Читаем без скачивания Война и миф. Расширенное и дополненное издание - Михаил Викторович Зыгарь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К несчастью для «жареных цыплят из Кентукки», ресторанчик этой сети был расположен прямо напротив Каирского университета. В прошлом году, как только началась война в Ираке, его разгромили во время студенческих волнений. Сейчас на этом месте находится закусочная под названием Mo'min («Правоверный»).
Главная площадь Каира – Тахрир (площадь Освобождения) – уже давно перегорожена. Так давно, что местные жители почти перестали это замечать. Через всю площадь – от Египетского музея до громадного административного здания – тянется забор. За ним уже много лет стоят краны, ведутся какие-то работы. Что строят, никто не знает. Впрочем, иностранные журналисты то ли в шутку, то ли всерьез говорят, что площадь перегородили, чтобы не было масштабных демонстраций. Они, конечно, проходят. Но демонстрантам приходится ютиться на краю площади, откуда полиция быстро разгоняет их по переулкам. Так было и с демонстрациями по случаю смерти Ахмеда Ясина и Абдель-Азиза Рантиси.
Сейчас по периметру площади Тахрир висят огромные плакаты: «Египет приглашает на чемпионат мира по футболу 2010 года». Реклама египетской заявки на проведение мирового первенства развешана по всему городу. На выезде с пирамид и перед аэропортом висят огромные растяжки: «Поверьте, мы проведем лучший чемпионат мира в истории».
По телевидению реклама будущего чемпионата прерывает актуальные ток-шоу.
– Как вы считаете, справедливо ли то, что американцы считают моджахедов из движения «Хамас» террористами? – спрашивает ведущий своих гостей после рекламы. Те начинают горячиться и говорить, что американцы пристрастны, они считают террористами всех палестинцев, зато оправдывают все действия израильтян.
Все правильно – футбольные болельщики ведут себя точно так же. Они ругаются, когда их команда проигрывает. Когда судья показывает красную карточку их любимому игроку, они приходят в ярость и начинают кричать: «Судью на мыло!» Болельщики требуют справедливости, если им кажется, что соперники нарушают правила, зато радуются, когда фолят свои.
– Смотри, арабов все время унижают. Убивают палестинцев, убивают иракцев, – говорит мне студент Ахмад. – И даже чемпионат мира по футболу тоже, наверное, отдадут не нам, а какой-нибудь Южной Африке. Опять скажут, что мы террористы, – с неподдельной горечью заявляет демонстрант.
По египетскому телевидению, правда, утверждают, что шансы есть и что спорт вне политики.
Но политика, конечно, это тот же спорт – игра, в которую играют единицы, получающие за это миллионные призовые, и миллионы людей, которые просто следят за ней по телевизору, болеют, переживают, а иногда громят рестораны, если их команда проигрывает слишком часто.
Вот только на том плакате, который несли студенты в университете, под портретами убитых лидеров «Хамаса» было написано: «Все мы готовы умереть». Держали плакат мальчишки, которые еще недавно гоняли мяч посреди проезжей части.
«Воюют фанатики!»
20 июня 2006 года. Пошла вторая неделя войны в Ливане. На обстреливаемой ракетами «Хезболлы» израильской территории я обнаружил, что из всех войн с арабами эту войну здесь считают самой справедливой.
Жертвы
– Мне позвонили из больницы и попросили срочно выйти на работу. Сюда подвезли новых раненых, поэтому на кухне нужна была моя помощь. Я работаю в больнице поваром. Так вот, как только я вышел из дома, неподалеку ударила «Катюша». В меня попало шрапнелью – в спину и по ногам. – Яков Абдул не прерывает своего рассказа, но я слышу, что на крыше начинают работать сирены. Я нахожусь в Цфате, в десяти километрах от израильско-ливанской границы. Этот город принял на себя наибольшее количество ракет «Хезболлы». Мы с Яковом разговариваем на балконе городской больницы.
– Скорее в укрытие, Яков, слышите меня, пойдемте, – кричала Сильвия Уолтрес, пожилая эмигрантка из США, работающая в больнице секретарем. – Первым делом надо отойти подальше от окон. Бомбоубежище внизу, на первом этаже.
Я помог Якову подняться. Он был контужен и, кажется, не слышал сирен. Мы медленно шли к лифту.
Якову не повезло дважды. Через сутки после того, как его госпитализировали, еще одна ракета попала в само здание больницы. Ракета взорвалась на крыше. От самого взрыва никто не пострадал, но почти во всей больнице выбило стекла и несколько врачей получили легкие ранения. В момент взрыва Яков был в палате и от удара упал с кровати. Он тихо продолжил:
– Я сам был танкистом, воевал в Египте в 1973 году, но этот взрыв не могу забыть. Я вспоминаю его каждую ночь.
– А кого вы вините в том, что здесь сейчас происходит?
– Да всех их: сирийцев, «Хезболлу», «Хамас», Иран.
Я бы отрубил всем им головы и выставил бы на всеобщее обозрение.
В убежище было уже много народу. В основном дети – детское отделение находилось совсем рядом. Многие из них плачут. На полу у стены сидела Кристина Маркони, итальянская журналистка из агентства Associated Press. Мы с ней встретились у входа в больницу. Она была очень напугана и, кажется, тоже плакала.
Мой гид Рон схватился за пейджер. Как и все израильтяне, он был резервистом и был прикреплен к пресс-службе армии – поэтому ему на пейджер приходили все сводки последних армейских новостей.
– Сейчас объявили воздушную тревогу в Цфате и Хайфе, – констатировал он. – Кстати, за сегодняшний день по Израилю выпустили уже тридцать ракет. Двое наших солдат убиты. «Хезболла» утверждала, что один военный похищен. Убит еще один гражданский. Это произошло недалеко отсюда, в Нахарании, мужчину убило, когда он бежал в бомбоубежище, прямым попаданием.
Я услышал, как рядом со мной одна из врачей разговаривает по телефону по-русски.
– Ты уже в убежище? И мы тоже сидим. Давай, дочка, звони.
Я подошел к ней. Ее зовут Ольга, она из Ессентуков. Жила в Израиле уже 10 лет, в больнице работала педиатром.
– Надоело это все, – улыбнулась Ольга. – В пятый раз за сегодня приходится сюда бегать.
– А не страшно вам? Почему вас не эвакуируют? Почему сами не убежите?
– Как же мы бросим детей? Я сегодня вообще здесь на дежурстве, двадцать четыре часа работаем. А так весь Цфат уже пустой. Почти все переехали на юг. Страшно, конечно, но я сама живу не в Цфате, а на Голанских высотах. Там бомбят меньше.
Ольга снова улыбнулась.
– Как вы отсюда поедете? – заботливо спросила она.
– Вам лучше уехать до того, как стемнеет, а то по вечерам здесь совсем страшно.
Мы услышали несколько разрывов – один за другим.
– Пойдемте, покажу вам, куда упала ракета, – предложила Ольга. – Это было в десять вечера. Вот в этом кабинете
