Читаем без скачивания Миндаль цветет - Оливия Уэдсли

Пробили часы, в кустах встрепенулась и защебетала птичка.

– Дора, – прошептал Пан, – я сейчас увезу вас домой. Мы будем одни – вы и я. Подождите здесь.

Он вырвался из ее объятий, промелькнул в полосе света и скрылся в темноте; шаги его постепенно удалялись и потом смолкли.

Как странно было остаться совсем одной под этой темной ажурной крышей из веток, сквозь которую мелькали звезды! Она чувствовала себя отрезанной от всего мира, выше его.

В тихом холодном воздухе долетали до нее издали звуки музыки, которые, казалось ей, повторяли те же слова, которые твердил в ней тайный голос: «Мой, мой прекрасный, мой дорогой…»

Из темноты показался автомобиль; лишь только он остановился, Пан посадил ее, закутал в меха, крепко прижал к себе одной рукой, а другой стал править машиной.

Она вся затрепетала при этом новом прикосновении. Она сидела, прильнув плечом к Пану, рука которого прижимала ее еще крепче. Они неслись навстречу ночи, которая, казалось, раскрыла им свои объятия и звала их к себе.

Пан на минуту остановил машину и наклонился над Дорой:

– Я не могу…

Он стал пить поцелуи с ее юных губ, как пьет путник в пустыне после долгого перехода.

– Ах, держать тебя всю в своих объятиях – без этого! – Он дотронулся до ее меха.

«О, лежать в его объятиях, так близко, близко…»

Книга вторая

Глава 1

Выйдя на террасу, Рекс закурил папиросу и стал прислушиваться. Кто-то пускал в ход автомобиль. Он напряг слух. Несомненно, это была его машина, и, столь же несомненно, она теперь уже быстро мчалась куда-то. Он вышел, собственно, чтобы поискать Дору и Пана, но теперь он бросился к гаражу, куда были поставлены все автомобили. Около решетки стоял их слуга, привезший Рексфорда, Пемброка и Гревиля.

– Это вы пускали в ход автомобиль? – спросил его Рекс.

– Нет, сэр, мистер Гревиль взял его и посадил мисс Дору.

– Куда они поехали, – спокойно спросил Рекс, – по какой дороге?

– В Гарстпойнт; я думаю, они поехали домой.

– Понимаю, – сказал Рекс, – хорошо.

Он медленными шагами двинулся в сторону, но лишь только отошел настолько, чтобы его нельзя было видеть, сразу пустился бежать; Рекс много упражнялся и бегал хорошо, и теперь он понесся стрелой.

На бегу он соображал: «Через буковый лес, потом тропой через ручей, потом через длинный луг – он ужасно длинный! – потом спуститься с холма к дому, потом…»

Он хорошо понимал, зачем он бежит, но только его предположения были неверны; Пемброк рассказал ему об ультиматуме, поставленном его отцом Гревилю, и он был уверен, что Пан и Дора решили этой ночью покинуть Гарстпойнт.

У Рекса в пятнадцать лет сложились уже вполне определенные взгляды и суждения. Это объяснялось, вероятно, тем, что знакомые его отца, Пемброк и другие охотники, часто разговаривали при нем, обсуждая различные жизненные вопросы или поведение общих знакомых, причем в выборе своих выражений и в изложении своих взглядов они нисколько не стеснялись присутствием мальчика. Постепенно и он научился рассуждать как взрослый мужчина.

В данном случае он желал только одного, и по этому вопросу решение его было вполне определенно: Пан не должен обидеть Дору, если только он успеет помочь ей.

Он бежал, задыхаясь, по замерзшему вереску и чисто по-детски думал: «Ведь он уже старик».

Ему было страшно жарко; трудно было бежать в бальных туфлях, которые не давали опоры его больной ноге, но он не думал отдыхать.

«Я бегу, точно в кинематографе, – засмеялся он про себя. – Джи будет страшно довольна, когда я расскажу ей».

Добравшись до парка, он пошел в обход, так как дорога там была удобнее.

Перед дверью стоял автомобиль.

– Какая наглость! – пробормотал он.

Он вошел в дом боковой дверью; нигде не было ни души; он вспомнил, что прислуга отпущена на вечер в деревню.

Он заглянул в музыкальную комнату; там тускло горел огонь в камине, но тоже никого не было.

С минуту он постоял в колебании у лестницы; во втором этаже у них с Дорой была общая гостиная, а этажом выше у каждого была своя комната.

Он стал подниматься, прихрамывая, по лестнице и свистнул: это был с давних времен их условный сигнал с Дорой.

Он вздохнул – полное молчание. Внизу в большом зале с легким треском упал кусок угля. И вновь тишина.

Вдруг он услыхал голос Доры, которая вслед за тем вышла из их гостиной; на ней была еще меховая накидка.

– О Рекс!

– Дора, – засмеялся он, – давно ли вы приехали?

– Ах, только несколько минут тому назад.

– Ты устала? Я бы отвез тебя. Я видел внизу, – в его голосе прозвучала нотка недовольства, – я видел, что машина дома. Тебя привез Пан?

– Да, – ответила Дора, продолжая стоять в дверях. Рекс подошел к ней ближе и тут заметил, что она страшно бледна.

– Ты плохо выглядишь, – сказал он, – выпьем чего-нибудь. В нашей гостиной остался почти весь коньяк, который несколько месяцев назад прислал нам отец. Выпей немного.

Он подошел к двери, и Дора посторонилась, чтобы пропустить его. Пан, сидевший на стуле возле огня, поднял свою черную голову и, позевывая, сказал:

– Я бы тоже выпил, Рекс.

Рекс, не отвечая ему, подошел к шкафику и стал отпирать своим ключом.

Пан, нервы которого буквально дрожали от сдерживаемого негодования и ненависти к этому помешавшему ему мальчишке, счел поведение Рекса обидным для себя.

– Ты слышал, что я сказал? – чуть не крикнул он.

Рекс выпрямился.

– Отлично, – ответил он с легкой иронией.

У Пана на лбу налились жилы, и в виске колотился пульс. Все его труды пропали даром, он не достиг ровно ничего, случай был упущен, и навсегда, благодаря этому выследившему их шпиону, которого, конечно, натравил на него Рексфорд.

Он медленно встал и, пройдя через комнату, подошел к Рексу, спокойный вид которого приводил его в бешенство. Его злило такое полное самообладание в молодом человеке. Как молния, ударившая в скалу, разрушает ее, так безумная ярость, страсть, неудача и унижение, которые пришлось ему вынести, окончательно затуманили его разум. Глаза его застилал туман, лицо было обезображено гневом.

– Твои манеры мне не нравятся, – с трудом проговорил он.

Рекс, не глядя на него, небрежно сказал:

– Очень жаль. – А потом вежливо добавил: – Стакан вина?

Пан кивнул головой в знак согласия. Он сделал усилие, чтобы овладеть собой, и вдруг почувствовал себя страшно ослабевшим.

Рекс поставил на стол сифон и стал наливать воду и херес. Пан подошел ближе. Рекс стал наливать ему, но в это время рука его соскользнула с рычажка сифона, и струя содовой воды облила рукав Пана.

Рекс рассмеялся, как сделал бы на его месте всякий другой мальчик, нисколько не желая обидеть Пана. Он тотчас сдержался, вынул из кармана носовой платок и, протягивая его Пану, сказал: