Читаем без скачивания Подруги Высоцкого - Юрий Сушко

Однако «хороший режиссер» Кира Муратова решила, что ничем особенным на кинопробах Владимир Высоцкий себя не проявил. В разговоре со своими ребятами даже как-то брякнула сгоряча: «Да у него морда кирпичом».

Ее пытались разубедить.

– Не выдумывай, бери Высоцкого. С этим Любшиным намаешься…

– Не хочу. Высоцкий выглядит грубовато.

– Кира, а как, по-твоему, должны выглядеть настоящие геологи?.. Твой Любшин – вот это типичный киногеолог. А настоящие, которые в земле ковыряются, – именно такие, как Высоцкий, – крепкие, плотные, с гитарой за спиной…

– Да и поет он неплохо. Это, Кира, может пригодиться.

– …Если уж его Любимов к себе в театр взял, значит, актер он толковый.

– Подумаешь! Любшин тоже на Таганке работает.

– Работал.

Конечно, внешне Высоцкий явно проигрывал Славочке Любшину с его тонким, нервным, интеллигентным лицом, глазами с поволокой, взглядом, полным романтики и несбывшихся женских мечтаний.

Худсовет был на удивление либерален, после просмотра проб одесские «мэтры» посовещались и дали «вольную» режиссеру: «Нам нравятся оба, выбирайте сами».

Муратова выбрала Любшина. По ее мнению, он более соответствовал той сценарной схеме, которая уже существовала. Есть любовный дуэт: с одной стороны, женщина – сильная, педантичная, цельная натура, начальница по своим жизненным функциям и по внутреннему складу, педагог-наставник по природе; с другой – мягкий, неуловимый характер вольной птицы – любимый мужчина. Она пытается его остановить, зафиксировать, понять и разложить по полочкам, а он не спорит, не скандалит, а просто ускользает. Появляется и исчезает, все делая по-своему. Этой намеченной Муратовой системе взаимоотношений героев как раз больше соответствовал именно Станислав Любшин.

«Недосягаемый», как выразился вечный брюзга, оператор картины Гена Карюк, рассматривавший всех через объектив своей камеры, как под мощным микроскопом.

Узнав о решении-приговоре, Высоцкий, сделав вид, что неудача его отнюдь не огорчила, спел Кире какую-то странную песенку про гололед –

В белый саван одета планета,Люди, падая, бьются об лед…

Сказал просто: «Только что сочинил. Пригодится – буду рад…» – и, распрощавшись, ушел, не оглядываясь.

А потом прислал Кире дружеское, веселое письмецо – дескать, Славик так Славик, но кто же на гитаре играть-то будет?.. Правда, было ясно, что работать в ее фильме Владимиру очень хотелось бы…

В общем, ситуация сложилась довольно щекотливая. И как теперь быть? Выход существовал один-единственный: идти на поклон к Высоцкому, так, мол, и так, Володя. Пожалуйста, выручай нас, милый, дорогой, единственный… Да любой другой актер на его месте закобенился, стал бы надувать щеки и при случае непременно подгадал бы повод, чтобы как-то уколоть, напомнить или хотя бы поиронизировать по поводу случившегося. Но Высоцкий, не раздумывая, сразу согласился сниматься и потом ни разу даже не вспомнил обо всей этой неприятной истории. Может быть, потому, что просто предчувствовал: в конце концов, все именно так и случится?..

«Произошла наша встреча, – говорила Кира Муратова. – А это – узнавание своих мыслей в мыслях другого. Мысли становились общими, зажигались новым огнем… Если возникает такая атмосфера понимания между людьми, то через какое-то время они уже вообще не нуждаются в словах, а просто с полувзгляда начинают понимать друг друга. Это процесс дружелюбный, построенный на энтузиазме и на приятности нахождения общего языка…

Он очень помог мне… Может, это была любовь. На экране точно была. Видно».

С первого съемочного дня все покатилось, как по рельсам. Хотя решилась она на вариант с Высоцким, по мнению некоторых ее коллег, «с некоторым ужасом…».

Но потом все-таки поняла: «Высоцкому нравилось в тот период играть героя-любовника. Он очень хотел сниматься в «Коротких встречах» еще и потому, что роль была такая мужская, победительная.

У каждого человека есть какие-то главные краски и красочки попутные. Будучи ребячливым в жизни, в кино у Высоцкого поначалу была ребячливость – он, скажем, хотел выглядеть красивым на экране и искал внешние формы для этого. Знал, как надо его снимать, и иногда мог сказать оператору: это не мой свет. Это свойственно многим актерам, но у Высоцкого это выглядело забавным, потому что он был умным человеком. Впрочем, он и здесь оставался благородным и великодушным. Например, снимается наша сцена, ставится свет на обоих, он мне говорит: «Оператор ставит твой свет – ну, ладно, ты – женщина, пусть…» Но все это такие инфантильные мелочи, которые в каждом человеке присутствуют…»

«Нельзя сказать, что это было как гром среди ясного неба – проснулась ночью и почувствовала: хочу заниматься режиссурой, – рассказывала Кира Георгиевна. – Это постепенно, как наркотик, вкрадывается в человека – я брошу курить, брошу, брошу… А потом уже и не можешь. Стать режиссером меня побудило тайное тщеславие. Я помню, как в первый раз почувствовала удовольствие от режиссуры. В школе у нас была самодеятельность, очень слабенькая, изредка спонтанно возникавшая. Мы там что-то ставили, репетировали, и не было у нас никаких там режиссеров. И случайно получилось так, что я начала один спектакль режиссировать, показывать, что и как делать. Сама я не играла, только занималась построением. Но потом, когда мы уже спектакль показывали, был такой острый момент удовольствия. Я это ощущение запомнила: вот никто меня не видит, а я между тем нахожусь в самой сердцевине процесса, я – двигатель всего. Как на пароходе – двигателя не видно, а корабль плывет… Ты как бы дергаешь за ниточки. Ты отсутствуешь и незримо присутствуешь в том, что происходит на сцене. Тайное лидерство, в этом была своя прелесть…

Глупо, конечно. Но ощущение было очень сильным, и это, по-моему, и есть ощущение режиссуры.

Вот это я и называю тайным тщеславием. Причем бывает серьезное, взрослое тщеславие – оно мне не очень симпатично. А бывает другое, как у Чаплина – он сложно обращается ко всем, и в каждом своем фильме говорит: а вот у меня как это сделано, а вот какую музыку я написал… Это забавное, детское тщеславие».

…Кира родилась в унылом бессарабском городишке Сороки. Когда в 1940 году Бессарабия вошла в состав СССР, ее родители, румынские коммунисты, профессиональные подпольщики, стали полноценными советскими гражданами. С началом Второй мировой войны отец Георгий (Юрий) Коротков стал партизаном, достойно воевал и погиб в одном из боев. Мама была активной участницей подполья. Угодила в сети сигуранцы – тайной полиции короля Михая, прошла все круги ада в фашистских тюрьмах и лагерях и все же уцелела. После Победы в 1945 году Наталья Короткова-Скурту вместе с дочерью перебралась в освобожденную от фашистов Румынию, где со временем сделала блестящую карьеру. Одно время даже была министром культуры.