Читаем без скачивания Женщина с глазами кошки - Алла Полянская

— Вот как? Что ж, спасибо, Питер. И что мне теперь делать? Как ты думаешь?

— Я?! Я… не знаю, мэм. Я просто водитель и…

Все ясно. Он не ожидал, что я спрошу совета. Не думал, что мне интересно его мнение, потому что Питер — просто водитель.

Мы снова двигаемся в путь и снова молчим. Только бархатные глаза у темнокожего парня несчастные и сочувствующие, а мне отчего-то хочется плакать, потому что среди картонных человечков с фальшивыми улыбками вдруг проглянуло живое лицо.

— Я думаю, вам не надо спорить с хозяйкой, мэм.

— Что?

Надо же, а ведь я даже не допускала, что Питер всю дорогу думал, как мне помочь. Что ж, интересно послушать.

— Я о вашем вопросе. Хозяйка не злая, но не любит, когда ей возражают.

— И терпеть меня не может.

— Наверное. Я не знаю почему, но похоже на то. Сара говорит, что…

— Что меня все терпеть не могут.

— Да. Но я не согласен. Просто должно пройти какое-то время. У людей есть глаза, каждый составит свое мнение — вот как я. Но старая хозяйка, она… Думаю, вам не надо спорить с ней.

Я и не спорю. Просто упрямо молчу и смотрю на старуху, не отводя взгляд. Я не слышу, что она говорит, не хочу ее слышать. Тетя Роза, бледная и растерянная, и ее мне жаль, но именно она втравила нас в это.

— Тетушка, может…

— Молчи, Роза! Ты не понимаешь. Тори не сможет стать здесь своей, если будет так себя вести. Диана говорит, что она ни с кем не хочет общаться, что она агрессивная и высокомерная. И не принимает помощь. Так скажи мне, на что я трачу свои деньги? Упрямая девчонка, ты думаешь, кто-то другой станет платить за твое образование? А без образования из тебя выйдет официантка! Роза, ты должна втолковать это ей.

— Конечно, тетя.

— Ладно. Ступай к себе, Тори.

Я иду к себе и на ступеньках натыкаюсь на Сару. На лице горничной написано такое злорадство, что мне едва хватает сил сдержаться и не столкнуть ее с лестницы.

— Вика, можно к тебе?

Вид у тети Розы несчастный и виноватый. Мне жаль ее, ужасно жаль, но я не знаю, как нам теперь из всего этого выбраться.

— Вика, наверное, нам надо уехать отсюда.

Я лишь потрясенно пялюсь на нее. А тетя Роза:

— Я думала, тут тебе будет лучше: Софья Михайловна богата, к тому же совсем одна, ты ни в чем не будешь нуждаться. Но если так стоит вопрос, то нам ничего не надо. Я устроюсь на работу, ты доучишься — в общем, как-нибудь выживем.

— Хорошо. Мне собираться?

— Сегодня еще нет. Я сниму квартиру, устроюсь на работу, переведу тебя в другую школу — эта слишком дорогая.

— Ладно.

— Сегодня у тети будут гости, приедут родственники, так что…

— Я не хочу никого видеть. Давай останемся здесь, вдвоем. Почитаем, поиграем в лото, как когда-то.

— Вика…

— Тогда надо поскорее убираться отсюда. Послушай, нам никто не смеет указывать, что и как делать. Мне надоело. И ты здесь несчастна, я вижу. Поэтому говорю: оно того не стоит, уедем.

— Вика, дорогое мое дитя…

— Я уже не дитя, хотя меня и вырядили в кретинскую клетчатую юбку. Но я не позволю старой суке делать тебя несчастной!

Мне очень нравится, когда тетя Роза обнимает меня. Она теплая и уютная, от нее пахнет знакомыми духами, и я всегда с ней счастлива. Никому не позволю мне все испортить!

— Это моя племянница Роза и ее дочь Виктория.

Если кто-нибудь из них меня еще не рассмотрел, то вот подходящий случай. Плевать, это в последний раз.

— Тетя Левин, ваша внучка просто красавица, — говорит тетка, которая в первый вечер возмущалась мной.

Я давно заметила, что все тут думают одно, а говорят другое. И еще эти их улыбки…

На мне голубое шелковое платье, вышитое цветами, и такие же туфельки, но меня это совсем не радует. Меня здесь вообще ничего не радует. Разве что сделать Саре подножку, чтоб та упала со страшным грохотом и звоном, а самой нырнуть за спину дамы в жутком зеленом туалете и юркнуть на балкон…

Разбитая посуда летит во все стороны, а я радуюсь до упаду.

— Плохая девочка!

Голос из темноты прозвучал неожиданно. Там стоит парень, высокий и крепкий, с черными длинными кудрями, падающими на плечи, обтянутые смокингом.

— Ты отлично умеешь делать подножки. Может, скажешь, зачем ты это сделала?

— Не понимаю, о чем ты толкуешь. Отвали.

— Дерзкая маленькая коммунистка! — Он тихо смеется, и его белые зубы ярко блестят на смуглом лице. — А ведь никто и не заметил твоего хулиганства! Кроме меня. Чем тебе так досадила Сара?

— Она выбросила моих кукол.

И не только этим. И я отомщу ей. Всем им. Только чего парень так хохочет?

— Выбросила кукол? Ой, я сейчас умру! Прости, дорогая… Думаю, нам пора познакомиться. Меня зовут Гарольд, я твой кузен в третьем колене — или что-то в таком роде. А ты — новое приобретение нашей добропорядочной семейки, приемная дочь Розы.

— И что?

— Ничего. Хочешь, уйдем отсюда?

— Куда?

— Туда, где веселее.

Он берет меня за руку и заходит в освещенную комнату.

— Тетя Левин, я ненадолго заберу нашу девочку.

— Гарольд, нет.

Лицо старухи становится холодным и непримиримым, вот только смотрит миссис Левин на сей раз не на меня.

— Девочке завтра на занятия. К тому же она наказана. Виктория, немедленно иди к себе. А ты — со мной в кабинет, Гарольд.

Мы втроем поднимаемся наверх, моя рука до сих пор в руке Гарольда. Черт, могло быть интересно, а старуха все испортила. Поэтому постою-ка я вот здесь и немного послушаю, о чем они там толкуют.

— Нам стоило больших усилий и еще больших денег, чтобы Роза смогла приехать.

— Но девочка…

— Роза считает ее своей дочерью, и это ее право. Она странная девочка, и, конечно же, не еврейка, неважно, что покойный Давид записан ее отцом. Но все как-то уладится со временем, когда она научится сдерживать свой бешеный характер.

— Тетя Левин, я же только…

— Гарольд, если я узнаю, что ты прикоснулся к этой девочке, я тебя уничтожу. А теперь поговорим о делах. Я проверила счета от Мотли. Вот, посмотри, что я нашла…

— Не может быть!

— Может. Натан припрятал часть товара, а выручку забрал себе.

— От тебя ничто не укроется, да?

— И Натан должен был это понимать. Но ты знаешь, что должен сделать. А насчет девочки…

— Тетя Левин, я просто хотел…

— Гарольд, Тори еще девственница, и она теперь часть нашей семьи, хотим мы того или нет, но так уж сложилось. Я тебе сказала, и ты меня слышал, и второго такого разговора не будет.

— Я думал, ты ее ненавидишь.

— Она — просто упрямая и дерзкая девчонка, но у нее есть на то причины, Гарольд. Именно из таких упрямых и получаются настоящие люди, ты знаешь. И Тори стоит усилий — ее успехи в учебе поражают. Роза — моя племянница, дочь моей единственной сестры Лили. У нас с Хаимом не было детей, и я хотела, чтобы Роза приехала. Но она очень любит это маленькое чудовище и нипочем не соглашалась оставить ее. И я вижу, что девочка тоже очень любит Розу. Если бы не это, то… Вот потому я терплю ее проделки типа сегодняшней. А ты имей в виду.