Читаем без скачивания Горец. Оружейный барон - Дмитрий Старицкий

— Надеюсь, не со снастью для побега? — настороженно спросил генерал.

— Что вы, экселенц, из замка сбежать невозможно. Но даже если пленник и умудриться выбраться за стены, то на пути у него два КПП, которых не обойти, а в долине крестьяне только этого и ждут. Объявленная премия за поимку беглеца два золотых.

— И попыток побега не было? — спросил я.

— Нет, ваше превосходительство, — ответил он. — Не было. Тем более что контингент тут находится с начального периода войны, когда еще не возникло окопное ожесточение сторон. Да и обращаемся мы с ними хорошо. Правда, не лучше чем обращались со мной в республиканском плену. Итак, пока готовят обед, я бы хотел узнать, что именно вас интересует в моем хозяйстве?

— Все, — ответил генерал. — Мне интересно все.

— А вам, ваше превосходительство, — повернулся полковник ко мне.

— Меня интересуют личные дела пленных офицеров. И после их просмотра я хотел бы поговорить с некоторыми из них, но так чтобы этого не увидели их товарищи.

— Такое тоже возможно, — кивнул полковник. — И если все предварительные пожелания высказаны все, то прошу пройти в мою трапезную. Похвалюсь, что личный повар у меня из лучшего ресторана Лютеца. Люблю республиканскую кухню. Слаб.

Полковник открыл дверь и сделал приглашающий жест рукой.

— Прошу.

Личные дела офицеров были тоненькими. Стандартная анкета. Описание обстоятельств попадания в плен. Замечания по соблюдения режима содержания. Наказания и поощрения. Жалобы и предложения, поступившие от самого пленного. Все.

Писарь, пожилой фельдфебель пояснил, что споры между собой пленные офицеры решают сами, устроив что‑то вроде суда чести в составе трех полковников. И стараются к своим разборкам администрацию замка не привлекать.

— Нам же работы меньше, ваше превосходительство, — заключил писарь свою речь.

— И что совсем ничего примечательного не было? — поинтересовался я.

— Разве что поначалу некоторые офицеры любили пилить и колоть дрова, но как только появился их суд чести, то он им это запретил. Пришлось создавать хозяйственную команду из рядовых, переведя их сюда из полевого лагеря. На них все обслуживание господ офицеров. Еще денщики дневалят на кухне по очереди.

— Кухня у них общая?

— Так точно. Все и офицеры, и рядовые питаются из общего котла. Охрана питается отдельно, согласно инструкции. К ее кухне пленные не допускаются. Вино пленным выдается на общих основаниях из замковых подвалов. Они тут обширные.

— А чем занят основной контингент?

— В основном спорят между собой о внутренней политике республики, но так… больше теоретически, потому как газеты мы выписываем только имперские и из Втуца.

Отложив в сторону дела инженеров и артиллеристов для более внимательного рассмотрения их потом, бегло листал укладки посвященные кавалеристам и пехотинцам пока не зацепился краем глаза за дело пехотного старшего лейтенанта, который закончил гражданский ВУЗ — Высшую инженерную школу. И гражданская профессия была указана — сталевар.

Инженеров и 'богов войны' прогнал просто конвейером. Мнения офицеров как под копирку написаны. Никакого сотрудничества с врагом, ибо это противно офицерской чести. Даже колка дров в их среде считается таковым. Но конвейер конвейером, а провозился я с ними до ужина.

За ужином Бьеркфорт пел дифирамбы коменданту о состоянии замка.

Полковник светился от удовольствия, получая заслуженные похвалы от нового непосредственного начальства.

— Савва, — сказал генерал, вытирая губы салфеткой, — мы здесь остаемся на ночь. Утром двинемся обратно, если ты свои дела завершил.

— Как скажете, ваше превосходительство, — откликнулся я, из вредности заменив 'прикажете' на 'скажете'. Показав тем самым даже не Бьеркфорту, а полковнику, что мы с генералом из разных ведомств. Но я уважаю его возраст и то, что он на чин выше меня по рангу.

Республиканская кухня меня не впечатлила. Простые рецкие блюда мне нравились больше. Но Бьеркфорт даже вызвал повара в трапезную, чтобы воздать хвалу его талантам. Даже не знаю, кто был больше этим польщен — сам повар или полковник, которого он постоянно кормил.

Повар этот, несмотря на то, что у себя дома он был столичной звездой люксового общепита, в армию его мобилизовали на общих основаниях и воевал не с поварешкой, а капралом в пехоте первым номером механического пулемета. Таким вот образом власти республики не давали забывать солдатской массе о всеобщем равенстве в республике.

Впрочем, вполне легально в республике можно было от призыва откупиться крупной суммой в Фонд обороны. И никого это там не удивляло и не вызывало сомнений в принципах демократии. Что лишний раз меня убедило, что демократия это способ власти богатых над бедными, а все остальное пропагандистская трескотня.

Поблагодарив щедрого хозяина стола за ужин, я приказал привести ко мне этого пехотного сталевара в бильярдную. Чуйка подсказала мне, что переговоры в кабинете будут напоминать разделяющую нас фронтовую линию окопов, а канцелярский стол бруствер. Звали заинтересовавшего меня человека Эдмо Мартант

— Чем я обязан такой чести удостоиться внимания самого Кровавого Кобчика? — лейтенант разбил шары и пошел вокруг стола выглядывать выигрышную позицию.

Ершистый парень, — подумал я. — Он что, специально нарывается? Зайдем тогда с другой стороны.

Разлил я в бокалы коллекционное вино из герцогского подвала, отставил в сторону кувшин и переспросил.

— От известия, что их посетил Кровавый Кобчик, я надеюсь, среди контингента не случилось медвежьей болезни?

Лейтенант пригубил темно — красное почти черное вино, кивнул, причмокнул довольно и ответил.

— Вроде нет. Хотя догадки ходили самые фантастические. Кстати как оно?… Резать людей ножом? — и лейтенант коротким точным ударом забил шар в лузу.

— Также как и стрелять в них, — ответил я. — Никакой разницы. Разве что когда стреляешь, то не чуешь гнилого запаха изо рта врага. Результат один — Ты отнимаешь жизнь которую не ты дал. Легче всего убивать людей наверное корпусным артиллеристам. Они никогда не видят, как от их снарядов разрывает солдат на куски. Иногда даже своих… от 'дружественного' огня. На втором месте по легкости убийства стоят воздухоплаватели. Они видят, как от их бомб погибают, но люди сверху кажутся муравьями. Есть в той картине с неба что‑то такого не настоящего. Стрелок в окопе хотя бы видит, как от его пули человек падает и больше не встает. Ближе кавалеристы, которые рубят врагов саблями. Так что, по моему мнению, убивать ножом намного честнее. Враг в состоянии тебе ответить тем же. Ты сам от него на расстоянии руки.

— Интересная философия… — покачал головой лейтенант. — Никогда о таком не задумывался. Тем более рассматривать вопрос с такой стороны… А вот то, что ваш граф погиб от нашей шрапнели, а резали вы царцев на другом конце страны. Это как соотноситься с вашей горской моралью? — лейтенант снова загнал шар в лузу.

— Союзники несут солидарную ответственность. — ответил я.

— Понятно, — пробормотал лейтенант и снова ударил кием по шару. И снова в лузу. Мне он так и не дал сделать ни одного удара.

— Хорошо играете, — похвалил его я.

— А что тут еще делать? — пожал он плечами. — Год ежедневных тренировок кого угодно сделает мастером. Однако партия. Еще разочек? Дам фору в три шара и ваш первый удар, ваше превосходительство. Кстати, а каков ваш воинский чин. Судя по орденам, вы фронтовой офицер.

— Равный армейскому майору, — ответил я честно, но обтекаемо.

— То есть вы не армеец?

— Как сказать… Начинал в инженерных войсках, потом в артиллерии, а закончил свою военную карьеру я воздухоплавателем. Капитан — лейтенантом.

— Не всем так везет, — усмехнулся республиканец.

— Еще вина?

— Не откажусь от такого нектара. Это не та кислятина, которой нас тут потчуют постоянно.

— Разливайте. И присядем к камину. Играть больше с вами не буду… Я не люблю проигрывать, а выиграть не хватит умения. Так что лучше просто побеседуем. Итак,… обычный субалтерн республиканской пехоты имеет неполную среднюю школу и два года военного училища. У вас же за плечами Высшая инженерная школа с отличием, а вот военного образования в вашей анкете я не нашел. Не удовлетворите мое естественное любопытство.

— Вы случайно не в контрразведке служите?

— Для имперской контрразведки надо иметь окончание фамилии на — форт, — усмехнулся я припомнив как сам штурмовал контрразведку в Будвице. — а у меня только — верт. И то недавно. Я занимаюсь заводами, железной дорогой и строительством. Немного коневодством. Но это уже так… хобби. Немного наукой — я доктор химии.

— Какого университета?

— Швицкого горного института.