Читаем без скачивания Кафетерий для спецназа - Яна Тарьянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скрутки для Хлебодарной она выбирала долго и придирчиво. Взяла дорогущую, заговоренную, из сухих пионов и злаковых колосков — их жгли, прося, чтобы богиня помогла найти своего истинного. Пионы — как символ страсти, злаки — как залог хлебосольного дома и приплода.
— Подтолкни или отврати, — прошептала Ханна, поджигая скрутку. — Я запуталась. Два месяца назад я собиралась дать ему оплеуху, а сейчас рука тянется, чтобы прикоснуться. А он молчит. А еще ребенок… Помоги. Подскажи, что делать.
Она добавила в чашу еще две скрутки — с боярышником, рябиной и клевером — подношение с просьбой о здоровье, удаче и защите от злых духов.
«Не успеешь оглянуться, как уже и Камулов Покров». — Мысль пришла внезапно, навеянная видом можжевеловых ягод в чаше. — «Может быть, дождаться ноября, дать себе волю, решиться на прикосновение, понять, есть ли отклик и вдоволь потешить тело? Шольт к тому времени выздоровеет. Хм… заманчиво, но опасно».
Висица фыркнула и велела: «Иди на улицу, он замерз».
«Кто?»
Ответа не было, висица упрямо толкала ее к выходу, и Ханна, наскоро пробормотав хвалу снопу и амбарам, вышла на улицу.
Шольт стоял возле часовни Камула — закутанный в знакомый плед, разглядывающий можжевеловый венок над входом. Он всем своим видом демонстрировал, что оказался тут случайно, и Ханна сделала шаг назад — к чаше и сладковатому дыму сухих пионов. Шольт немедленно зашел вслед за ней, встал за спиной, дыша в макушку. Молчание, нарушаемое потрескиванием скруток и тихими разговорами прихожан, тянулось и тянулось, пока Ханна не прошептала:
— Я сварила гречку. С мясом и грибами.
— Спасибо, — выдохнул Шольт, наклонившись к ее уху.
— Можете забрать всю, — обмирая от прокатившейся по телу волны дрожи, предложила Ханна. — Отдадите потом мультиварку. Подогреете то, что сразу не съедите. Я расскажу, как пользоваться. Это не сложно.
— У нас была мультиварка, — вполголоса сообщил Шольт. — Но Мохито варил щи из крапивы, что-то перепутал и мы потом всё выкинули. И щи, и мультиварку.
— Ого! — удивилась Ханна. — Это надо уметь.
— И еще два дня проветривали, — наябедничал Шольт, и потянул ее к выходу — прочь от пионов, поближе к гречке.
Мультиварку с кашей они поставили в коробку, а коробку в хозяйственную сумку. Сумку взял Шольт, а Ханна несла булочки и банку зимнего салата из кабачков с капустой, которую ей подарила матушка. И открывала и закрывала двери и калитку, потому что Шольт сам бы не справился.
Йонаш обрадовался и гречке, и Ханне, накрыл на стол — поставил четыре тарелки, выложил овощную закатку в салатницу — и отправился будить Мохито. Шольт сидел на табуретке, привалившись к холодильнику, молчал и поглядывал на Ханну. Висица фыркала и попискивала, временами зрение становилось черно-белым, картинка плыла, и Ханне казалось, что возле холодильника сидит волк, постукивающий хвостом. Она чуть не протянула руку — погладить, почесать за ухом — но в кухню вошли Йонаш и зевающий Мохито, и волк пропал.
Ужинали долго, болтая обо всем подряд. Ханна спросила, перейдет ли спецназ на усиленный режим дежурств к Камулову Покрову, и получила ответ: «Да, как обычно».
— В Покров почти не пакостничают, — пробурчал Мохито, подкладывая себе добавку салата. — Осенью все заняты: грешат, торгуют, запасаются продуктами на зиму, набивают погреба.
— Пап, ты же еще будешь на больничном, — загибая пальцы, посчитал Йонаш. — Отлично! Сходим на ярмарку.
— Сходим, — согласился Шольт, доедавший вторую порцию гречки. — Купим квашеной капуты, поставим на балконе.
— Тетя Ханна, а вы с нами пойдете?
— Не знаю, — ответила она. — Неизвестно, какая ситуация будет — вдруг дела навалятся.
После ужина и чаепития Шольт проводил Ханну домой — перевел через дорогу в неположенном месте и придержал калитку, пока она проскальзывала во двор. Фонари не горели, улица была пуста. Они встретились взглядами, и Ханне показалось — вот, сейчас… сейчас Шольт чуть наклонится и ее поцелует.
Предчувствие оказалось обманчивым. Шольт пробормотал: «Доброй ночи» и неслышно закрыл калитку.
Глава 29. Роза и прогулка
Рабочая неделя прошла в разъездах и очередях: Ханна с бухгалтером дважды побывали в налоговой инспекции, трижды в банке, и один раз, уже без бухгалтера, она получила дополнительное разрешение в санитарно-эпидемиологической станции — без этого им грозил ощутимый штраф. В пятницу, по совету бухгалтера Ханна подала заявку в фонд женщин-предпринимательниц с красивым названием: «Слабый пол — сильный бизнес» — в случае одобрения можно было получить мелкие налоговые льготы и юридическую поддержку. Ей пришлось заполнить три анкеты и съездить за несколькими справками. Бумажная волокита и очереди настолько вымотали нервы, что Ханна бросила машину на обочине возле калитки, дошла до кафетерия, и устало спросила Снежку:
— Как тут у вас дела? Скандалов не было?
— Нет, — помотала головой та. — Всё тихо, хорошую выручку сделали. Шольту сняли лангету, у нас с часу до пяти было не протолкнуться — все ему руку пожимали, пока он не сказал, что она вот-вот снова отвалится.
— О!
Ханна на неделе сталкивалась и с Йошей, и с Мохито, дважды видела Шольта — он ей вежливо кивал и предложил вернуть мультиварку, но она попросила отложить это до выходных. Отчетность, денежные дела и попытки влиться в ряды сильного бизнеса лишили ее томления и предчувствий, а также беспокойства о чужом рационе — уж как-нибудь купит волчье семейство себе печенку с картошкой в кафетерии, а Мохито суп сварит и ватрушек поест.
Упомянутый Шольт тут же появился в кафетерии — все в том же пледе на плечах. Заказал себе кофе, уселся рядом с Ханной.
— Поздравляю, — проговорила она. — Теперь вам будет легче.
— Да, — согласился Шольт. — С одной рукой неудобно.
— Мультиварка не мешает? Если можно, я заберу ее завтра. Сейчас хочу полежать в ванне и лечь спать. Ужасно устала за эту неделю.
— Мы завтра собираемся в лес, — сообщил Шольт. — Я хочу сразу попробовать превратиться. Не откладывая.
— О!..
Ханна опять вспомнила слова Анджея, хотела спросить, не надо ли перед превращением еще раз проконсультироваться со специалистами, но Шольт прервал невысказанные опасения вопросом:
—
