Читаем без скачивания Сто удач и одно невезение - Татьяна Алюшина

Риточка, как водится, разлюбила, сразу же предложив развестись. Грузин не согласился и решил «уговаривать» угрозой отобрать ребенка. Для переговоров пригласил Риточку приехать в дом в Подмосковье, где они счастливо прожили в супружестве полтора последних года и из которого Ритка с детьми уехала сразу же, как только прошла любовь.

Мужчина задумал романтический ужин, имевший целью смягчить трудный разговор. О-о-очень красивый стол и антураж.

На ультиматум, выдвинутый им, Риточка возмущенно всплеснула ручками, зацепив тяжеленный канделябр с горевшими свечами. Эстетский застольный атрибут, падая, разбил бутылку виски. Виски дешевые грузин не пил, а выдержанные дорогие горели за милую душу, когда на них упала свеча. Огонь, следом за горючим материалом, перетек на ковер на полу и ножки стульев. Мужчина вместо того, чтобы тушить полыхнувший пожар, помчался на второй этаж спасать какие-то важные бумаги и документы. Риточка обозвала его козлом, объяснив, что спасать надо себя, людей, а не хрень всякую. Призыв бывшей жены не был услышан.

Ритуля спокойно по громкой связи, установленной в доме, оповестила обслуживающий персонал, что надо немедленно покинуть помещение, не спеша вышла из дома, села в машину, предусмотрительно оставленную за воротами участка, вызвала пожарных и скорую, загрузила в машину повара, горничную и садовника и уехала.

Грузин же так долго собирал драгоценные бумаги, что горел уже весь первый этаж и лестница, отрезав ему путь к спасению. Его охрана, последовав Риткиным призывам, давно повыскакивала из дома и давала снизу ценные советы хозяину, как спасаться, позабыв вывести из гаража машины и вообще сделать хоть что-то толковое. Пришлось ему прыгать в обнимку с документами с балкона второго этажа, когда уже вовсю горело в кабинете…

После больницы, вылечившись, покаялся, извинился, предложил мировую – забыть обо всех выдвинутых им Ритуле претензиях.

Дружат. Адочка обожаемый папой ребенок. Не забывает, балует и ее, и остальных Риткиных детей. Видятся крайне редко. Ни в Грузию, ни к родне грузинской Ритка Адочку не пускает; встречи только на ее территории. Всех устраивает.

Адочке сейчас два годика. Ритуля решила, что стоит передохнуть от замужеств, и отвергает временно все регулярно поступающие матримониальные предложения.

Когда дети сильно начинают ее чем-то доставать или капризничать, она искренне возмущается, урезонивая чад разбушевавшихся высказыванием в стиле Жванецкого, с поправкой на женский вариант:

– Дети, що вам еще от меня надо? Я уже дала вам каждому по отцу!

Захар тихо посмеивался таким мужским, очаровывающим ее до дрожи в пальцах смехом. За-ши-бись!

– Зин, я слушаю тебя, и у меня создается устойчивое ощущение, что читаю классиков одесского юмора. Настолько это неправдоподобно и юморно звучит!

– Ну да, а дружить со вторым мужем своей жены, которую он у тебя увел, звучит обыденно! Подумаешь, полстраны так по-людски и человечески живут и расстаются! Я, конечно, отдаю себе отчет, что наша семья, скажем так… несколько необычна. И одесская ее составляющая – это атавизм, почти никто давно уже в Одессе так не разговаривает и не живет такими кланами, соблюдая семейные традиции, помня предания, истории. Но бабушки дедушки у нас все очень старенькие, слава богу, относительно здоровые, без маразмов, только легкий склероз. Бабушке Иде в этом году девяносто один год, дедушке Леве восемьдесят семь, бабушке Симе восемьдесят шесть. И Ритка у нас такая особенная одна на миллионы. Ну, вот у нас так сложилось. Кстати, я сейчас поняла, что никому и никогда не рассказывала про нашу жизнь, про Ритку, про семью. А тебе почему-то вот рассказываю, да так подробно. Странно, правда? Даже мужьям не говорила. Ну, первый понятно, я с ним вообще мало говорила, а вот второго почему не посвящала и в семью не вводила, не знакомила? Нет, он знал, но в общих чертах, – искренне подивилась собственному открытию Зинуля.

– Ага, значит, второй муж имелся? – зацепился за новую информацию Захар.

– Гражданский. Как-то и мысли не приходило официально жениться.

– Что так, не вызывал доверия?

– Как раз наоборот, доверие вызывал, мысли о замужестве – нет. Мы познакомились на работе. А где еще люди знакомятся?

– В гардеробных комнатах, например, – предположил Захар.

– И в них тоже, но гораздо реже, согласись, – улыбнулась Зина, – чаще на общей учебе, работе. А если учесть, какая у меня работа…

С Константином Зина познакомилась, когда ее перевели в Центральный округ с повышением, старшим экспертом группы. Да, за заслуги – выдрали с боем у районного отделения! Она к тому времени кандидатскую писала по собранному обширному материалу, интересно ей было – не удержать! Так и писала, пока жила с Константином, все два с половиной года, а дописала (скорее переписала заново) и защитила после расставания.

Он – начальник следственного отдела оперов, она – старший эксперт – динамит с тротилом! Зинуле двадцать пять, ему тридцать шесть, и за плечами у него развод и ребенок. У обоих рабочий график от зари и до горизонта следующей недели. И где, как и когда они окажутся в течение этой недели, зависело от совершенных преступниками деяний и настроения начальства. На выездах, иногда совместных, на место преступления, а далее она в лабораторию, он на следственно-розыскные мероприятия, с перерывами на головомойку в начальственных кабинетах. Да и время-то было – конец девяностых!

Их сорвало после одного слишком непростого, трудного, почти безнадежного дела, но все-таки раскрытого. Мужики из «убойки» выпивали у себя в кабинете победную, Зина зашла отдать последнюю экспертизу, разумеется срочную.

– Зиночка! К нам, к нам! Без вас все дело бы развалилось! – бравурил Константин. – Вы наша спасительница! Такого «глухаря» раскрутить!

– А давайте! – вздохнув, согласилась Зинуля. – Все равно за руль не сяду, восемнадцать часов на работе, устала так, что руки дрожат. Такси вызову.

– Такси отменяется! Я вас отвезу! – пообещал Константин.

Он еле-еле втиснулся своей мощной фигурой за руль ее «Оки», подаренной семьей на двадцатипятилетие, и отвез Зину домой.

К тому моменту Зинуля жила в квартире одна. Дедушка, мамин папа, умер, бабушка болела, и родители решили жить с ней, присматривать и ухаживать, а дочери предоставить возможность для личной жизни.

Состоялась. Личная-то.

Константин остался тем же вечером, и так им это понравилось, что решили жить вместе.

Смешно! Жить!

Приходили домой в разное время суток, в разные дни недели. Если сталкивались, радовались необычайно, отмечая встречу горячим неукротимым сексом, иногда засыпая и на полу, на диване, не добравшись до кровати от хронической усталости. Зато на работе виделись регулярно.