Читаем без скачивания Мифы и тупики поп-психологии - Сергей Степанов

Концепция идеального государства не нашла своего практического воплощения — как сочли бы скептики, в силу своей очевидной утопичности. Но эстетико-педаго-гические воззрения Платона не были забыты. В конце XVI в. во Франции, раздираемой религиозными междоусобицами, возникла идея создания Академии Поэзии и Музыки. Патронировавший это начинание король Карл IX видел задачу Академии в смягчении общественных нравов посредством насаждения в народных массах высокой музыкальной культуры. В своем эдикте он писал: "Огромное значение для народных нравов имеет поддержание в музыке должного порядка, ибо дурная музыка толкает к дурному поведению, а хорошая способствует благонравию и терпимости".

К сожалению, монарший прожект также остался утопией и нисколько не способствовал смягчению кровопролитной распри католиков и гугенотов. Хотя из данного примера очевидно, что идея, воплощенная в эффекте Моцарта, носилась в воздухе задолго до "открытия" Кэмпбелла — по крайней мере, еще за два столетия до рождения самого Моцарта.

Беда в том, что никаких практических подтверждений действия этого эффекта невозможно найти ни в прошлом, ни в настоящем. Похоже, замечательный эффект существует лишь в виде красивой идеи, которая, увы, не работает. Иначе можно было бы рассчитывать, что близкие к идеалу государственные мужи должны вырастать в стенах балетных училищ, где в полном соответствии с платоновской утопией гимнастика сочетается с музыкой. Но попробуйте представить "идеальное государство", управляемое людьми вроде Рудольфа Нуриева или Анастасии Волочковой! При всем уважении к их балетным талантам, перспектива жить в таком государстве не воодушевляет.

Резонно было бы также предположить, что выдающиеся композиторы и исполнители должны были бы составлять интеллектуальную элиту человечества. Но, увы, помимо их неоспоримой музыкальной одаренности, история не сохранила никаких свидетельств их исключительного интеллекта. И наоборот — о сколько-нибудь заметных музыкальных способностях выдающихся ученых и мыслителей также никаких свидетельств не сохранилось. Разумеется, бывают яркие личности, обладающие разносторонними способностями. Например, Ричард Фейнман, автор всемирно известных "Фейнмановских лекций по физике", сфотографировался для форзаца этой книги со своими любимыми барабанами-бонго; знаменитый комик Вуди Аллен, чей язвительный юмор высоко ценят и обыватели, и интеллектуалы, на досуге развлекается игрой на саксофоне, а крупнейший финансист современности Алан Гринспен начинал свою карьеру музыкантом джазового оркестра. Но на основании подобных частных примеров никак не вывести научную закономерность.

Судя по всему, никакого эффекта Моцарта, если не обращать внимания на поднятую вокруг него шумиху, просто не существует.

Кстати, вскоре после нашумевшего калифорнийского исследования опыт Раушер и ее коллег был повторно воспроизведен в психологической лаборатории университета г. Окланд, но… с нулевым результатом. А ведь воспроизводимость открытого феномена — важнейший критерий его научной достоверности. Сама Раушер также предприняла подобные попытки, но была вынуждена констатировать, что методическая сторона опыта нуждается в совершенствовании. В частности ее внимание привлек один из аспектов экспериментальной ситуации, ранее никак не учтенный, — существует ли какое-либо различие между выполнением теста теми студентами, которые действительно слушали музыку (то есть достаточно сосредоточенно и прочувствованно), и теми, для кого она выступала лишь звуковым фоном, на который они не очень-то обращали внимание.

Как это ни покажется странным, параметры музыки как таковой в первоначальном опыте совершенно не были приняты во внимание. Завороженные блестящей репутацией Моцарта как признанного гения, исследователи фактически наугад выбрали из его произведений такое, которое отвечало простейшему критерию компактности, не более того. Формулируя свою гипотезу, Раушер и коллеги предположили, что "однообразная музыка с предсказуемыми повторяющимися ходами, по всей вероятности, не способствует абстрактному мышлению, а наоборот препятствует ему". Тем самым словно был брошен очередной камень в огород современной "попсы", все "шедевры" которой построены по принципу "два прихлопа — три притопа". Однако по такому критерию и фуги Баха следовало бы признать отупляющими, а наиболее интеллектуально стимулирующими — изыски авангардного джаза, в котором даже сам исполнитель не в силах предсказать, какую ноту извлечет следующей.

Интересно, что по мнению многих знатоков, фортепианная соната D-мажор, использованная в эксперименте, — едва ли не самое слабое, неудачное и примитивное из всех сочинений Моцарта, весьма однообразное по своему содержанию. То есть результатом эксперимента можно считать лишь тот факт, что прослушивание не самого выразительного произведения Моцарта может (?) способствовать кратковременному повышению IQ. И всё!

Так или иначе, профессор Раушер, которая сегодня работает в Университете шт. Висконсин, продолжает начатую ранее линию исследований, однако никаких сенсаций ее опыты пока не подарили. Что вполне характерно для подлинно научного подхода к спорной и неоднозначной проблеме. Увы, этого не скажешь про мистера Кэмпбелла, сумевшего коммерциализировать сырую гипотезу и превратить ее в рыночный продукт.

Помимо патетически преувеличенных результатов спорного эксперимента, упоминавшегося выше, бестселлер Кэмпбелла никаких научных доказательств не содержит. Зато переполнен голословными притязаниями вроде тех, что приведены в первых строках этого очерка. Причем это лишь малая часть из более чем полусотни проявлений эффекта Моцарта, пропагандируемого автором. Причем для специалистов в большинстве случаев очевидна не просто их бездоказательность, но и ложность. К примеру, Кэмпбелл повествует об исключительной пользе музыки Моцарта для лечения аутизма. При этом он ссылается на самоотчеты некоей Джорджи Стели, которая более или менее успешно излечилась, в том числе якобы и благодаря музыке. Кэмбелл, ссылаясь на Стели, констатирует тот факт, что в ходе лечения музыка звучала. А коли лечение оказалось успешным, то налицо причинно-следственная зависимость. Однако на самом деле, как явствует из полной истории болезни девочки, музыка для нее выступала сильнейшим раздражителем, наряду с другими внешними стимулами причинявшим ей страдания. Эффект терапии состоял в том, чтобы добиться смягчения болезненных реакций. Иными словами, налицо явная подтасовка фактов в пользу сомнительной гипотезы.

Критики этой гипотезы справедливо указывают на факт достаточно очевидный. Если пресловутый эффект действительно существует, то наиболее выраженным должно было бы быть его влияние на тех, кто не только постоянно слушает музыку Моцарта, но и исполняет ее, то есть на профессиональных музыкантов. Это должны были бы быть исключительно здоровые люди — физически и душевно, отличающиеся высокими нравственными качествами и недюжинным умом. В действительности же это не так. Не говоря уже про то, что сам Моцарт был человеком крайне болезненным и особыми личностными достоинствами не блистал. Так и современные музыканты, даже виртуозы, в большинстве случаев ничем, кроме своей музыкальной одаренности, не превосходят врачей или бухгалтеров, или, скажем, автомехаников, многие из которых даже не слышали о Моцарте.

Подводя итог, приходится констатировать, что пресловутый эффект Моцарта — это всего лишь еще один мыльный пузырь из тех, которые с удивительным постоянством периодически выпускаются для соблазна любителей самосовершенствования. Спрос на такие пустышки непреходящ и вероятно объясняется массовым стремлением достичь интеллектуального и личностного роста по-быстрому и без значительных усилий, лишь за счет необременительного изменения вспомогательных условий или кратковременного выполнения незамысловатых упражнений. Это ягода того же поля, что и гипнопедическое обучение посредством так называемого сублиминального восприятия, "просвещение" плода в утробе матери или краткосрочные тренинги, обещающие в ходе совместных забав превратить хоровод неудачников в созвездие лидеров. До тех пор, пока в массовом сознании не укрепится убеждение, что интеллектуальное и личностное совершенствование требует упорных и длительных усилий, подобные псевдооткрытия будут множиться и дальше. Но профессионализм психолога отчасти и состоит в том, чтобы знать им подлинную цену и не участвовать в раздуваемом вокруг них ажиотаже.

Пища для ума. Съел — и порядок?

Иные лекарства опаснее болезней.

Сенека

Мечта многих студентов — магическая таблетка, которую можно было бы проглотить накануне экзамена и тем самым моментально нагрузить голову необходимыми знаниями в полном объеме.