Читаем без скачивания Эдем 6 (СИ) - Афинский Владислав

— А кто ты такая, чтобы говорить о чьих-то заслугах? — внезапно в разговор вмешался сам Проводник, чем несколько удивил собравшихся: обычно он никогда не встревал в споры лариосов.

— Не поняла вопроса…

— Солнце и Песок даёт оценку действиям своих детей. Поцелованная Огнём Адериин прошла паломничество с честью, что было отмеченной всеми. Как и для Нуму был вынесен свой вердикт по этому поводу, — жёстко и неоспоримо говорил Слушающий Пустыню. — После всего произошедшего за гранью мира Огненная Бестия приняла решение. Она сочла этого южанина достойным дуэли чести, как и оставила своё оружие в знак уважения. Ты оспариваешь этот выбор⁈

— Да, оспариваю. Это решение было неправильным!

— Тогда бросай вызов, и мы устроим ещё один поединок, — всё также тихо, но с беспощадностью Палящего Солнца произнёс Проводник.

Надия Ишар усмехнулась, выигрывая тем самым себе время на размышления. А аристократ продолжал сверлить взглядом спорящих лариосов и хозяйку пирамид, в частности. Бросить вызов Поцелованной Огнём Адериин? Не было сомнений, что за свою вещь сразу же вступится хозяин и дуэль уже будет проходить между Надией и Лансемалионом Бальмуаром, где победитель известен заранее. Вряд ли даже удастся подкупить кого-то на время, ведь в Анхабари немногие могут хоть как-то соперничать с человеком, чьё настоящее имя лучшее лишний раз не упоминать.

— Тебе следует с уважением относится к старшим, Надия! — встрял сын Торана.

Самый же влиятельный смертный на этот трибуне продолжал молчать, как и никакой конкретики не говорил ни его сын, ни другие члены семьи. Из-за этого Надия и начала словесную перепалку, надеясь указать на ослабевшую хватку и нерешительность своего конкурента. Разумеется, с использованием двусмысленных эпитетов, что граничило с прямым оскорблением. И вот уже рот хозяйки пирамид открылся вновь, чтобы сказать пару ласковых…

— МОЛЧАТЬ!!! — громко рявкнул Торан Хаффан и наконец-то поднялся со своего места. — Он умер достойно!

Один жест и тут же тело Нуму объял песок. Мастера-архитекторы перенесли его в саркофаг, где вскоре начнут приготовления рабы для похорон. А через секунду обладатель решающего голоса Великой Арены направил свой тяжёлый и жестокий взгляд прямо на аристократа, посмевшего встревать в разговоры старших. Однако вместо осуждения последовал короткий кивок.

Опешивший ещё больше Лансемалион Бальмуар тут же успокоился и быстро вернулся на место, приняв нейтрально холодный вид. Но что-то он ничего не мог понять, ведь в жесте Торана явно читалось признание… с чего бы это?

— Нуму… знакомое имя… — тихо прокряхтела сидящая рядом Изабелла, пытающаяся что-то вспомнить. — Ах, да! Конечно же! Это же офицер ударного отряда Змеи. Нуму Хаффан, лишённый чести трибуналом и фамилии главой семьи. Да… Торан поступил тогда очень жестоко со своим провинившимся внуком и даже слова генерала Джала Хаффана, его четвёртого сына не смогли переубедить жестокого деда. Помниться Нуму успел дослужиться до сержанта, и мы даже однажды сражались бок о бок во время бури ветров Этия. Золотые времена… Жаль только, что правнук Торана погиб в прошлом вторжении Свободного. Говорят смерть его оказалась ужасной и мучительной, ведь свободные питают удивительную ненависть к каждому из защитников Эдема. Они пытали и издевались над захваченными офицерами, даровав быструю смерть только некоторым рядовым солдатам, за исключением инженеров осадных машин. Нуму был безутешен, горевал и Джал, ведь Нуму являлся его единственным сыном и вдруг лишился всякой возможности вернуть себе честь после совершенного поступка. А вот Торан… он после этого не говорил целый год. Он любил правнука и, пожалуй, только к нему относился как к… к члену семьи, а не как к инструменту в родовых конфликтах за власть в Эдеме. Но хоть закончилось всё хорошо. После этого Нуму должны похоронить рядом с его сыном. Это вы подсказали своей ученице как правильно поступить?

— Нет. Я ничего об этом не знал, — мертвенным голосом ответил Ланс.

— Да уж… жизнь полна сюрпризов, — как-то грустно усмехнулась Изабелла, после чего поднялась. — Ладно, пойду я уже. Спасибо, что пригласили меня на трибуну, господи Бальмуар.

— Госпожа Изабелла? — внезапно один из бегающих туда-сюда рабов остановился, увидев смутно знакомую фиолетовую шляпу с таким нелепым алым пером. — Да, это же точно вы! Может согласитесь встретится с господином Ипиросом? Он как раз только сейчас вспомнила о вас!

— Ипирос? Этот старый хрыч ещё жив? — громко и звонко, будто помолодев лет на сто рассмеялась старуха. — Ну что же, веди!

Так Ланс остался сидеть в одиночестве, пытаясь переварить происходящее. А Изабелла отправилась для беседы к своему старому другу, к третьему мастеру Ипиросу.

Глава 15

— Пропуск, — монотонно и без какого-либо интереса, прямо как голем, произнесла пожилая женщина в холле купальни.

Без лишних слов высокая девушка протянула единственный личный документ. Мельком просмотрев содержимое и задержавшись взглядом только на нескольких строчках, старуха вернула его обратно. Всё оказалось нормально, и рабыня по всей видимости действительно принадлежит Лансемалиону Бальмуару.

Рабов у аристократа становилось только больше, а следовательно, прибавлялось и проблем. Ведь живые вещи нужно как минимум мыть. Личную ванную комнату каждому не выделишь, поэтому арендовались общественные купальни и бани, куда и сгонялись рабы.

— Больше не опаздывай, — прокряхтела напоследок старуха и пропустила рабыню.

Эллинеш в свою очередь ничего не ответила. Она может и выглядела молодо, но пожить уже успела и знала, что старики порой очень любят заниматься нравоучениями и давать всякие советы, когда их об этом никто не просит. Плюс особенности профессии и синдром вахтёрши. Старуха не могла промолчать, ей нужно было что-то ляпнуть. Любая из рабынь может явиться вовремя, может не явиться вообще, может опоздать — всё это повлияет лишь на время нахождения в купальни. Что вообще значит «большей не опаздывай?». Только желание создать иллюзию некого контроля, будто бы она здесь что-то решает.

Сама общественная купальная являлась довольно ухоженным местом. Здесь всегда тщательно убирались, полировали плитку, даже использовали благовония. В этих местах иногда моются и не очень богатые граждане. А вот на рабах часто экономят и водят в другие заведения. Но за своими вещами господин Бальмуар хорошо следил, так что в гадюшниках мылись по большей части лишь этиамарии, которые всегда могут что-то выкинуть, а поэтому к ним лучше приставить стражу даже во время мытья.

В раздевалки имелись даже шкафчики для хранения личных вещей, но ими пользовалась только Эллинеш. У других рабов ничего своего фактически и не было, лишь рабская роба. Воровать просто нечего, да и все друг друга тут знают. Поэтому одежду просто складывали на скамейках.

Скрипнула деревянная дверца и сразу же девушка увидела своё отражение. Первыми в глаза простым смертным бросался кожа аметистового цвета. Мягкий и светлый оттенок, очень непривычный для людей и населения Анхабари. Неудивительно, ведь Эллинеш родом из миров Миоса, которые называют тёмным или демоническим планом. Каких-то настоящих демонов там не живёт, но вот пейзажи действительно преимущественно тёмные и холодные.

Длинные волосы спадали с плеч и обладали светлым оттенком, напоминающим больше всего платину. Однако на свету они играли схожими с кожей аметистовыми оттенками, как и глаза горели самым ярким и насыщенным фиолетовым цветом. Не стоит забывать и про рога, которые были довольно ровными, и про шаловливый хвостик.

Личных вещей у девушки тоже было немного, а с собой она носила только две. Первой вещью являлся наряд. Довольно закрытое платье без плеч с элегантным воротником. Цвет также тёмный, подходящий к коже. Спина оставалась полностью закрытой, да и в целом Эллинеш предпочитала максимально закрытую одежду. Однако декольте всё ещё оставалось. Почти всем рабыням наносили клеймо именно меж грудей, особенно если бюст обладал приятными глазу формами. Если же природа не награждала объёмами, то могли нанести клеймо на спину, меж лопаток. Например, многие эльфийки как правило не могут похвастаться большой грудью или хотя бы вторым размером, поэтому спереди декольте у них отсутствует, но спина почти полностью открыта. Второй вещью являлась на первый взгляд обычная помада.