Читаем без скачивания Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только - Ермак Болотников

чем Гвардия в Архиве, ибо трупы лежали буквально на каждом шагу, а иногда и парами, и тройками. Официантки, уборщики, члены банды, сопровождающие олигархов телохранители, стриптизерши и разумеется сами мафиозники. Здесь были абсолютно все, кто вообще мог находиться в подобном месте. На полу лежали окровавленные остатки тел, одежды и личных вещей, которые кусочками застывших воспоминаний связывали воедино жертв этой трагедии, давая им некую общую черту. Когда мой усталый взгляд падал на раскрытые паспорта, внутри которых лежали семейные фото, на остатки мягких игрушек, лежащих под телами юных девушек или видя кулоны с чьими-то именами, в душе становилось не по себе. Не все они были виноваты… Но все оказались мертвы, без малейшего шанса на выживание. Словно ядерный взрыв… Но он был хотя бы безболезненным. Никакое оправдание не помогало мне оставить их без внимания, многие не имели выбора, или даже не знали, с кем сотрудничают, еще большие попали под влияние обстоятельств… Разумеется, сейчас я говорю не о Гвардии и ее союзников. Их трупы, которых было по моему мнению слишком мало, вызывали во мне лишь удовольствие от принесенного возмездия, от свершившегося правосудия и кары. Но вот иные… Наверное, я попросту не мог быть разборчивым в этом вопросе. Но шагая между мертвыми телами девушек и юношей, иногда только-только перешагнувшими порог зрелости, во рту играл привкус грязи, к горлу подкатывала тошнота, в душе скручивался тугой узел.

В тоже время, сквозящий воздух давал мне шанс и возможность для того, чтобы успокоиться. Вдыхая его порывы, что потерянными призраками блуждали между разрушенными стенами и развалинами потолка, я наконец мог почувствовать ниточки жизни, что пытались вернуться в иссушенную душу и мертвое сердце. Кажется… Ко мне даже стал возвращаться нормальный пульс, а не те редкие удары сердца, которые могли доходить до единиц в минуты, преследующие меня с момента пробуждения. Лучи солнца приятно грели плоть, но долго находиться под ними я не мог, кожа просто начинала дымиться, а поскольку сейчас нервная система находилась, наверное, в долгосрочной коме, то боли я не чувствовал. Это могло привести к самовозгоранию и к самой тупой смерти, из всех возможных. Сейчас, меньше всего мне хотелось кататься по полу, в попытках сбросить с себя пламя. Потому приходилось избегать света, либо быстро пробегать его, скрываясь под очередным навесом, являющимся покорженным полом второго этажа или вовсе куском крыши, не упавшей только чудом. Боже… Я пал так низко, что был вынужден избегать СВЕТА. Это казалось мне столь странным и неестественным, что даже заставляло намерено поджигать небольшие участки кожи, пытаясь вообще понять, явь это или простое видение.

Но вторую часть моего мозга, озабоченного более глубинными вещами, занимали соответственно иные мысли. Динамика взрыва казалась крайне странной… Точнее, непонятной. Интересно, как это выглядело в те моменты? И эта навязчивая, случайная мысль, стала для меня чуть ли не новым концом. Сознание, зачем-то решившее исполнить это мимолетное желание, начало упорно рыскать в памяти. И к сожалению, умудрилось найти те события, что происходили, пока я был временно мертв. Точнее, произошло нечто более болезненное для меня, и странное в рамках его случайности. Моя воля пробудила воспоминание мертвецов, лежащих вокруг, которые перед своей смертью видели пресловутый взрыв в полной красе. И теперь… эти же события начал переживать и я, во всех красках, но благо без боли физической. Лишь ментальной, к которой за сегодняшней день я привык больше, чем хотелось бы. Мне точно нужен будет отдых… Я так не могу, слишком много насилия, нужен покой и немного счастья. Просто обычного, человеческого счастья. Неужели, это так много?

Сначала, во рту начал чувствоваться привкус гари и металла. Кожу раз за разом сжигало, обдавая вихрями сияющего пламени, после чего, перед глазами предстала пламенная волна. Огромная, жестокая волна блеклого света вчерашнего дня, которая вонзалась в тела оцепеневших работников, а соответственно и в мое тело, ставя на колени и жадно, почти что с наслаждением, вырывая внутренности, кровавыми столбами поднимая их к небесам, но не отпуская душ владельцев до тех пор… Пока те не смогут испытать всю боль, которую для них готовил этот взрыв. Все мое тело пронзила та же энергия, которая без остатка захватывая сознание и разжигая кровь внутри, взывала к первобытной жестокости огня. Я завалился на бок, ударяясь о голые кирпичи и разбивая дрожащую губу. Я видел и чувствовал каждую вибрирующую в этом месте смерть, что разливались вокруг меня, окутывая пеленой и утягивая за собой. Мною был слышен каждый предсмертных крик, визг и стон, что оглушающими вибрациями затмили зрение и восприятие реальности, лишая ее форм, красок и объема. Я ощущал, как по моим пальцам, лицу и плечам, словно плащ укрывая, стекает чужая кровь, принадлежавшая убитым этим взрывом, такая холодная и вязка, но в тоже время пылающая где-то внутри себя. Лишь одна картинка осталась передо мной в итоге, когда все утихло, рассыпалось, обмякло и угасло. Запертые двери главного зала… объятые золотистым пламенем. Видимо с теми, кто был внутри, у нас был свой бал и свое развлечение, знать которое я не хотел. Но в сердце все же родилась надежда, хах…. В общем, я надеялся, что они успели выстрадать достаточно. Но мне хватило и этого припадка, лишившего меня каких-либо сил и вновь заставившего лежать на земле, тяжело дыша, потому я воздержался от попыток докопаться до истины. Мои пальцы подергивались, глаза неравномерно и криво моргали, пытаясь сосредоточить взгляд на одной точке, но всё время расходясь в сторону, отказывая фокусировать. С губы и носа капала кровь.

С трудом поднявшись, я вытер грязным рукавом разбитую губу, ощущая на языке приятный вкус собственной, сладковатой крови, дразнящей мой язык, возможно в чем-то Эсвель была и права… Но неважно. Нужно было двигаться раньше…