Читаем без скачивания Переходный возраст. Не упустите момент - Лоуренс Стейнберг

Анжелика вызывает сочувствие по многим причинам, в частности потому, что от нее мало что зависело в ситуации, в которой она оказалась. Но даже когда она имела возможность действовать в своих собственных интересах, она отвлекалась на немедленное вознаграждение (отношения с приятелем) и не прогнозировала долгосрочные последствия своих действий (или бездействия). Я говорю не о том, что Анжелика сама виновата в тех трудностях, с которыми столкнулась, или что можно не обращать внимания на реальные сложности, стоящие на пути детей из бедных семей. Я хочу подчеркнуть, что проблемы Анжелики не связаны с академическими достижениями (у нее были хорошие оценки, высокие результаты тестов, и она прошла программу подготовки к университету) или с недостатком денег (Университет Эмори обеспечил бы ей финансовую поддержку, если бы она своевременно заполнила все документы). Недавняя оценка федеральных программ{205}, направленных на подготовку студентов из необеспеченных семей к обучению в университете, показала, что единственная форма взаимодействия, которая считалась научно обоснованной – программа Upward Bound, – фактически не работала. Более того, в противовес распространенному мнению, исследования программ финансовой помощи и кредитов на получение образования{206} показали, что они не влияют на факт завершения обучения в высшем учебном заведении.

Соединенные Штаты столкнулись с нехваткой специалистов с высшим образованием. Те, кто считает, что эту проблему можно решить простым увеличением числа курсов подготовки к колледжу и объема финансовой помощи, заблуждаются. Так же как заблуждаются и те люди, которые полагают, что решить проблему трудовых ресурсов можно, убедив как можно больше молодых людей поступить в колледжи и университеты. Если в результате мы получим больше таких «Анжелик», то ничего не добьемся и только загоним многих бедных людей в долговую ловушку.

Урок, который можно извлечь из истории Анжелики, не в том, что не следует снижать барьеры для людей из необеспеченных семей, а в том, что любые попытки обречены на провал, если люди, которым дают возможность обучения, не горят желанием воспользоваться этой возможностью и извлечь из нее максимум выгоды для себя. Поощрять людей тратить все больше времени на получение образования, если у них отсутствует психологический настрой на достижение в этом успеха, – занятие безнадежное.

К сожалению, история Анжелики типична. Сегодня в США почти треть студентов, поступивших на очное двухгодичное обучение в колледже, бросает учебу после первого года; примерно то же самое происходит с 20 % студентов, поступивших на четырехлетние программы обучения в колледже. Объем финансирования в абсолютном и относительном выражении, который выделяется в США на высшее и среднее профессиональное образование, превышает данные практически любой другой страны мира. В США один из самых высоких среди развитых стран показателей по числу студентов, поступивших в высшие учебные заведения. И далеко не такие радужные цифры по числу выпускников{207}. Заставить американских подростков пойти учиться после школы не проблема. Проблема в том, чтобы они доучились.

Чего не хватает Люси

Недостаток самоконтроля и неспособность стремиться к далекой цели – проблема не только представителей незащищенных слоев населения. Не так давно во время обеда со своим близким другом я пожаловался ему, что не в состоянии прогнозировать, кто из студентов, поступающих на нашу программу, в результате станет лучшим учеником и успешным ученым.

Я поделился с ним последним случаем, который стал для меня источником разочарования. Речь шла о моей студентке; ее оценки и результаты стандартизированных тестов были выше всяких похвал, однако в течение первых трех лет нашей докторской программы ее работа являлась абсолютно непродуктивной. Мы с Люси (имя студентки изменено) встречались, обсуждали идею, которая ее занимала, и я просил ее изложить эту идею в письменной форме, не больше пары страниц, и объяснить, чем она интересна. Исходя из практического опыта, я знаю, что, когда студенты формулируют свои идеи в письменной форме, это помогает им структурировать мыслительный процесс. Чтобы не делать это упражнение слишком официальным, я всегда прошу студентов не волноваться по поводу манеры изложения, а просто написать все так, словно они объясняют свою идею другу или члену семьи, которые ничего не знают о психологии.

Ситуация с Люси всегда развивалась по одному и тому же сценарию. После нашей встречи она уходила воодушевленная, а затем просто исчезала на несколько недель, всячески избегая контакта со мной. Когда же мне, наконец, удавалось ее поймать, и я спрашивал, как насчет изложения ее идеи, она пожимала плечами и смущенно улыбалась. Я предлагал назначить еще одну встречу, мы так и делали, и история неизбежно повторялась. Это продолжалось в течение нескольких лет, и я уже был готов предположить, что она решила сменить специальность или, по меньшей мере, научного руководителя.

Некоторые профессора проявили бы большую настойчивость, пытаясь решить глубинную проблему, но это не мой метод, и это первое, о чем я ставлю в известность студентов, выказавших желание заниматься наукой под моим руководством. Для того чтобы добиться успеха на научном поприще, требуется способность самостоятельной мотивации и проявление инициативы: если ты преподаватель вуза, никто не проверяет, как ты проводишь свои исследования. Если человек хочет быть успешным ученым и надеется когда-нибудь получить контракт преподавателя без ограничения срока полномочий, он должен уметь контролировать себя и делать то, что надо, даже когда не хочется. Я хочу, чтобы мои студенты научились этому как можно раньше. Если я буду ходить за ними следом и постоянно проверять, сделали ли они свою работу, пользы от этого не будет ни для кого.

Я раздумывал о том, почему изначально решил стать научным руководителем Люси и что упустил в своей оценке. Мысленно я пробежался по списку из тридцати аспирантов, с которыми работал все эти годы, и попытался проанализировать, что неизменно отличало тех студентов, которые впоследствии добились успеха, от тех, которым этого так и не удалось. Это, несомненно, не был ни один из тех факторов, на основании которых принимается решение о зачислении: результаты теста GRE[24], общий средний балл в школе (GPA), рекомендательные письма, предыдущий опыт исследовательской деятельности, эссе с описанием цели поступления в университет или краткое личное собеседование. Пока я проделывал это упражнение, соотнося бывших студентов и их дальнейшую карьеру с моими воспоминаниями об их достижениях, когда они только поступили, меня поразило, что вся информация о студентах, на основании которой мы принимаем решение о зачислении их на обучение по докторской программе, не дает возможности предсказать, насколько успешными они окажутся в данной области.

Друг, с которым мы ели суши в тот день, является основателем признанной международной инвестиционной компании, управляющей миллиардами долларов институциональных инвесторов. В управлении этой компании находится целевой капитал частных фондов, некоммерческих организаций, ведущих университетов, пенсионные счета крупных корпораций и пенсионные фонды государственных организаций. Его мнение о ситуации на рынке ежедневно цитируется на страницах Wall Street Journal, Barron’s, Financial Times и других авторитетнейших финансовых изданий. Надо ли говорить, что когда его компания принимает на работу новых аналитиков, то мой друг выбирает их из лучших выпускников самых известных бизнес-школ в мире. Мне было любопытно, как он нанимает новых сотрудников и не случается ли у него промашек.

Компания моего друга известна своим подходом к инвестированию – точным, скрупулезным, основанным исключительно на анализе данных. В отличие от других инвестиционных фирм, которые полагаются в своей работе на совокупность точных данных, общего впечатления и интуиции, его аналитики строят сложные статистические модели на основании огромного количества данных. Качество инвестиционных решений компании зависит исключительно от точности этих моделей.

Учитывая приверженность моего друга к точным данным и тот факт, что по роду своей деятельности он сам занимается прогнозированием, я предположил, что он должен безошибочно использовать точные данные, чтобы определить, кто из претендентов на работу будет самым эффективным аналитиком. Каково же было мое удивление, когда он признался, что не всегда удачно выбирает новых сотрудников. Мы начали делиться своими историями о лучших (и худших) студентах и сотрудниках. Он согласился со мной, что те люди, которые впоследствии стали лучшими аналитиками его компании, не всегда были самыми блестящими студентами или выпускниками самых престижных программ, но у них всех была одна общая черта, которая становилась очевидной только тогда, когда они уже некоторое время работали в компании. Все очень просто: они работали гораздо усерднее. Как и все остальные аналитики, они строили статистические модели на основании сотен данных. Но когда они искали данные, они копали глубже. Они читали больше отчетов, привлекали больше экспертов, собирали информацию по большему числу показателей деятельности компании. Для них не было мелочей.