Читаем без скачивания Темные пророчества (сборник) - Виктор Ночкин

Когда пришелец появился в дверях, обжора поднял голову. Потом встал навстречу гостю. Каждый разглядывали серебряную трубу на груди другого. То, что происходило в сознании обоих, нельзя назвать «воспоминанием». Они не вспоминали – они осознавали друг друга и собственное родство. В трапезную вошел скелет. Ребра с левой стороны были переломаны, кости бедра треснули, а в глазнице покачивалась рукоять ножа. Расхлябанной походкой, припадая на поврежденную ногу, мертвый воин побрел между столов. Мужчин он будто не замечал. Обойдя помещение, мертвый удалился.

– Они пришли сюда вслед за беглецами? – спросил вновь прибывший. Просто, чтобы с чего-то начать.

– Ага, – усатый опустился на скамью, издавшую треск под немалым весом. Покойник, навалившийся на стол рядом с ним, покачнулся, но удержался в сидячем положении. – Эти, с фургонами, появились около часа назад, вскоре после меня. Кричали, что всем надо бежать, что надвигается армия мертвых… Ну, кто ж им поверил?

– Никто, конечно.

– Конечно. Не будь эти, которые пришли по дороге, идиотами, оставили бы свой скарб и скрылись в холмах. Мертвые не стали бы их искать…А так – привели смерть сюда. Все из-за жалкого барахла, которое не пожелали бросить.

– А нас мертвые солдаты не трогают, – это прозвучало скорее утвердительно.

Толстяк пожал плечами.

– Мы и они – как бы вместе. Пророчество сбылось. И серебряные трубы, и войско мертвых. Все, как написано в книге.

– В книге?

– Ну да. Священник кричал об этом, когда появились мертвые, потом убежал в церковь. Должно быть, его там убили. Больше не кричит.

– А что он кричал?

– Ну, что серебряные трубы возвестили конец света… – усатый погладил свою трубу, запихивая другой рукой в рот кусок хлеба, – и что вот…

Прожевал и закончил:

– …Вот, мертвые восстали на живых, и теперь всем конец. Ну, в общем, он был прав, этот священник… во многом…

В трапезную вошли два скелета, давешний с ножом в глазнице, и другой, менее поврежденный. Механически вращая черепами вправо и влево, странные существа побрели по залу. Усатый невозмутимо жевал, а когда один из мертвых воинов оказался рядом, проворно повернулся на скамье и ткнул сапогом кости таза – словно по ягодицам пинка дал. Скелет рывком развернулся, занося меч. Пустые глазницы уставились на обжору, а тот замер и морщил лицо, сдерживая смех. Он забавлялся. Скелет опустил оружие и заковылял дальше, будто ничего не случилось. Вновь прибывший не видел в происходящем ничего смешного. Когда мертвый воин поравнялся с ним, он схватил табурет и обрушил на высохший гладкий череп. С треском разлетелись кости, мертвый воин с сухим шорохом осыпался на пол. Другой бросился, дробно топоча мослами по полу, на противника. Человек перехватил сухое тонкое запястье, рванул вверх. Другой рукой ухватил за ребра, поднял над головой и отшвырнул. Скелет ударился о стену и развалился.

Не глядя на толстяка, странник вышел из трапезной. Около полудюжины скелетов, торопливо переставляя костлявые конечности, спешили к нему. Наездник шагнул к коновязи, вытащил меч и занес клинок над левым плечом. Солнце на миг выглянуло из-за серой пелены облаков, на длинном лезвии заиграл свет…

Мужчина опустил клинок и носком сапога отпихнул череп. Понаблюдал, как полая кость перекатывается в пыли, и направился через площадь к церкви. Мертвые вовсе не были плохими бойцами, однако их тактика оказалась чересчур прямолинейной, к тому же длинный меч давал определенные преимущества.

Внутри было тихо и прохладно. Священника убили у самого алтаря, он сполз на пол, цепляясь окровавленными руками за подставку, на которой лежала огромная книга. Должно быть, до последнего мига читал. Пришелец опустил меч, приблизился и склонился над страницами. Читать он умел, хотя не помнил, чтобы когда-либо учился этому искусству. Странник принялся разбирать текст, написанный от руки затейливым почерком – ту страницу, на которой книга была распахнута. Этот отрывок читал перед смертью священник – единственный, кто поверил беженцам. Возможно, здесь таился некий смысл.

Книга повествовала о мистических откровениях, и, кажется, рассказчик был излишне склонен к аллегориям. «…И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?..» Дальше недоставало нескольких страниц. Пришелец поглядел под ноги, на полу лежали обрывки. Поднял один и прочел: «…Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос…» Недостаточно для объяснения.

Странник возвратился на постоялый двор. Ничего не изменилось, кони по-прежнему спокойно стояли у коновязи, а толстяк все так же делил скамью с мертвецом. Ел он теперь медленнее, потому что лучшие куски уже прикончил, и теперь выбирал те, что поаппетитней из оставшихся. Выбирал не брезгливо, а аккуратно. Над ними вились мухи, изредка ненасытный едок взмахивал рукой, отгоняя докучливый рой.

Когда воин вошел, обжора окинул его взглядом и буркнул:

– Зря ты их.

Вооруженный пожал плечами. Он не знал, что ответить. Толстяк дожевал, оглядел миски и со вздохом пояснил:

– Я говорю, зря ты их. Они меня не трогали, будто и не замечали вовсе. В сущности, они такие же, как мы.

– Ты имеешь в виду это? – воин дотронулся до серебряной трубы.

– Именно. Разве ты мог не трубить? Так и эти кости. Делают то, что должны делать. У них нет выбора.

– Зато у меня теперь есть. А почему вообще это происходит? Мы, трубы, армия мертвых?

Теперь плечами пожал обжора.

– Так решил Создатель. Пришел срок.

– Похоже, ты был прав насчет книги. В церкви в самом деле лежит книга, в ней записано пророчество. Правда, страницы вырваны.

– Это не я. Мне ни к чему… – потом вдруг доверительно добавил, – а знаешь, когда я гляжу на жратву, я вдруг откуда-то знаю, сколько она стоит. В местной монете. А если приеду в другие края, буду знать, что почем там. Странно, да? Зачем меня Создатель наделил этим умением? Если мертвые уничтожат живых, деньги станут ни к чему.

– Думаешь, уничтожат?

– Ну, пока что у них неплохо получалось… А вообще, не знаю. Я же не читал эту книгу с пророчеством. Но думаю, что все сбудет так, как там написано. – Толстяк наморщил лоб и с видимым трудом припомнил, – «воздастся каждому по вере его». Вот. Верили в неизбежный конец и армию мертвых – получайте. Написали в своей книге – вот вам! Славная шутка, правда? Наш Создатель – парень не промах.

– А мы? Хотя… да, я понял. Мы созданы такими, как нас описали в этой книге…

Толстяк был настолько легкомыслен, что, похоже, не мог говорить на одну тему больше пяти минут. Разглядывая оставшиеся объедки, он печально молвил:

– Здесь не умеют готовить. Разве это кушанья? Эх-х-х… Наверное, двину в город. Уж там-то наверняка сыщутся яства поприличней…

Тут он приметил жареную куриную ногу, зажатую в руке покойника, который завалился на стол рядом с ним. Бедняга успел откусить лишь раз. Не брезгуя, обжора выдернул кусок из мертвой руки и впился зубами, его не смущали капли крови, запятнавшие курятину. От рывка труп сполз со стола и с глухим стуком свалился на пол. Мухи, возмущенно жужжа, взвились с насиженных местечек.

Воин, не прощаясь, направился к выходу. Толстяк стал ему противен, к тому же он ничего не знал толком. Пусть делит трапезу с мухами. Он и сам похож на муху – с бессмысленным жужжанием следует за армией мертвых, подбирая объедки. И, будто муха, не интересуется ничем, кроме жратвы.

Возможно, кое-какие ответы найдутся у людей, которых преследовали неупокоенные. Должна же существовать причина, ради которой группа мертвых солдат отделилась от армии и направилась за беглецами? Что, если пророчество в книге из храма – всего лишь случайное совпадение? Что, если среди беглецов – некий некромант, неосторожно поднявший мертвецов из могил? Или, напротив, среди беглецов – враг этого некроманта, за которым бездушные создания гонятся по приказу повелителя? Всадник приторочил меч и вскочил в седло. Рыжий конь тронулся с места, тяжелые копыта мерно топтали пыль, жеребец аккуратно переступал рассыпавшиеся кости мертвых воинов и куриные тушки…

Дорога то петляла между холмов, то взбиралась по пологому склону, чтобы снова спуститься в долину. На перевале всадник всякий раз привставал в стременах и вглядывался, не покажутся ли на тракте, серой лентой уходящем к горизонту, фургоны беглецов и неутомимые мертвецы, преследующие их.

По пути он размышлял над словами толстяка. Как ни обидно, пришлось признать, что обжора был неприятен еще и потому, что сказал верно: в сущности, костлявые воины армии мертвых должны были казаться всаднику ближе, чем люди. Версия с некромантом – не более, чем соломинка, за которую хватается разум, утопающий в невероятном. Сам всадник, серебряная труба, рыжий конь, меч – все это создано во исполнение пророчества, записанного в церковной книге, наверняка. Равно как и армия мертвых. Они пришли вместе.