюкзак, но катану в него совать не стал — повесил ножны на ремень слева. Проверив, цел ли «Король Джунглей» в кармане куртки, схватил с лавки сразу три пакета и побежал обратно во двор. Там Яков запрягал тревожно ржущую Маруську. Гиены тявкали совсем близко. Кир бросил пакеты на задок машины, кинулся обратно, схватил два свертка побольше…

— Сюда! — завопил Яков. — Они уже здесь!

Двор был озарен багровым светом, тявканье оглушало. Кир добежал до автовозки, перебросил свертки через бортик. Яков, выпрямившийся на передке, прокричал:

— Кир, залезай! Ну!

Глухо затопали копыта по земле, автовозка поехала. В борту слева агроном сделал дверцу на петлях, с засовом изнутри — Кир нырнул в нее, перевернулся на дне повозки, захлопнув дверцу, сдвинул засов и выглянул.

— Держи! — сжимая вожжи одной рукой, Яков сунул ему оружие, и Кирилл машинально схватил его, хотя стрелять толком не умел.

Маруська вломилась в заросли рядом с сараем, пробила кусты и влетела в овраг. Автовозка закачалась, затрещали ветки.

— Но-о-о!!!

Они взлетели по другому склону, едва не зацепив колесом дощатый крест на могиле бабки Пани. Позади в овраге начали появляться гиены. Крупная пятнистая тварь прыгнула на телегу, и Кирилл, выставив длинный ствол над бортиком, пальнул ей в морду.

Он попал, хотя действовал совсем неловко. Отдача вбила приклад прямо ему в лицо, и боль прострелила челюсть. Закричав, Кир выпустил ружье, опрокинулся на спину, вернее, на рюкзак, который не успел снять.

Гиену отбросило. Дико ржущая кобыла выволокла автовозку из оврага и понеслась прямо на ржавый трактор. В последний момент Яков сумел, сильно натянув вожжи, повернуть ее — они покатили вдоль поля. Кирилл сел, держась за нос, из которого текла кровь. Оскалившись, осторожно потрогал зубы — они тоже были в крови.

Яков крикнул:

— Они за нами! Где ружье? Зарядить надо!

— Упустил я ружье! — выкрикнул в ответ Кир, сморщился от боли в челюсти и добавил уже тише: — Выпало.

Спутник дернул повод, снова закричал на Маруську, которая и так уже бежала на пределе своих куцых возможностей. Вытерев кровь рукавом куртки, Кирилл привстал. Гиены нагоняли — стая двигалась клином, впереди бежала кривоногая тварь со сморщенным горбом, похожим на сложившийся стопкой мешок. Некстати пришла мысль: для чего тварям горбы, как у верблюдов? Значит, они из какого-то засушливого места?

Он лихорадочно огляделся. Что делать? Автовозка невысокая, они начнут прыгать через борта…

— Кирилл, догоняют же! — крикнул Яков, не оглядываясь. — Сделай что-нибудь! Я быстрее не могу!

Встав на колени, Кир отцепил ножны от ремня. Вытащил катану, бросил на дно. Достал из куртки нож и полоснул по одному свертку. Поднял голову — кривоногая гиена была прямо за автовозкой, вот-вот прыгнет. Оторвав от свертка кусок ткани, Кир стал наматывать ее на конец ножен.

— Где настойка?! — крикнул он.

— Что?

— Настойка! Хоть одна бутылка есть? Быстрее соображай!

— Нет, они все в сумке, которую ты не…

— А что есть? Горючее?

— У левого борта ящик, там глянь!

В этот момент кривоногая гиена прыгнула. Сделала она это слишком рано и упала на телегу сзади — голова внутри, зад снаружи. Тварь заскребла когтями по металлу и свалилась обратно.