Читаем без скачивания Запретный город - Кристиан Жак

Два этажа дома были поставлены на невысокую платформу, положенную непосредственно над фундаментом, и поэтому в доме никогда не бывало сыро. Цокольный этаж занимали хозяйственные помещения, и отвечал за них управитель. К столу Мехи подавали хлеб, испеченный его личным хлебопеком, и он наслаждался чистотой своих одежд, выстиранных и вычищенных приставленными лично к нему прачечниками. На ступенях лестницы между этажами стояли кувшины со свежесрезанными цветами, благоухание которых освежало воздух.

На первом этаже — гостиные и приемные; на втором — рабочий кабинет хозяина дома, спальни, ванные, отхожие места. Молодой военачальник озаботился устройством системы труб, по которым из дома выводились сточные воды. Словом, удобства если и уступали уровню дворца, то разве лишь фараонова, да и то не слишком.

Ни в какой сад Мехи никогда не тянуло, а про землю и говорить нечего: есть селяне, пусть они в земле и ковыряются. Люди, равные ему по достоинству, заслуживают лучшей участи, и только очень хороший дом в центре большого города, такого, как Фивы, вправе носить гордое имя пристойного жилища.

Когда он вошел в просторную гостиную под высокими потолками, его в который раз приятно поразила удивительная свежесть: хитроумное сочетание вытяжек, заслонок и люков позволяло забыть, что за порогом — безжалостное лето. Кстати, может ли быть что-нибудь хуже, чем отвратительная жара?

Гость, ожидавший хозяина, развалился в кресле, обтянутом пестрой тканью. Неподалеку стояла большая голубая чаша, наполненная водой с благовониями — для омовения ладоней и стоп.

— Добро пожаловать, Дактаир. Как тебе мой домишко?

— Выше всех похвал, старший предводитель Мехи! По-моему, ничего лучше мне видывать не доводилось.

Дактаир был маленьким, толстым и бородатым. Черные бегающие глазки оживляли хитроватое личико, из которого торчали как бы ужимавшие его толстые рыжие волосы. Руки и ноги — коротенькие, потому и походка вразвалочку, но известно, что, кидаясь на недруга, он бывает стремителен, как змея.

Родился Дактаир в Мемфисе у ученых родителей: отец его был греком и славился как математик, а мать вела свой род из Персии и преуспевала в занятиях химией. Еще в совсем юном возрасте мальчик обратил на себя внимание вкусом к научным изысканиям. Лишенный какого бы то ни было представления о нравственности, не говоря уж об интересе к этой мутной проблеме, молодой ученый рано понял, что кража идей у коллег позволит ему продвигаться вперед не просто быстрее, а воистину богатырской поступью, да и силы попусту не тратить. Но не ради суетного житейского успеха он охотно прощал себе и проступки, и преступления — использование чужих достижений было всего лишь одним из путей к высокой цели: Дактаир лелеял высокую мечту о преображении Египта, сиречь о превращении страны в землю избранную, то есть удобную для занятий чистой наукой, освобожденной от любых суеверий и предрассудков. Такая наука наделила бы человека огромной властью.

Пусть честность и не была самой сильной стороной Дактаира, но в даровитости отказать ему было невозможно, и поначалу молодого ученого оценил градоправитель Мемфиса, а затем другой градоправитель перетянул его в свой город, в Фивы: Дактаир соблазнился возможностью поработать с древними письменами, рассчитывая разгадать сокровенные многовековые тайны предков. Его расчеты паводков и ожидаемого уровня воды в Ниле удивляли неслыханной точностью, но и предложенный им более совершенный способ наблюдения за планетами, хотя и не очень понятно было, какой от него прок, тоже укреплял положение Дактаира. Сам же ученый муж относился к этим своим достижениям пренебрежительно; сегодня его занимало некое новое видение мира, которое должно пробудить Египет, вырвать страну из затянувшегося сна, освободить ее от обветшалых преданий и поставить на путь быстрого развития. Неужто такой богатый и такой могучий край не сумеет отринуть свое истлевшее прошлое?

— Поздравляю с золотым ожерельем, старший предводитель. Награда заслуженная, но еще важнее то, что она превращает вас в человека значительного, и к мнению вашему станут прислушиваться более внимательно.

— Не внимательнее, чем к твоему. Слыхал я, что вот уже и фиванский градоправитель твоих советов не слушает.

— Говорят разное, согласен. Но человек умудренный, вроде меня, больше печется о грядущем.

— А еще я слыхал, что твои замыслы огорчают высоких особ.

Дактаир взъерошил густую бороду.

— Спорить не стану, старший предводитель. Великий жрец Карнака и ходящие под его началом знающие люди моих изысканий не одобряют, но я их не боюсь.

— Не слишком ли ты самонадеян?

— Недругов моих унесет поток, который много сильнее, чем Нил: я имею в виду природное любопытство рода человеческого. Познания необходимо накапливать, и я рад участвовать в этом. Боюсь, что в стране, столь приверженной преданиям, как эта, дороге суждено оказаться долгой. Однако же можно выиграть время, много времени…

— Это как?

— Должно овладеть тайнами Места Истины.

Мехи влил в себя огромный глоток белого вина, чтобы не выдать свое волнение. Неужто он ухватится за длань могучего союзника?

— Не понял… Ты о чем? Про это мелкое сообщество мастеровых говоришь?

Дактаир протер лоб пахучим платком из белой ткани.

— Я тоже поначалу думал, что оно ничего не значит… Но я был не прав. Мастера они, конечно, незаурядные, но важнее то, что это, как вы изволили выразиться, сообщество хранит тайны ключевой, жизненной важности.

— Тайны… какого рода?

— Не побоюсь ни велеречивости, ни преувеличений. Ибо речь о вечной жизни. Разве не братству Места Истины поручено готовить обитель, предназначенную для воскрешения фараона? И, чувствую я, кое-кому из братии ведом процесс преображения ячменя в золото,[7] не говоря уже об иных диковинах и чудесах.

— А прознать об этом получше ты пробовал?

— Не единожды, старший предводитель, но безуспешно. Место Истины подвластно лишь фараону и его визирю. Сколько раз я просил разрешения посетить это селение, столько раз власти мне отказывали. Я даже к приятелям из высших властных учреждений обращался — куда там. Селение недоступно.

— Тебе не кажется, что ты… ведешь себя опрометчиво?

— До меня уже не раз доходили подобные суждения на мой счет. Да, скажу вам, уже и в глаза смеются.

— Да и до меня такие сплетни доходили, но я-то твои разговоры слушаю. Потому что воспринимаю тебя всерьез.

Дактаир удивился.

— Мне очень лестно, старший предводитель, но, интересно, какие из моих доводов показались вам убедительными?