Читаем без скачивания Доктор Сон - Стивен Кинг

День рождения Абры праздновали у Стоунов на заднем дворе — уютном, поросшем зеленой травой, с зацветающими яблонями и кизилом. В дальнем конце двор огораживал забор из рабицы с воротами, снабженными кодовым замком. Забор был решительно уродлив, но Дэвида и Люси это не волновало, потому что за ним текла река Сако — на юго-восток через Фрейзер, Норт-Конвей и через границу — в Мэн. Реки и маленькие дети — опасное сочетание, считали Стоуны, особенно весной, когда Сако разливалась и бурлила от тающих снегов. Каждый год в местной газете сообщалось по крайней мере об одном утонувшем.

Сегодня детям хватало занятий и на лужайке. Они смогли осилить только одну организованную игру — «Делай как я», но были достаточно большими, чтобы носиться (и иногда кататься) по траве, лазать как обезьянки по Абриной игровой площадке, ползать по Веселым туннелям, которые установил Дэвид с помощью еще пары отцов, и лупить по воздушным шарам, разлетевшимся по всему двору. Все они были желтые (любимый цвет Абры), в количестве не меньше шести дюжин, как мог бы засвидетельствовать Джон Далтон. Он помогал Люси и ее бабушке их надувать. Для женщины за восемьдесят у Четты были на удивление мощные легкие.

Всего детей было девять, включая Абру, и поскольку с каждым пришел по крайней мере один из родителей, присмотра за ними хватало. На задней веранде поставили складные стулья, и когда вечеринка набрала обороты, Джон уселся на один из них рядом с Кончеттой, нарядившейся в дизайнерские джинсы и футболку «Лучшая в мире прабабушка». Она уплетала огромный кусок именинного торта. Джон, набравший за зиму несколько фунтов балласта, ограничился одним шариком клубничного мороженого.

— Не знаю, куда у вас все девается, — сказал он, кивая на быстро исчезающий торт на ее бумажной тарелочке. — Вы такая худенькая — в чем только душа держится!

— Может, и так, каро, но у меня одна нога полая внутри. — Она посмотрела на бесчинствующих детей и глубоко вздохнула. — Жаль, что моя дочь всего этого не видит. Я мало о чем сожалею, но больше всего — об этом.

Джон решил не развивать это ответвление темы. Мать Люси погибла в аварии, когда та была младше, чем Абра сейчас. Он знал об этом из семейной истории, которую Стоуны заполняли совместными усилиями.

Так или иначе, Четта сама сменила тему.

— Знаете, за что я люблю детей в этом возрасте?

— Нет.

Сам Джон любил их в любом возрасте… по крайней мере лет до четырнадцати. В четырнадцать лет их железы включали сверхсветовую скорость, и большинство из них чувствовало себя обязанными ближайшие пять лет вести себя как какашки.

— Посмотрите на них, Джон. Это детская версия той картины Эдварда Хикса, «Мирное царство». Шестеро белых детишек — ну еще бы, мы же в Нью-Гэмпшире, но также и двое черных, и прелестный корейский ребенок, который мог бы рекламировать одежду в каталоге Ханны Андерсон. Знаете эту песенку из воскресной школы, «Красный, желтый, белый, черный — каждый Богу равно дорог»? В точности как здесь. За два часа ни один из них не замахнулся кулаком, даже не оттолкнул другого со злостью.

В улыбке Джона — который видел немало пинающихся, толкающихся, дерущихся и кусающихся малышей — смешались в равных пропорциях цинизм и сожаление.

— А чего от них еще ожидать? Они все ходят в «Маленькие друзья». Это здешний модный детский сад, и цены там тоже модные. А значит, их родители — как минимум верхушка среднего класса, выпускники колледжа, исповедующие евангелие «Уступай и ладь со всеми». Эти дети — фактически одомашненные общественные животные.

Джон остановился, потому что она нахмурилась, но мог бы и продолжить. Он мог сказать, что лет до семи или около того — так называемый «сознательный возраст» — дети все впитывают как губки. Если они растут среди людей, которые ладят друг с другом и не повышают голоса, то и сами ведут себя так же. Если их воспитывают любители кусаться и орать… м-да.

За двадцать лет работы с детьми (не говоря про воспитание двух собственных, которые теперь учились в хороших школах из той же серии «Уступай и ладь со всеми») он не полностью растерял романтические идеи, с которыми когда-то выбирал специализацию в педиатрии, но эти годы поумерили его пыл. Может, дети и приходят в этот мир «в ореоле славы», как столь уверенно заявлял Вордсворт, но при этом они еще и какают в штаны, пока не войдут в разум.

В полуденном воздухе раздался чистый перезвон колокольчиков — как на фургончиках с мороженым. Дети обернулись на звук.

С подъездной дорожки дома Стоунов на лужайку выкатилось нечто удивительное: парень на абсурдно гигантском трехколесном велосипеде. На нем был пижонский костюм в духе сороковых годов. В петлице отворота торчала бутоньерка размером с тепличную орхидею. Чтобы удобнее было крутить педали, брюки (тоже гигантские) парень засучил до колен. К рукояткам руля были прикреплены велосипедные звонки, которые он приводил в действие движением пальца. Велосипед качался из стороны в сторону, но каким-то чудом не падал. Из-под огромного коричневого котелка торчал безумный голубой парик. Позади с большим чемоданом в одной руке и складным столиком в другой шел Дэвид Стоун. Вид у него был озадаченный.

— Детки, детки! — прокричал человек на велосипеде. — Собирайтесь, собирайтесь скорее, представление начинается!

Второго приглашения не потребовалось: они уже бежали к нему со смехом и криками.

Люси подошла к Джону и Четте, села рядом и комически сдула волосы, чтобы те не лезли в глаза. На подбородке застыло шоколадное пятно.

— Узрите волшебника. Это уличный актер, летом выступает во Фрейзере и Норт-Конвее. Дэйв увидел объявление в бесплатной газете, поговорил с парнем и нанял. Его зовут Реджи Пелтье, но сам он предпочитает называть себя «Великий Мистерио». Посмотрим, как долго он сможет удержать их внимание — на велосипед-то они уже насмотрелись. Я думаю, максимум — три минуты.

Джон решил, что она ошибается. Парень все рассчитал именно так, чтобы захватить внимание малышни, а его парик был смешной, а не страшный. На веселом лице не было грима — тоже к лучшему. Клоуны, по мнению Джона, слишком переоценены. Дошколят они пугают до смерти, а дети постарше находят их в лучшем случае скучными.

«Что-то ты сегодня разворчался».

Может, потому, что он пришел поглазеть на чудеса, а их не случилось. Ему Абра казалась самым обычным ребенком. Улыбчивей, чем большинство детей, но улыбка, похоже, была семейной чертой. Во всяком случае, не считая моментов, когда Четта и Дэйв начинали пикировки.

— Не стоит преуменьшать детские способности, — он перегнулся через Четту и вытер своей салфеткой пятно на подбородке Люси. — Если представление хорошее, он сможет занять их минут на пятнадцать. А может и все двадцать.