Читаем без скачивания Чувак и надувная свобода - Игорь Градов

Боб закончил свой рассказ и замолчал, молчали и мы с Люси. Конечно, он — преступник, убийца, но все-таки… Я тоже не знал, что делать.

— Что теперь со мной будет? — спросил наконец Доули.

— Знаешь, — подумав, ответил я, — мне кажется, что ты все врешь. Никакой ты не Боб Доули, а обычный бродяга, который шляется здесь не пойми зачем, рассказывает всякую чушь и морочит людям голову. Проваливай отсюда и не приставай больше ко мне. Не видишь, я с девушкой отдыхаю!

— Я что, могу идти? — не понял Боб.

— Убирайся и не появляйся больше, — приказал я, — а то привлеку тебя за бродяжничество.

Боб ошарашенно посмотрел на меня, а потом медленно поднялся.

— Ну, я пошел…

— Вали отсюда! — махнул я рукой.

После его ухода Люси долго молчала, потом сказала:

— Знаешь, Чувак, я поняла, чем ты мне нравишься. Ты — человек и относишься к людям по-человечески, не судишь свысока, как некоторые. Это многое в тебе объясняет…

Я кивнул — наверное, так оно и есть. В конце концов, кто я такой, чтобы судить людей? «Не судите и не судимы будете…» И кто знает, как бы я сам поступил, окажись на месте Боба.

Мы с Люси еще посидели немного, поговорили, потом стали собираться. Наш пикник, несмотря на небольшое приключение с Доули, все же удался. Мы хорошо отдохнули и даже немного поиграли в нашу любимую игру, а Чамп вдоволь набегался по окрестностям и от души налаялся.

— Поехали, дружок, домой, — позвал я его, и он с охотой запрыгнул в машину.

В общем, я возвращался в город с чувством исполненного долга — свой отгул я реализовал на все сто. Люси, кажется, тоже была довольна. По крайней мере, она выглядела вполне счастливой. Что, в принципе, и требовалось.

Люси заслужила женское счастье — хотя бы немного и хотя бы со мной. В конце концов, оно так быстротечно…

Глава одиннадцатая

С женщинами нужно терпение — как с кошкой. Ведь ни одна уважающая себя киска не станет вам служить — в лучшем случае позволит себя покормить и иногда погладить. Да, под настроение она может и сама приласкаться, но только если очень захочет. И точно не ждите от нее постоянства и преданности — этого никогда не будет. Как и верности.

Поэтому я больше люблю собак.

К чему я это? А вот к чему — женщины, как и кошки, интересны именно своей непредсказуемостью: никогда не знаешь, что от них ожидать — то ли прижмется и ласково замурлычет, то ли выпустит когти и цапнет до крови. Иногда то и другое может произойти одновременно. И ты чувствуешь себя маленькой серенькой мышкой, которую тщательно облизали перед обедом — чтобы легче было проглотить.

Когда я думаю о Нэнси Кроукот, то представляю себе именно такую кошку — красивую, рыжую, очень опасную и непредсказуемую. Ее страшно хочется погладить, но в то же время боишься, что получишь когтями по руке. Причем всеми десятью сразу. Но что поделать: красота и опасность — те два качества, которые и делают женщину страшно привлекательной и желанной. Иногда до зубовного скрежета.

Я не видел Нэнси с тех пор, как покинул ее квартиру неделю назад. Но она сама меня нашла.

Я, как обычно, сидел в участке, лениво потягивал кофе и смотрел телек. Внезапно ожил мой мобильник. Я вытащил трубку и посмотрел на экран — номер был незнаком.

— Кто это?

— Милый, как твое настроение, что поделываешь? — раздался приятный женский голос.

Я его тут же узнал — так могла ворковать только Нэнси Кроукот. Черт возьми, как не вовремя — еще не хватало, чтобы ребята услышали наш интимный разговор.

— Э-э-э… — неопределенно протянул я.

— Милый, тебе неудобно разговаривать? — догадалась Нэнси. — Хорошо, давай встретимся через десять минут в баре на углу Мэйн-стрит и Липовой аллеи.

И тут же отключилась. Вот ведь проблема — и идти неохота, и не пойти нельзя: Нэнси не из тех женщин, что будут беспокоить по пустякам. Если уж позвонила — точно есть какое-то важное дело. Пришлось мне вытаскивать свой тощий зад из уютного нагретого кресла и двигать к дверям.

— Пойду немного проветрюсь, проверю обстановку, — бросил я Фишеру, с которым коротал время на дежурстве.

— Давай, — кивнул Френк, — а заодно и пожрать прихвати, а то нам сидеть еще долго.

Через десять минут я уже был в баре — в том самом заведении, где впервые столкнулся с Роном Джереми. Памятное, хотя и не очень приятное местечко. Нэнси уже ждала меня в углу за столиком.

— Два пива, — кивнул я бармену и опустился рядом с ней. — Ну, что случилось?

— Здравствуй, дорогой, — протянула жеманно Нэнси, — что-то ты сегодня не в духе. Или мне не рад?

— Слушай, дорогуша, я на дежурстве, и если у тебя не самое срочное дело, то тогда…

— Дело как раз самое срочное, — прошептала Нэнси, — и оно касается лично тебя.

Бармен принес две кружки пива, и я отхлебнул из своей. Странное дело: Катарсис, если разобраться, дыра дырой, но пиво здесь во всех барах отменное. С чего бы?

Между тем Нэнси продолжала:

— Ты знаешь, я со своими девочками иногда выполняю, скажем так, некоторые деликатные поручения. И мне, в принципе, все равно, кто заказчик, лишь бы хорошо платили, но на этот раз… В общем, поступило такое предложение — устроить небольшое представление для Джереми.

— Для Рона? А какое он имеет к тебе отношение?

— Никакого, но дело вот в чем. Рону очень хочется стать мэром Катарсиса, однако рейтинг у него пока не слишком высокий. Наши жители очень консервативны, чужаков не любят, особенно бывших порноактеров. И даже поддержка членов городского совета не гарантирует победу — в последнее время, как ты знаешь, появились и другие претенденты. Вот он и задумал устроить спектакль на День независимости.

Четвертого июля у нас, как всегда, будет праздник — на главной площади, прямо у статуи Свободы. Среди гостей, конечно, будет и Джереми — он ведь кандидат в мэры. Рон толкнет речь перед избирателями, чтобы еще раз засветиться, тем более что приедут журналисты — и репортеры, и телевизионщики. Но главное — Джереми решил дать для жителей и прессы настоящее представление. С собой в главной роли, конечно.

Не спрашивай, откуда я знаю, но дело планируется так: в самый разгар праздника на площади появятся моджахеды. Разумеется, не настоящие, всего лишь переодетые актеры, но загримированные соответствующе. Рон уже договорился со своими порноколлегами и пообещал неплохой гонорар за спектакль.

«Моджахеды» ворвутся на площадь на грузовике и с криками «Аллах акбар» станут палить во все стороны из автоматов. Само собой, холостыми, но эффект будет как от настоящих. Тут же, разумеется, возникнет паника, люди побегут кто куда, наверняка кого-нибудь в давке покалечат или затопчут. В общем, маленький ад в одном отдельно взятом городе. Наша доблестная полиция, как всегда, окажется бессильна — ведь на площади будет всего два копа. Не растеряется один лишь храбрый Рон Джереми — откроет ответный огонь. Тоже холостыми. Оружие он, само собой, принесет и припрячет заранее. Короче говоря, Рон — наш супергерой!

Но самое интересное произойдет дальше. В разгар битвы на сцене появимся мы — экофанатки, тоже вооруженные и тоже опасные. Мы, как истинные американки, выступим на стороне Рона и дадим достойный отпор арабским террористам. Еще пять минут пальбы, криков, шума — и «моджахеды», подобрав липовых раненых, трусливо убегут. Демократия торжествует, Катарсис спасен, а Рон Джереми — настоящий храбрец. Супермен отдыхает… Сам понимаешь, что после такого спектакля народная любовь и слава ему обеспечены, и должность мэра, считай, уже в кармане. Все довольны и счастливы. Хеппи-энд.

— Понятно, — кивнул я и еще пригубил пива. — Рон своего добьется. А какая выгода от всего этого тебе, крошка?

— Во-первых, денежная, — спокойно ответила Нэнси. — Лишняя тысяча баксов на дороге не валяется. А во-вторых, общественная: мои девочки за спасение демократии получат благодарность мэра, то есть самого Рона Джереми, после избрания, конечно, и превратятся в официальное экодвижение — со всеми вытекающими приятными последствиями. И прежде всего — нехилыми грантами от богатых благотворительных фондов. Спасать животных у нас любят, а кое-кто не прочь раскошелиться на крупную сумму, особенно если защитницы бедных зверушек так героически себя повели во время боя с «моджахедами». Я, само собой, превращусь в видного общественного деятеля и заработаю очки для дальнейшей политической карьеры. Не сидеть же мне всю жизнь в супермаркете! Пора думать и о более престижной работе. Скажем, помощника мэра… Рон, кстати, обещал не забыть мои заслуги и взять на эту должность. Кроме того, все наши прошлые грехи — налет на банк и похищение вакцины — тоже простятся…

— Та-ак, — протянул я, — интересное выходит дело. Слушай, а зачем ты рассказываешь все это мне? Неужели совесть проснулась?