Читаем без скачивания Человек без лица - Наталья Александрова

Она шла и шла, и всерьез думала, что хорошо бы умереть завтра там, в больнице, тогда кончились бы все ее мучения. Но вряд ли выпадет такая возможность, так не лучше ли прямо сейчас броситься под первый попавшийся грузовик… Опомнившись немного, она огляделась по сторонам и сообразила, что ноги сами принесли ее к бабушкиному дому. На часах была половина третьего ночи.

С бабушкой все было странно. Лена помнила из детства суровую высокую женщину с очень прямой спиной. Лена с мамой ходили к бабушке в гости. Квартира бабушки казалась ей тогда огромной, со множеством красивых вещей – фарфоровыми безделушками на комоде, тяжелыми старыми книгами и картинами на стенах.

Потом все это исчезло, потому что отец выгнал бабушку, когда она пришла к ним на Ленины именины. В доме с тех пор было запрещено упоминать о бабушке, только отец мог ругать ее по-всякому. Пару раз он растоптал ногами и выбросил в помойку бабушкины подарки Лене на день рождения. Она поняла все гораздо позже, когда стала взрослой.

Бабушка была настроена против отца, считала его грубым, неотесанным, малообразованным и совершенно серым. В общем, неподходящим мужем для своей единственной дочери. И дело было даже не в том, что жених родом из какой-то деревни, что жил в общежитии и после свадьбы должен был поселиться в их квартире. А в том, что отец у него – хронический алкоголик, а мать по полгода проводила в психбольнице. То ли ее жизнь довела, то ли сказалась плохая наследственность. С самого детства отца воспитывала бабка, которая тоже тихо попивала.

И вот за этого парня собиралась выйти замуж неразумная Ленина мать. Разумеется, бабушка была против. Но тут, что называется, нашла коса на камень, влияние отца оказалось сильнее. Или любовь, кто уж там разберет. Как Елена теперь понимала, бабушка выбрала неверную тактику – запретить. Муж ее, Ленин дед, к тому времени умер, Ленина мать была у них поздним ребенком, бабушка не слишком разбиралась в молодых людях. Характер у нее был неуступчивый, строгий, раз сказала – ни за что своего мнения не поменяет.

В данном случае она, разумеется, была права, но кто же слушает строгих, хоть и разумных приказов? Ленины родители продолжали встречаться, и получилась у них Лена. Тогда бабушке пришлось все же познакомиться поближе с женихом дочери, и она только утвердилась в своем первоначальном мнении. Однако жизнь диктовала свои условия, так что бабушка должна была принять решение. Она продала кое-какое имущество, оставшееся от деда, сняла все деньги с книжки и исхитрилась добыть молодым однокомнатную кооперативную квартирку. Справили скромную студенческую свадьбу, после чего молодые зажили самостоятельно – бабушка не смогла себя пересилить, чтобы общаться с зятем, хоть у него и хватило ума не позвать на свадьбу своих родственников.

Теперь Елена точно знала, что после рождения внучки бабушка помогала молодой семье деньгами. Общаться с зятем не хотела, но денег подбрасывала. И не возражала, когда дочь привозила к ней маленькую Лену. Как уж там вышло, что они вконец рассорились… ясно, что из-за отца, у него действительно был жуткий характер, но с каких-то пор они вообще не общались. Правда, до этого бабушка кое-что продала из ценных вещей и выменяла дочке скромную двушку в пятиэтажке, на большее денег не хватило.

И вот Лена с трудом, но все же узнала бабушкин дом. И номер квартиры вспомнила. И позвонила просто так в домофон, больше идти ей было некуда.

Бабушка совсем не удивилась ее звонку в три часа ночи. Зато лицо ее изменилось, когда она увидела Лену. Очевидно, вид у нее был не блестящий. Не тратя времени даром, бабушка раздела ее, провела в комнату, принесла горячего чаю, надела теплые носки, укутала пледом.

Лена плакала и долго рассказывала все как есть, с подробностями. Бабушка не удивилась. Оказывается, она уже давно заключила договор с той самой соседкой, что подслушивала все скандалы. Она действовала не из любопытства, а пересказывала потом все бабушке.

– Хотела я даже в институте тебя найти, – призналась бабушка, – да вот только ездить по городу далеко теперь не могу.

Бабушка здорово постарела, только спина оставалась такой же прямой.

Лена заснула тут же, на диване, благополучно забыв про больницу.

Утром бабушка договорилась со знакомым врачом. Тот не ругался, но осложнениями пугал не просто так, а со знанием дела.

– Рожай, – сказала бабушка, – живи у меня, не пропадем. Места много.

И правда, в квартире было две комнаты. Одна – небольшая, сейчас там Машка обитала. А вторая – огромная, под сорок метров. Потом уже, когда Елена вышла замуж, из нее сделали гостиную и спальню. Да еще отгородили кладовку.

Бабушка сама позвонила Лениной матери, сказала, что забирает внучку к себе, и просила только принести Ленины вещи. Через три дня мать сообщила, что всю одежду изрезал и изорвал отец, сказав, что у него нет больше дочери.

– Дура, – только и сказала на это бабушка и повесила трубку. – Давно надо его к психиатру свести, – обернулась она к Лене, – да ведь она меня не послушает. Ну и ладно, проживем и так.

И правда, прожили. Из института Лена ушла и по совету бабушки поступила на бухгалтерские курсы.

– Пока суть да дело, – сказала бабушка, – получишь хорошую профессию, потом работу можно найти на неполный день, пока ребенок не подрастет…

Так они и жили – тихо, спокойно, вечерами готовили приданое будущему ребенку. Лена отдыхала душой в уютной тишине бабушкиной квартиры, слушая ее рассказы о деде, прадеде, о прошлой жизни. Они рассматривали старые фотографии, по выходным гуляли в парке. Бабушка не могла долго ходить, так что Лена усаживала ее на лавочку и ходила одна.

Чувствовала она себя хорошо – как только ушла из дома, сразу же прекратились тошнота и шум в ушах.

Денег, конечно, не хватало, и бабушка потихоньку продавала кое-какие вещи. Серебряное ситечко, шкатулку, инкрустированную слоновой костью, две парные миниатюры с изображением мечтательного юноши и девушки, простирающей вперед руки.

– Не жалей, – говорила бабушка, – конечно, я привыкла за долгие годы к этим вещам, но теперь они нам помогут.

Родила Лена легко, без осложнений, здоровую девочку и назвала Марией, в честь бабушки. Прибавилось хлопот, но все шло по-прежнему хорошо.

Когда Маша подросла, выяснилось, что на бабушку оставить ребенка нельзя – слишком была слаба. Лена работала вечерами в магазине уборщицей, гуляла с детьми, потом устроилась в ясли нянечкой. Все равно денег не хватало, так что понемногу все безделушки и картины перекочевали одному типу с бегающими глазками, который приходил ежемесячно. Бабушка ругала его за жуликоватость, но все же пускала в дом, поскольку давно знала. С родителями Лена не поддерживала связи, они тоже никак не проявлялись.

Маша подросла, и Лена устроилась на работу в бухгалтерию небольшой фирмы. Понемногу научилась, была внимательной и исполнительной, потом перешла в фирму посолиднее, приоделась, похорошела, стала ловить на себе мужские взгляды.

По совету бабушки она не распространялась о своей семейной жизни, но в бухгалтерии-то ведь все узнают первыми. Лена получала пособие как мать-одиночка, полагались ей еще какие-то льготы от государства. Все разговоры на эту тему Лена пресекала. Не огрызалась, но была холодно-вежлива – научилась от бабушки. Вообще, она многому от бабушки научилась, они так привязались друг к другу, как будто всю жизнь жили вместе.

– Я виновата, – вздыхала бабушка, – если уж не удалось в свое время отговорить ее от брака с этим… – она никогда не употребляла бранных слов, а только морщилась, как от зубной боли, – если уж сделала она по-своему, нужно было как-то налаживать отношения, чтобы с тобой разрешили общаться. Жалко, что время ушло. Ну, зато теперь я с Машенькой буду заниматься…

Не получилось. Когда Маше было два с половиной года, бабушка умерла. Очень быстро, почти не лежала. Перед смертью она показала Лене завещание, где все оставляла внучке, и на словах сказала, чтобы ни в коем случае Лена не пускала в квартиру отца, он превратит жизнь ее и ребенка в ад. Лена и сама это понимала, однако все же позвонила матери после похорон.

– Приходи, может, захочешь что-то на память взять, – сказала она.

Разумеется, они притащились вдвоем, да кто бы сомневался. Отец выглядел ужасно, с первого взгляда было ясно, что он болен. Причем болит у него не сердце, не печень, не руки-ноги, а голова. Взгляд странный, сам весь какой-то одутловатый, руки трясутся. Однако было видно, что он настроился на примирение.

– Доченька! – закричал он визгливо и бросился обниматься.

Лену передернуло от его голоса, а он уже, раскинув руки, шел на Машу. Она пятилась и кусала губенки, чтобы не разреветься. Это бабушка ее приучила сдерживаться.

– Оставь ее! – Лена заслонила дочку собой. – Она боится незнакомых людей.

– Надо бы тещу помянуть, – сказал отец, осмотревшись. – Хоть и была зараза порядочная, все же живая душа.