Читаем без скачивания Маршал Жуков: Опала - Владимир Карпов

Шестое. Обвинение меня в распущенности является ложной клеветой, и она нужна была Семочкину для того, чтобы больше выслужиться и показать себя раскаявшимся, а меня — грязным. Я подтверждаю один факт — это мое близкое отношение к З., которая всю войну честно и добросовестно несла свою службу в команде охраны и поезде главкома. З. получала медали и ордена на равных основаниях со всей командой охраны, получала не от меня, а от командования того фронта, который мною обслуживался по указанию Ставки. Вполне сознаю, что я также виноват и в том, что с нею был связан, и в том, что она длительное время жила со мною. То, что показывает Семочкин, является ложью. Я никогда не позволял себе таких пошлостей в служебных кабинетах, о которых так бессовестно врет Семочкин.

К. действительно была арестована на Западном фронте, но она была всего лишь 6 дней на фронте, и честно заявляю, что у меня не было никакой связи.

Седьмое. О том, что не желал подписываться на заем, это также клевета. Никогда меньше 1 1/2–2–х месячных окладов я не подписывался. Это можно подтвердить документами.

Восьмое. Партвзносы действительно платил Семочкин, так как я состоял в парторганизации Генштаба, а большей частью я был на фронте и, чтобы не просрочить партвзнос, поручал Семочкину производить партвзнос.

В заключение я заявляю со всей ответственностью:

1. Семочкин явно клевещет на меня. Я очень прошу проверить, был ли у меня подобный разговор с Коневым и другими, как надо обманывать тов. Сталина об обстановке.

2. Семочкин клевещет на меня, рассчитывая на то, что он является вторым, после Новикова, свидетелем о якобы моих антисоветских взглядах и что ему наверняка поверят.

Я глубоко сознаю свою ошибку в том, что поделился с ним сведениями о клеветническом заявлении Новикова и дал ему в руки козырь для нечестных разговоров, антисоветских разговоров и, наконец, против меня.

3. Прошу Центральный Комитет партии учесть то, что некоторые ошибки во время войны я наделал без злого умысла и я на деле никогда не был плохим слугою партии, Родине и великому Сталину.

Я всегда честно и добросовестно выполнял все поручения тов. Сталина.

Я даю крепкую клятву большевика не допускать подобных ошибок и глупостей.

Я уверен, что я еще нужен буду Родине, великому вождю тов. Сталину и партии.

Прошу оставить меня в партии. Я исправлю допущенные ошибки и не позволю замарать высокое звание члена Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков).

Член ВКП(б) Жуков

12.1.48 г.».

Молотов тоже посчитал нужным объясниться, не столько в оправдание Жукова, сколько заботясь о своей репутации.

«Тов. Жданову

В связи с заявлением Жукова от 12 января с.г. считаю нужным сообщить следующее:

1. По моему указанию, в порядке распоряжения Совнаркома СССР от 23 августа 1945 года была выдана одна трофейная легковая автомашина писателю Славину в возмещение автомашины, похищенной у него в начале войны (в этот же день было дано аналогичное распоряжение для писателей Кирсанова и Лидина и др.).

2. Мною выяснено, что моею дочерью Светланой в 1945 году был сделан один ценный подарок ко дню рождения подруги — дочери Жукова — золотое кольцо с бриллиантом, купленное в комиссионном магазине за 1200 рублей. Остальные подарки в аналогичных случаях — неценные безделушки.

В. Молотов

21.1.48».

Таким образом, версия с чемоданом рухнула. Нетрудно представить, в каких выражениях высказал Сталин свое мнение Абакумову по этому поводу. Министру госбезопасности (к тому времени так именовались бывшие наркомы) надо было как–то поддержать свое реноме перед «отцом родным».

В феврале 1948 года (предыдущие события происходили в январе) Абакумов обратил внимание на протокол допроса по делу о хищении драгоценностей крупными работниками ГБ в Берлине. Это было то, что нужно Абакумову. Тут и ненавистного Серова можно подсидеть и драгоценности опять обретают реальный смысл.

Кстати, на того же Абакумова в своем доносе Сталину писал Серов следующее:

«Мне неприятно, товарищ Сталин, вспоминать многочисленные факты самоснабжения Абакумова во время войны за счет трофеев, но о некоторых из них считаю нужным доложить.

…во время Отечественной войны в Москву прибыл эшелон более 20 вагонов с трофейным имуществом в числе которого ретивые подхалимы Абакумова из «Смерш» прислали ему полный вагон, нагруженный имуществом, с надписью «Абакумову».

…в Крыму еще лилась кровь солдат и офицеров Советской Армии, освобождавших Севастополь, а его адъютант Кузнецов (ныне «охраняет» Абакумова) прилетел к начальнику управления контрразведки «Смерш» и нагрузил полный самолет трофейного имущества…»

Но пока Сталин все прощал Абакумову.

Итак, вот несколько абзацев из протокола допроса бывшего начальника оперативного сектора МВД в Берлине генерал–майора Сиднева.

«Вопрос. После вашего отъезда из Берлина были вскрыты крупные хищения ценных вещей и золота, в которых вы принимали непосредственное участие. Показывайте об этом.

Ответ. Говоря откровенно, я давно беспокоился, ожидая, что будут вскрыты преступления, совершенные мною в Германии, и мне придется за них отвечать.

Как известно, частями Советской Армии, овладевшими Берлином, были захвачены большие трофеи. В разных частях города то и дело обнаруживались хранилища золотых вещей, серебра, бриллиантов и других ценностей. Одновременно было найдено несколько огромных хранилищ, в которых находились дорогостоящие меха, шубы, разные сорта материи, лучшее белье и много другого имущества. О таких вещах, как столовые приборы и сервизы, я уже не говорю, их было бесчисленное множество. Эти ценности и товары различными лицами разворовывались.

Должен прямо сказать, что я принадлежал к тем немногим руководящим работникам, в руках которых находились все возможности к тому, чтобы немедленно организовать охрану и учет всего ценного, что было захвачено советскими войсками на территории Германии. Однако никаких мер к предотвращению грабежей я не предпринял и считаю себя в этом виновным.

Вопрос. Вы и сами занимались грабежом?

Ответ. Я это признаю. Не считаясь с высоким званием советского генерала и занимаемой мною ответственной должностью в МВД, я, находясь в Германии, набросился на легкую добычу и, позабыв об интересах государства, которые мне надлежало охранять, стал обогащаться.

Как не стыдно теперь об этом рассказывать, но мне ничего не остается, как признать, что я занимался в Германии воровством и присвоением того, что должно было поступить в собственность государства.

При этом я должен сказать, что отправляя на свою квартиру в Ленинград это незаконно приобретенное имущество, я, конечно прихватил немного лишнего.

Вопрос. Обыском на вашей квартире в Ленинграде обнаружено около сотни золотых и платиновых изделий, тысячи метров шерстяной и шелковой ткани, около 50 дорогостоящих ковров, большое количество хрусталя, фарфора и другого добра.

Это по вашему «немного лишнего»?

Ответ. Я не отрицаю, что привез из Германии много ценностей и вещей.

Вопрос. А три золотых браслета с бриллиантами вы где «прихватили»?

Ответ. Эти браслеты были мною взяты в одном из обнаруженных немецких хранилищ, где именно — не помню. Если не ошибаюсь, один из золотых браслетов мне принес бухгалтер берлинского оперсектора Ночвин.

Вопрос. 15 золотых часов, 42 золотых кулона, колье, брошей, серег и цепочек, 15 золотых колец и другие золотые вещи, изъятые у вас при обыске, где вы украли?

Ответ. Также, как и золотые браслеты, я похитил эти ценности в немецких хранилищах.

Вопрос. Но ведь и деньги вами тоже были украдены?

Ответ. Я денег не крал.

Вопрос. Неправда. Арестованный бывш. начальник оперативного сектора МВД Тюрингии Бежанов Г. А. на допросе показал, что вы присвоили большие суммы немецких денег, которые использовали для личного обогащения.

Правильно показывает Бежанов?

Ответ. Правильно. При занятии Берлина одной из моих оперативных групп в Рейхсбанке было обнаружено более 40 миллионов немецких марок.

Примерно столько же миллионов марок было изъято нами и в других хранилищах в районе Митте (Берлин).

Все эти деньги были перевезены в подвал здания, в котором размещался берлинский оперативный сектор МВД.

Вопрос. Но этот подвал с деньгами находился в вашем ведении?

Ответ. Да, в моем.

Вопрос. Сколько же всего там находилось денег?

Ответ. В подвале находилось около 100 мешков, в которых было более 80 миллионов марок.

Вопрос. Вам известно, где находятся сейчас все записи по расходованию немецких марок?

Ответ. Как мне рассказывал Ночвин, папки с отчетными материалами об израсходованных немецких марках, собранные со всех секторов, в том числе и записи на выданные мною деньги, были по указанию Серова сожжены.