Читаем без скачивания Блог - Иван Охлобыстин

— Свяжись с ним, я все оплачу, — сказал друг, запуская очередной топор в дерево. — Волшебников и так не осталось.

— С баронами тоже не густо, — поддержал я и благодарно отказался от предложенного топора.

Фон

Покупая в торговом центре «5-я авеню» гигантский леденец для своей супруги, я обратил внимание на часы хорошо одетого господина неподалеку. Господин отоваривался в аптечном ларьке «Йодомарином». Часы были редкие, корейские, «Гамма мастер 2», со встроенным счетчиком Гейгера. Такие трижды выпускались ограниченными тиражами для обслуживающего персонала атомных электростанций, находящихся на европейской территории. Россия не в счет. Минатом своих не балует. У меня тоже есть часы «Гамма мастер». Боевой трофей. Мало того: по воле судеб, в то мгновение именно они и были у меня на руке.

— Хорошие часы, — деликатно заметил я, приблизившись к господину.

— Хороша ложка к обеду, — грустно улыбнулся он.

— Обжегшись на молоке и на воду дуешь, — формально поддержал его я и щегольнул своими часами.

Господин изменился в лице, вышел на улицу и направился в сторону Института Курчатова или больницы Федеральной службы безопасности. Они там по соседству с Центром трансплантации расположились. 

МОРОК (SN 1993J)

Вот и весна. Приход весны у одних ассоциируется с набухающими на деревьях почками, у других — с проявляющимися из под талого снега собачьими какашками. У первых до весны еще далеко, у вторых она свершившийся факт. Для меня весна — это прежде всего обострение или время «морока». Раньше его называли «демон полуденный». Он проходит в приоткрытую дверь, через которую люди по неопытной наивности когда-то пытались заглянуть за допустимый предел души. Люди всегда ищут: одни ходят к «бабкам», другие шалят грибами — тысячи вариантов, как подхватить этот недуг, который даже опытные психиатры не решаются диагностировать односложно.

Хотя, в общих чертах, схема практически одна и та же: эзотерические опыты, потом, как правило, алкоголь, наркотики или тотальная усталость, потом неурядицы в личной жизни и, наконец, неожиданно всплывающая из бездны души жуть. Не мотивированная внешними обстоятельствами, не подавляемая транквилизаторами и алкоголем, изматывающая, бесконечная. Одинаковая для всех: бедных и богатых, семейных и одиноких, мужчин и женщин. Но чаще всего это талантливый человек.

«Морок» — сущность и поэтому не лечится. «Морок» один и единовременно терзает только одного носителя. «Морок» жив отчаянием. За шестнадцать лет общения с одержимыми этой жутью я выработал некую стратегию, как можно отвлечь «морок». Не бог весть что, но хоть что-то. В работе мне помогало много людей — психиатры, священники, был даже один физик-теоретик, считающий родиной демона далекую галактику. Каждый из них, так или иначе, сталкивался с «мороком», и мне не приходилось объяснять все с самого начала. А началось все весной 1993 года. Кто-то выпустил «морок». Тогда все чего-то искали. «Морок» был голодный и начал убивать. Люди умирали в нелепых авариях, от передозировки, не успевая даже уколоться, бросаясь без всякой причины из окон, ложась грудью на стволы дробовиков и прочая, прочая, прочая. К 1995-му году «морок» насытился и поныне только поддерживал силы. Хитрый демон. Не оставляет следов, путает, боится, что кто-то найдет носителя и прикончит его. Тогда дверь закроется.

Факт: все самое важное звучит как бред.  P.S. Вообще-то, я хотел писать совсем о другом, но решил, что предупредить важнее. Он опять голодный. Я увидел его отражение в глазах уважаемых коллег кинематографистов, пожирающих друг друга на внеочередном съезде кинематографистов. Самое страшное, что я, кажется, приложил к этому руку. «Морок» эволюционирует. Боюсь, серебряная пуля и осиновый кол уже не помогут.

ЛОГИКА

Сорок два года прохладные реки жизни несут ладью моего тревожного самосознания навстречу бескрайним просторам океана всемирной бытийности. Иначе говоря: большинство уважаемых людей моего возраста в разные исторические эпохи считали нелогичным жить дольше. Видимо, поэтому я к себе отношусь без должного пиетета. Мне нравится жить. Мне нравится ходить в походы, смотреть кино, есть пекинскую утку, играть в регби, читать книги и тискать свое многочисленное потомство. Мне нравится слушать упреки моей возлюбленной половины. Она абсолютно права: я подозрительный священник и неисправимый озорник. Ничего не поделаешь: «всякое дыхание да славит Господа». Для чего-то и я нужен. Девочке-готу тринадцать лет, например. Ее папа немного смущается многолетней привычкой ребенка возвращаться из ночного клуба под утро. С учетом того, что моя, также тринадцатилетняя, дочь Анфиса ни разу не выходила на улицу без присмотра, мне это тоже удивительно. Нет, сравнивать, конечно, глупо: у Анфисы за плечами годы занятий кикбоксингом, но в отличие от девочки-гота ей не нравится математика, и она хочет пойти после школы в военное училище. А девочка-гот хочет перейти в другую школу, там разрешают ходить в готических нарядах и не снижают за внешний вид оценки. Ее мама против — в той школе учится много готов. А они странные. По мне, так ее мама страннее, но чужих мам оценивать — дело неблагодарное. Девочке-готу понравился мой перстень в виде черепа, и она рассказала мне больше, чем я хотел, потому что я не знал, чего хотел. От нее я узнал, что у готов считается почетным блюсти невинность до свадьбы. Иначе неромантично, не по-готски. Ума не приложу, чем они занимаются в ночных клубах до утра. Наркотики и выпивка отпадают — тоже не по-готски, препятствует мистическому общению. Чего тут скажешь!? В наше время все было по-другому. Уговорил ее маму перевести дочь в другую школу, оплатил стол в «Суши-баре», где встречались, и поехал на радио вести передачу «Стая» для многодетных отцов. Обсуждали вопрос целесообразности обучения своих чад навыкам поведения в условиях, приближенных к боевым. Много смеялись. Сошлись на том, что заточенная отвертка в детских руках эффектнее ножа и целиться взрослому агрессору нужно в живот. Во-первых: не промахнешься, во-вторых: у агрессора остается всего семь-восемь минут — либо на агрессию, либо на поиски ближайшего травмпункта. Основными собеседниками были многодетный физик-теоретик и шестидесятилетняя дама, литературный критик. Еще в эфир прорвался мрачный язычник Бронислав из Щелкова, но он не придерживался темы, ругался на путинских жидо-масонов, и его пришлось отключить. В качестве музыкальной заставки использовали песню Сольвейг. По мне — самую прекрасную из всех песен, спетых о любви. Да, психически здоровый человек так любить не способен. И так всю неделю: разговоры о детях, любви и целесообразности. К последнему можно отнести срамные дрязги в Союзе кинематографистов. Никита Михалков предложил вместо себя на пост председателя правления Марлена Хуциева, тот согласился, после чего все проголосовали за и Михалков отказался признать собрание легитимным, Хуциев пригрозил ему судом, но суд проиграл. Вскоре делегация молодых кинематографистов обратилась ко мне за логикой. Предчувствуя, что довод «на все воля Божья» покажется им нелогичным, я предложил делегатам назначить теперь самих себя главными и строить отношение к реальности с нуля. Неделю закончил на дне рождения Яковлева. Сколько его помню, он никогда не праздновал дни рождения, так же как и я, справедливо полагая, что странно праздновать понимание, что жизнь стала на год короче. Подарок ему нашел сообразно логике мероприятия — серебряный компас моего деда, по которому тот во время Первой мировой войны пытался выйти из окружения, но так и не вышел. Хотя и в плен не сдался, не смог, революция началась. Такая вот у жизни логика — поди знай, куда волна вынесет.

Здесь и сейчас

МИР ИМ.

Рано или поздно это должно было произойти. Рано или поздно обязательно кто-нибудь задаст вопрос: ты кто? Не уверен, что я смогу ответить хотя бы примерно. Даже если очень захочу, даже если это будет вопрос жизни и смерти, а то и похлеще. Я не знаю, кто я. Разнообразие пережитого опыта нивелировало мое «я» до уровня абстракции. Непосредственно «я» экзистенциально, как головная боль, и происходит непосредственно здесь и сейчас. Большинство мистических практик считает своей сверхзадачей достижение именно этого состояния, а редких «счастливцев», достигнувших его, «упеленывают» превосходными степенями, самая скромная из которых — Просветленный. Да, это я, и это мне очень мешает в выборе гардероба. А я всегда завидовал людям, определившимся в стиле. Без них в одночасье мир утонул бы в хаосе. Они желанные гости светских раутов, воскресных богослужений и благотворительных вечеров. Они умеют пользоваться гигиенической зубной нитью и отлично понимают истинное содержание песен сэра Элтона Джона. Для меня они — Граждане, для меня они образ для подражания. Металлокарбоновые титаны, сдерживающие на своих плечах небо от обрушения. У них есть все: общественные ценности и умение вовремя рассчитываться по кредитам. Словосочетание «мир вам» относится только к ним. Они знают это и дорожат этим. Из профилактических соображений они допускают существование таких, как я. Их забавляет моя растерянность при попытке ответить на вопрос «ты кто?». Они готовы даже платить за это. А по истечению срока амортизации моей телесной оболочки они сделают из нее чучело и сами конкретизируют мое бытийное кредо. Чуть позже некоторые из них сочтут благоразумным поклоняться ему, если, конечно, оно будет соответствовать их стилю. В любом случае это льстит. И налагает определенные обязательства. В частности, попытка ответа на вопрос: кто ты? Ну ладно, начистоту: Я — это я, у меня было одна тысяча четыреста семьдесят семь имен. Некоторых из них Граждане знают: Энки, Лофт, Ки-лин. Почти медийные персонажи, но моему сердцу больше дороги мало известные, но удивительно живые — рыжий кормчий Сантьяго с «Пеликана», придумавший разбавлять ром лаймом, часовщик-трудоголик из Локля Георг Жако и еще несколько милых, путаных судеб.