Читаем без скачивания Тяжелый круг - Борис Дедюхин

При открытии Америки Колумбом на этом материке не было лошадей совсем — так же, как воробьев. В прошлом веке в Нью-Йорк завезли две пары воробьев, и теперь в США их расплодилось столь же много, как и повсюду: приходится примерно на каждого человека по одной птахе. Но лошадей в Америке развели столько, что нынче ни одна страна не может тягаться с Соединенными Штатами, причем разводятся не только скаковые, рысистые и полукровные рабочие лошади, но и диковинные, нигде больше не виданные: ковбойские мустанги, карликовые лошадки размером с небольшую собаку. А чугунных и бронзовых лошадей там даже больше, чем живых. В городах много памятников отличившимся военным. И памятники поставлены не абы как, не по прихоти скульптора, а со смыслом: если лошадь встала на дыбки — ее всадник погиб на поле брани, если у коня поднята одна нога — герой войны умер от ран, если лошадь опирается на все четыре — полководец закончил войну невредимым и скончался от старости либо каких-то гражданских недугов.

Скачки издавна очень популярны в Соединенных Штатах. Известно, например, что первый президент США Джордж Вашингтон не только любил смотреть состязания, но играл в тотализаторе и признавался в своем дневнике, что «неуклонно и последовательно проигрывал». Другой исторический пример, подтверждающий редкостную популярность конного спорта в США: в 1877 году, когда в Балтиморе проходили соревнования между чемпионом Востока страны Паролем, скакуном — героем Запада Теном Бреком и гордостью Юга Очилтри, конгресс страны отложил свои дела на один день для того, чтобы конгрессмены смогли поприсутствовать на скачках.

Международный Вашингтонский приз неизменно привлекает в Америку лучших скакунов земного шара. В 1954 году прислала свою лошадь Ландау английская королева Елизавета II. Ландау подошел к финишному столбу последним; через три года премьер-министр Англии Уинстон Черчилль попытал счастья, но и его скакун Ле Претандан под седлом одного из лучших жокеев страны не смог улучшить результата и тоже занял последнее место.

В 1966 году исполнялось пятнадцать лет «Шапирову безумству», как окрестил эти соревнования какой-то остряк, и потому-то особенно старательно отбирались на этот раз лошади, потому-то Каскарелло приезжал самолично в конезавод «Восход»: юбилейная скачка на Вашингтонский приз стала подлинным праздником.

Начался праздник с торжественного шествия спортивной молодежи. Затем парад участников, музыка, речи, много цветов, фейерверк.

В застекленном помещении клуба Лорельского ипподрома почетные гости — иностранные послы, сенаторы США, бизнесмены и в их числе «платиновый король» владелец Ассагея Чарлз Англьхардт, коннозаводчики во главе с миссис Дюконт, чье имя прославил родившийся в ее конюшне Келсо. Внизу под ними — больше тридцати тысяч рядовых зрителей, мест не всем хватает, многие сидят на принесенных с собой складных стульчиках и на траве возле беговой дорожки. На крыше центральной трибуны уйма кинокамер, телевизионных аппаратов.

Сначала шли рядовые скачки, а герои дня в это время пытались найти ответ на извечный вопрос: как быть первым у столба? Только ответа нет и быть не может. Его находит жокей в те две с половиной минуты, когда он слышит шум трибун и топот копыт, вдыхает запах пыли и пота, видит разноцветные камзолы жокеев, замечает все вокруг себя, но всерьез и постоянно думает об одном — о том, как сложить предстоящую скачку.

Американцы и англичане любят скакать на класс — они здорово наловчились брать старт из боксов. А раз так — надо выждать и выиграть концом? Допустим. Да вдруг и другие захотят это же сделать? И скорее всего так и будет: известно из опыта прежних лет, что на Лорельском ипподроме выигрывают жокеи, у которых хватает выдержки продержаться первую половину дистанции во второй группе. Это, конечно, рационально всегда — ведь даже птицы в длинном пути летят клином, и во главу угла поочередно становятся те, кто сберег силы, будучи последним.

На элитных лошадях скакали жокеи самого высокого международного класса, каждый из которых думал о первом призе. Английский жеребец Дэвид Джек — под седлом Лестера Пиггота, который завоевал большинство главных призов Европы и трижды участвовал в Лорельских скачках. На канадском жеребце Джордже Рояле — американский жокей мексиканского происхождения Исмаэл Валенсуэла, который два года назад привел к победе Келсо. Твердо рассчитывал быть первым на Томе Рольфе талантливый жокей из Техаса, один из лучших конников Америки Уилли Шумейкер, который за двадцать лет скакал 25 тысяч раз и 5300 раз был первым. Имя француза Сен Мартина впервые прогремело в США в 1963 году, когда он на лошади Матч победил самого Келсо. На родине Сен Мартина тогда прозвали «золотым парнем», а нынче он приехал сюда величаемый «жокеем богов». В этой скачке «жокей богов» ехал на прекрасной лошади Сильвер Шарк.

Но не реже имен Шумейкера и Сен Мартина мелькало в газетах имя Насибова.

В паддоке седлаются и в последний раз проверяются лошади, тренеры отдают жокеям диспозиции по предстоящей скачке, владельцы нервно наказывают во что бы то ни стало привести лошадь к финишу первой, а корреспонденты задают скороговоркой, торопясь, вопросы. Анилин — один из фаворитов, и потому к Насибову вопросов много.

— Какую лошадь в США вы назвали бы лучшей для всех времен?

— Келсо — лучшая лошадь Америки за всю историю, — отвечает Николай, подседлывая Анилина.

— А в Советском Союзе?

— Вот он, Алик.

— Как выглядит Анилин сейчас по сравнению с прошлой скачкой здесь, в Лорели?

— Он сейчас резвее примерно на десять корпусов.

— Американцы перед ответственными соревнованиями во время тренировок по утрам не требуют от своих лошадей большой резвости и усилий, а Анилин за пять дней до скачки прошел три четверти мили за одну минуту и четырнадцать секунд. Один наш тренер сказал про вас: «Если этот метод тренировки окажется эффективным, мне придется признаться, что я уже сорок лет допускаю ошибку». Прокомментируйте его слова.

— Комментарием будет финиш нынешней скачки, — ответил Николай, уже вскочив в седло.

С боксами были знакомы все лошади, все подобрались приемистые — старт принят на редкость дружно.

Но что такое — никто не хочет брать голову скачки?

Да, Николай с огорчением убедился, что все настроились скакать «концом». Огорчился он потому, что главный козырь Анилина — его сила, но чтобы он смог полностью проявить ее, надо постоянно навязывать ему борьбу. И вот никто этого делать не хочет, все хитры.

Раз скачка складывается тихо, невыгодно для Анилина, делать нечего — надо дуть на класс. И Николай повел скачку с нарастающим темпом: одну пятисотку за тридцать секунд, вторую так же, третью за двадцать девять…