Читаем без скачивания Грех - Тадеуш Ружевич

— Ваша невеста? — спросил я, и мне стало страшно.

Жорж небрежно махнул рукой:

— Нет, конечно, но она себя считает моей невестой, и это я давно хотел с вами обсудить. Даже собирался вам написать, начал было письмо, но коли уж вы приехали — тем лучше. Послушайте… — Жорж положил руку мне на колено.

— Вы ведь уже не молоды… вам не меньше сорока… а она ребенок. Слабенькая, хрупкая… и всегда такая была. Какой из вас жених?

— Вот именно, это я ей и втолковываю, как ребенку. И об этом хотел серьезно с вами поговорить. Даже хорошо, что ее пока нет. Давайте поговорим, как мужчина с мужчиной. Я много и тяжело работаю, зарабатываю уроками английского, каждый грош мне дается с трудом. Иногда помогаю молодым, бескорыстно, но всему есть предел. Я, как и вы, педагог, мы должны друг друга понять. Расскажу вам в двух словах про Мирку. Университет она бросила. Какое-то время жила у Гарри… Он славный малый, но совершенно безответственный… художник, писатель, у него все впереди… очень капризный, ну и «телок», как они выражаются, меняет как перчатки. Буду говорить с вами откровенно, точно с родным отцом… они молодые, неопытные… теряют голову, и неизбежно случается беда… беременность… правда, все это настолько банально, мне просто неловко, постараюсь покороче… итак, беременность, драма, аборт… конечно, частным образом. Деньги, деньги! В том-то и штука! У Гарри денег нет… скандалы, слезы, Гарри якобы ее ударил. Впрочем, не знаю, кто кого… Слезы, разрыв, ненависть… попытка самоубийства. В конце концов все свалилось на мою голову. Мируся мне много рассказывала про ваши заграничные командировки, научные успехи, лекции, даже в Калифорнии, будто бы вы обнаружили мумию египетского фараона, набитую бриллиантами и золотом… словом, я помог — и морально, и деньгами. Дал на врача, потом еще раз, а потом просто давал на одежду, на еду. У меня все записано… В общей сложности на сегодняшний день я вложил в Мирусю пять тысяч… разумеется, я не все посчитал, как-никак девочка и в комнате приберется, иногда что-нибудь сготовит, простирнет. Хотя какая это готовка! — Жорж сосредоточенно перелистывал маленький блокнотик.

— Если вы в течение часа не отдадите мне дочь…

— …вы меня убьете, да? Вижу, вы ничего не поняли. И впрямь «провинциальный лох», права была Мариоля. Кстати, а вы хитрец, о дочке говорите, а о денежках, которые я на нее потратил, ни слова. Так вот, вся штука в том, что я ее не удерживаю, наоборот, днем и ночью твержу, чтоб уходила, чтобы убралась раз и навсегда и оставила меня в покое. Я рад, что вы наконец объявились. Правда, вы не профессор с золотой мумией фараона, так, бедолага… Это под влиянием Гарри Девчонки начинают нести подобный вздор. Очень удачно, что вы пришли, заберете дочку, и и вам скажу спасибо, потому что мне все это обрыдло. Только вряд ли она захочет уйти — влюблена как кошка. Буквально на меня молится. Стоит на коленях возле этого дивана и молится. Вы мне верите? Вижу, что нет, не верите… в том-то и беда, что она меня любит. Небось мигом прилетит, как только узнает от Мариоли, что вы здесь. Хотите убедиться? — спрячьтесь под диван, нет! лучше вон туда, за шкаф, и послушайте, что она будет нести. Послушаете и поймете, в каком я положении. Ведь из-за этого идиотизма невеста со мной порвала. Мариоля, моя бывшая невеста… Иногда я позволяю вашей дочке тут переночевать, не выгонять же девчонку на улицу. Плачет, целует мне руки, ползает на коленях. Я даже вызывал милицию… Говорит, что у нее, кроме меня, никого больше нет.

— Никого… кроме вас?

— Это так, болтовня, не принимайте близко к сердцу, чепуха, бабы чего только не наговорят! Мирабельке вашей повезло, что я ей попался… Гарри этот! Пора бы уже ей прийти, видно, задержало что-то. Мне это не нравится… я должен знать, с кем девушка, что делает…

Я ударил его по лицу.

Рука сама ударила.

Но это был не настоящий удар, не пощечина.

Я ударил автоматически, у самого его лица рука опустилась, и только кончики пальцев коснулись подбородка.

Он посмотрел на меня, словно удивившись, но замолчал. Встал, подошел к окну, потом посмотрелся в небольшое зеркало, маленькой яркой расческой поправил пробор.

Я ничего не чувствовал, в голове у меня было пусто.

И тут раздался звонок в дверь, и в комнату вошли Гарри с Мирусей. С моей любимой единственной доченькой. С нашей доченькой. С нашим бедным больным ребенком.

— Хорошо, что ты ее привел, Гарри… этот… профессор… волнуется, как там его дочурка. — Жорж снова повернулся лицом к окну.

Где она была?

Мируся стояла на пороге. В туфлях на шпильках, прижимая к себе большую лакированную сумку. Улыбнулась мне неуверенно, как человеку, с которым, кажется, когда-то встречалась. Похоже, она была пьяна. Расстегнутая белая шубка из искусственного меха, под ней — черное платье, на шее — бусы из поддельных рубинов, в ушах клипсы. Все искусственное… на голове розовый платок, волосы взбиты — огромная белая чалма… очень длинные черные ресницы, вызывающе накрашенные глаза и губы. Робкая улыбка. «Господи, — подумал я, — это же глупо — зимой ходить в таких туфельках, ей нужны сапожки, ну конечно, теплые удобные сапожки… и каблуки высоченные, уже не модные… и начес на голове не модный… Голова не должна походить на шар, и волосы в такой цвет сейчас никто не красит. Господи, смилуйся надо мной… смилуйся… она же выглядит как последняя шлюха, как можно любить такую?»

— Что он говорит? — Гарри подошел к Жоржу и тронул его за плечо.

— Меня не интересует, что этот человек говорит. Кажется, он Мирабелькин отец.

— Послушай, Жорж, я не знаю, что у вас тут произошло, но, по-моему, ты можешь ему все сказать, в конце концов, у нас любой труд в почете.

Жорж молчал.

— Не знаю, чем он тебя обидел, но отец имеет право знать, чем занимается его дочка, как зарабатывает на жизнь. Выдай ему смягченную версию… и все дела!

Жорж, не оборачиваясь, нехотя процедил сквозь зубы:

— Ладно уж, но только ради тебя, Гарри, этот тип меня оскорбил, и мне нечего ему сказать. Мы просто предоставляем рабочее место, девочка подрабатывает в свободное время, жить-то на что-то надо. У нас есть вязальные машины, берем напрокат за сходную цену — свитера там, носки…

— Брось, Жорж, зачем насмехаться над папашей?

— Ты же сам просил, чтобы я что-нибудь сказал. — Жорж обернулся и посмотрел на меня. — Да ему что угодно можно наговорить, видишь, уши развесил? Вроде бы прискакал спасать дочурку от несуществующей опасности, а сам обошелся с моей невестой, как с уличной девкой. Представь, Гарри, этот мерзавец пытался изнасиловать Мариольку, даже две косухи ей дал, хорошо, тетка вошла в комнату. Мариоля мне все рассказала, у нее нервный срыв. — Жорж покачал головой. — Весело живет старичок, а? Не смотрите так, не то я выкину вас за дверь, — сказал он мне. — Сколько ему может быть лет?

— Пятьдесят, — тихо проговорил я.

Они расхохотались.

— А после шалостей с Мариолей выглядишь на пятьдесят один.

— Вы не имеете права говорить мне "ты", — так же тихо сказал я.

Они снова загоготали.

— Ты, старый хрыч! Катись отсюда… чао!

— Ведь вам сорок лет, а она еще ребенок…

Я смотрел на Мирусю. На ее дикую прическу и размалеванное лицо. Она все еще стояла на пороге.

— Послушай, Гарри, вразуми его, пусть закроет дверь с той стороны. Перед вашим приходом у нас тут кое-что произошло. Словом, этот господин меня оскорбил. Нет чтобы подумать, как вернуть долг своей доченьки, он же еще и оскорбляет. Мирабелька, собирай вещички! Папаша увозит тебя домой. Только, пожалуйста, оставь шмотки, которые я тебе купил. Между нами все кончено… помолвка расторгнута. Гарри, помоги ей собраться. — Жорж посмотрел на часы. — У меня есть еще полчаса. Я иду в ресторан, надо поесть. Ну чего стоите, собирайте вещи и выметайтесь!

Мируся неуверенно подошла к Жоржу, коснулась пальцами его рукава, будто хотела смахнуть пылинку. Жорж не обратил внимания на этот робкий жест.

«Надо с этим покончить, — мелькнуло у меня в голове. Они стояли рядом, а я сидел на стуле в пальто и лихорадочно соображал: — Надо немедленно положить этому конец, сейчас я встану, рассмеюсь и скажу: дорогие дети, кончайте этот спектакль! Мируся, поди в ванную, сотри помаду, сними парик, переоденься и поздоровайся со своим старым отцом. И вы, ребята, перестаньте валять дурака. Сядь возле меня, Мируся, и расскажи, с чего тебе вздумалось просить подругу нам позвонить? Мы тут веселимся, а дома тетя волнуется. Дружище, мы с вами, наверно, тезки, никакой вы не Гарри, а Генрик… а вы, пан Юрек, правда потрясающий актер. Мируся, ну и напугала ты нас этой своей ангиной… вы небось голодные? Пан Юрек, я категорически запрещаю вам идти в ресторан, у меня полный чемодан еды. Все домашнее, жареный карп, заливной — вам смешно… да, я привез заливное в баночке, коврижку, паштет и даже рулет с маком. И обязательно позвоните панне Мариоле… то есть Гене… пан Юрек, позвоните своей невесте, скажите, мы все ее ждем. А знаете, розыгрыш вам удался! Пан Юрек блестяще сыграл свою роль, я просто в восторге. Вообще-то я чуть не пошел в милицию. Панна Геня тоже меня разыграла, она такая забавная! И очень красивая, вы уж, пан Юрек, за ней присматривайте. После ужина, Мируся, соберем манатки, как говорил мой отец, и фьють! полетим домой».