Читаем без скачивания Драконье крыло - Маргарет Уэйс

Может быть, молния повредила механизм. А может, началась пересменка. А может, наверху что-то случилось. Лимбек этого не знал – да это и неважно. Верь он в богов – он горячо поблагодарил бы их. Но, поскольку в богов он не верил, он просто взобрался на скалу, сжимая в руке кусок коралита, и осторожно приблизился к ближайшему ковшу.

Там, где ковш уходил в коралит, металл был весь исцарапан. Лимбек понял, что, если оставить знак здесь, его никто не заметит. Значит, надо оставить знак на верхней части ковша. А это значит, что надо найти ковш, который совсем зарылся в землю. А это значит, что этот ковш в любой момент может пойти наверх и обрушить на голову Лимбеку тонны камней.

Наконец Лимбек робко подобрался к подходящему ковшу. Рука у него тряслась так, что кусок коралита стучал по ковшу, издавая мелодичный звон. Следов он не оставил. Лимбек стиснул зубы. Отчаяние придало ему сил. Он нажал сильнее. Раздался душераздирающий скрип. Но зато на блестящей поверхности появилась длинная царапина.

Однако одной царапины мало. Наверху могут решить, что это случайность. Лимбек провел еще одну черту, под углом к первой. Тут ковш дернулся и затрясся. Лимбек в испуге выронил камень и бросился назад. Ковши снова пришли в движение. Лимбек обернулся, чтобы полюбоваться своей работой.

На одном из ковшей, уходящих в высоту, гордо красовалась большая буква «Л».

Лимбек поспешно вернулся в свою яму. Похоже, никакой ковш на нее пока не нацеливался, по крайней мере в этот раз. Он снова спустился вниз, устроился поудобнее, закутался в ткань и постарался не думать о еде.

Глава 17. СТУПЕНИ НИЖНИХ КОПЕЙ, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО

Ковши со своей добычей ушли обратно в тучи, к Древлину. Лимбек, глядя им вслед, прикидывал, сколько времени понадобится им на то, чтобы разгрузиться и снова спуститься вниз. И когда еще наверху заметят его знак? А вдруг его вообще не заметят? А потом, кто его заметит, кто-нибудь из своих или жирец? А если его заметит жирец, что он тогда сделает? А если кто-нибудь из своих, скоро ли они спустят «руку помощи»?

Успеют ли они спустить ее прежде, чем он замерзнет насмерть или умрет от голода?

Вот такие мрачные вопросы вертелись теперь в голове Лимбека. Хотя вообще-то ему это было несвойственно – он был гег беззаботный, оптимист по натуре, всегда надеялся на лучшее, видел в окружающих только хорошее и не особенно сердился на тех, кто привязал его к Крыльям Справосудия и сбросил сюда, на верную смерть. Ведь верховный головарь и главный жирец в самом деле хотели добра своему народу. Они же не виноваты, что верят в тех, кто лживо называет себя богами. Неудивительно, что они не поверили истории Лимбека – вон, Джарре и та ему не верит.

Возможно, именно мысль о Джарре заставила Лимбека почувствовать себя таким несчастным. Он ведь был твердо уверен, что уж она-то сразу поверит ему, поверит в то, что ельфы – не боги. И теперь, скорчившись на дне ямы, он никак не мог смириться с мыслью, что она ему не поверила. Теперь, когда первоначальное возбуждение улеглось и ему не оставалось ничего, кроме как сидеть, ждать и надеяться, что все произойдет так, как нужно, и не вспоминать, что многое может произойти совсем не так, как нужно, Лимбек принялся всерьез размышлять о том, что будет, когда (не «если», а именно «когда»!) его вытащат отсюда.

– Как же они могут продолжать считать меня своим вождем, если они думают, что я лгу? – вопрошал Лимбек потоки воды, льющиеся сверху. – Зачем я вообще им нужен? Ведь мы с Джарре всегда говорили, что важнее всего – истина и наша высшая цель – именно поиски истины. А теперь она думает, что я солгал, и тем не менее продолжает считать меня главой Союза!

«И что же будет, когда я вернусь? – И Лимбек увидел все это перед собой, словно наяву. – Она будет смеяться надо мной. Все они будут смеяться. Нет, я останусь главой Союза – ведь будет считаться, что Менежоры судили меня и сочли невиновным. Но они-то будут знать, что все это обман! И, самое главное, это буду знать я. Менежоры тут совершенно ни при чем. Это Джарре хитростью вытащит меня отсюда, и мы оба всегда будем помнить об этом. Ложь! Ложь! Зачем все это?» Лимбек все больше заводился.

– Нет, конечно, у нас сразу появится множество новых членов. Но ведь они станут приходить в Союз потому, что не будут знать правды! Разве можно устраивать революцию на лжи? Нет! – Гег стиснул свой здоровенный мокрый кулак. – Это все равно что ставить дом на песке! Рано или поздно, но он непременно обрушится! Может, мне лучше остаться здесь? Да, да! Я не вернусь!

– Но ведь это ничего не докажет, – возразил он сам себе. – Они просто решат, что Менежоры признали меня виновным. Этим делу не поможешь… А, знаю! Я напишу им записку и пошлю вместо себя в «руке помощи». Тут полным-полно перьев тира, писать можно ими. – Он вскочил. – А грязь вполне сойдет за чернила. «Я остаюсь здесь и, возможно, умру здесь», – да, это звучит неплохо, – надеясь доказать этим, что все, что я говорил о ельфах, – правда. Я не могу быть вождем тех, кто считает меня лжецом, кто утратил веру в меня». Да, убедительно вышло.

Лимбек старался не падать духом, но даже удовольствие от хорошо составленной записки быстро улетучилось. Ему хотелось есть, ему было холодно, сыро – и страшно. Буря кончилась, и наступила жуткая тишина. Эта тишина была похожа на загробную – на Великое Безмолвие. Это напомнило ему, что он и в самом деле близок к Великому Безмолвию, и Лимбек осознал, что смерть, о которой он рассуждает с такой легкостью, скорее всего будет очень неприятной.

А тут еще ему представилось, как Джарре получит эту записку и станет читать, поджав губы и наморщив нос, – она всегда морщится, когда сердится. Ему даже не придется надевать очки, чтобы прочесть то, что она напишет в ответ. Он и так слышал, как наяву:

«Лимбек! Немедленно прекрати молоть ерунду и поднимайся наверх!» – Ах, Джарре! – печально вздохнул он. – Если бы только ты могла поверить мне! На других-то мне…

И тут раздался оглушительный, зубодробительный, ушераздирающий грохот, который прервал мысли Лимбека и сбил его с ног.

Он упал на спину. «Что такое? – удивился он. – Неужто ковши уже вернулись? Так скоро? Я ведь еще не написал записку!» Лимбек, пошатываясь, встал на ноги и посмотрел наверх. Гроза кончилась. Моросил мелкий дождик, и все было затянуло туманом, но не было ни молний, ни грома, ни града. Ковшей не было видно. Правда, Лимбек был без очков… Он порылся в кармане, надел очки и снова посмотрел на небо.

Он прищурился. Ему показалось, что он видит в облаках множество расплывчатых пятен. Но даже если это ковши, они все равно еще не скоро пойдут вниз – разве что один из них пришел раньше или сорвался – но это маловероятно, Кикси-винси редко допускала подобные аварии. Значит, это не ковш. Тогда что же?