Читаем без скачивания Благими намерениями - Алексей Замковой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Есть кто дома? — Я постучал в дверь.
Вблизи хутор выглядел немного похуже чем издалека. Бревна, из которых он состоял, растрескались. Кое-где между ними образовались широкие щели, которые, впрочем, были аккуратно заткнуты мхом. Дверь оказалась сколоченной из неструганых досок, которые соединялись двумя поржавевшими железными полосами. Окошко вместо стекла было затянуто чем-то мутным, полупрозрачным — бычий пузырь, что ли? Хотя, а что я ожидал увидеть? Новенький коттедж?
На мой стук никто не отозвался. Я снова постучал. И, подождав, еще раз.
— Шо надо? — в конце концов раздался из-за двери скрипучий голос.
— Открывай, хозяин! Разговор есть.
Дверь открылась, когда я уже стал сомневаться, что когда-нибудь этого дождусь.
— А хто тебе сказал, шо у меня к тебе разговор есть? — Тот самый старик, которого я уже видел, сделал особое ударение на слове «меня».
Вблизи, в отличие от дома, хозяин выглядел гораздо лучше, чем издалека. Не такой уж он и старик, собственно… Да, седой. Но при этом лицо его было каким-то… молодым? Нет, я не хочу сказать, что заподозрил хозяина в каком-то маскараде — волосы и борода были его собственными, а не накладными. Просто выражение лица, глаза… Будто это лицо, сняв с человека лет на двадцать моложе, наклеили на старика… И осанка тоже. Стоял он ровно, ничего не опасаясь. Самое подходящее слово — «беззаботно». Будто и не идет вокруг война, и не стучится в дверь его дома, находящегося глубоко на оккупированной территории, непонятный мужик бомжеватого вида.
— Максим Сигизмундович сказал, — ответил я. — Очень рекомендовал мне к вам зайти.
— Какой такой Сигизмундович? — Несмотря на вопрос, по глазам хозяина я понял, что наш врач ему знаком.
— Врач из Тучина. — Я припомнил разговор с доктором. — Он просил передать, что печень находится справа.
Хозяин продолжал разглядывать меня еще несколько мгновений, потом внимательно осмотрел окрестности и наконец посторонился:
— Ну, тогда заходь, раз пришел.
Я вошел в дом. Темно. Света, проникавшего через то подобие окна, хватало только на то, чтобы разглядеть контуры обстановки, и ни на что более. Небольшой стол, лавка… У дальней стены — печь… Я проморгался, стараясь побыстрее привыкнуть к темноте. Сзади скрипнула, закрываясь, дверь. Я начал оборачиваться к хозяину, но не успел. Сильный удар в затылок сбил меня с ног. Последнее, что я запомнил, — резкая боль в раненом плече, которым я ударился, падая на пол.
Кто-то легонько похлопывал меня по щекам. Сознание щелчком вернулось, и звенящую пустоту сменили звуки окружающего — скрипы, шорохи, негромкий шепот…
— Может, воды на него вылить? — послышался незнакомый голос.
— Смотри, вроде пошевелился! — перебил говорящего другой. Этот голос показался смутно знакомым.
Я застонал и приоткрыл глаза.
— Смотри, точно очнулся!
Надо мной висело какое-то расплывчатое пятно, которое, по мере того как взгляд фокусировался, постепенно приобретало черты человеческого лица. Смутно знакомые черты…
— Командир, ты как? — спросило лицо.
Память возвращалась обрывками. Чего это я тут валяюсь? И где это «тут»? Скрип двери за спиной… «Лапотник» со слишком молодым для его седой головы и длинной бороды лицом… Боль в руке… Блин, рука-то как ноет! Вернуться, что ли, обратно — во тьму бессознательности?
— Командир…
Чего же он пристал ко мне? И вообще, кто это? Лохматые черные волосы, впрочем, видны попытки их причесать… Небольшие усики, темная курчавая бородка… И горящие глаза. На месте нависшего надо мной лица вдруг оказалось другое — аккуратно причесанные волосы, гладкий подбородок… «Хватит драпать! — послышалось мне. — Мы на своей земле…» Селиванов?!!
— Это я — Сергей. Командир, ты меня узнаешь?
— Се… Селиванов? — простонал я. — Какого черта ты здесь делаешь?
Окончательно придя в себя, я попытался приподняться. Меня бережно подняли и, поддерживая под руки, усадили на лавку. Я затряс головой. Кто же это меня так приложил? В комнате, кроме меня и Селиванова, оказалось пять человек, среди которых я нашел еще двоих знакомцев. Вот сидит Курдаков, с ним мы лежали под танком и наблюдали за мостом, который нам предстояло вскоре взорвать. А вон тот, длинный, в углу — один из бойцов, ушедших с группой Селиванова к мосту возле Тучина. Как его звали? Карелин вроде… Точно, Афоня Карелин! Остальных вроде бы не знаю. Кроме старика…
— Ты что ж это, сука, творишь? — Я, заскрипев зубами, впился взглядом в хозяина хутора, который и приголубил меня по голове. А кто, кроме него, еще мог меня ударить?
— Извиняй, хлопец. — Старик виновато улыбнулся и развел руками. — Хто ж знал-то…
Очень хотелось ответить старику на любезность. Желательно — чем-то тяжелым в голову. Но вставать я не рисковал. Перед глазами еще все плыло. Я снова переключился на Селиванова.
— Ты почему не ушел к Сарнам?
— Это у Митрофаныча спрашивай, — сразу помрачнел Селиванов. — Я…
— Митрофаныч? — резко перебил я. — Он жив?
— Жив, — кивнул Серега. — И Денисенко, и Буцко, и Аредин, и Зелянин…
Денисенко и Буцко? Первый вроде бы ушел с Селивановым к Тучину. А Буцко я отправил к Дроздову. С остальными знаком был только шапочно, но все они входили в нашу группу. Ту самую, которая под началом Митрофаныча отправилась уничтожить мосты через Горынь.
Селиванов закончил перечислять выживших.
— Всего пятнадцать человек выжило, — подытожил он. — А ты как здесь оказался? Мы думали, что ты погиб…
— Эй, на хуторе! — крик снаружи не дал Сергею договорить. — Вы окружены! Выходь по одному!
Тут же тесная комната погрузилась в хаос. Бойцы, кто отставил карабины в сторону, похватали оружие и заметались. Один, которого я не знал, подбежал к окну и принялся осторожно выглядывать наружу. Курдаков перевернул стол и, спрятавшись за столешницей, нацелил на дверь ствол карабина.
— Выходь, говорю, а не то хату подпалим! — продолжали разоряться за дверью.
Я пару мгновений понаблюдал за метушней и с усилием поднялся.
— Отставить! — Я хлопнул Селиванова по плечу и направился к двери.
Снаружи уже начинало темнеть. В помещении благодаря мутному, практически непрозрачному окну сумерки были практически незаметны — в этом доме, независимо от времени, темнота царила постоянно. Но, когда я вышел наружу, это сразу бросилось в глаза. Сколько же я провалялся без сознания? Не меньше часов четырех. Хорошо меня старик, сволочь, приголубил…
— Ян, — крикнул я, — выходи! Все в порядке!
Слева уловил какой-то шорох. Повернул голову — из-за угла показалось настороженное лицо Казика.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});