Читаем без скачивания Комедия убийств. Книга 2 - Александр Колин

Если священнику перевалило за пятьдесят, то собеседник его выглядел вдвое моложе и вполне мог бы сойти за ковбоя или фермера, не поблескивай на его груди звезда с надпись о «sheriff».

Шериф Альварадес не относился к людям набожным, хотя и отец его, застреленный бандитами фермер Хулио Альварадес, и мать, ирландка Джоанна Нили, были ревностными католиками. Представитель закона решил навестить служителя Господа Бога вовсе не для того, чтобы исповедаться в грехах и стать под благословение. В свете последних кровавых событий шериф, несмотря на занятость, не мог не приехать к отцу Мартинсону, ибо последний являлся главным вдохновителем войны против Джеффри Маккоя. Именно его и стоило благодарить обществу за избавление от яростного хулителя веры и… появление на земле Калифорнии Кровавого Топора.

— Поверьте, святой отец, — проговорил шериф устало, — у меня и без вас довольно дел. Все, что я хочу, — это не допустить трагедии, которая столько раз уже повторялась в других местах. Вам известно, что недавно сотворили звери Маккоя в Санта-Крусе?

Мартинсон, разумеется, знал о смерти коллеги, однако внутренне не только не скорбел о ней, но и переживал некое торжество — отодвинувший на задний план догматы веры, предававшийся пороку, священник Ритчи Топхэм вполне заслужил то, что с ним случилось. Одно смущало: получалось, что орудием суда Господь избрал отступника и хулителя своего. Но пути Божьи неисповедимы, на все воля Господня.

Питер Мартинсон кивнул, отвечая таким образом на вопрос шерифа. Тот продолжал:

— Это всего в двадцати милях отсюда. Я полагаю, что…

Священник не дал гостю закончить.

— Наступает моя очередь, — проговорил он. — Вы это хотели сказать, шериф?

— Да. Хотя я подумал было, что он оставил свою… манеру убивать для удовольствия, так как слышал, что в последнее время ограбили несколько поездов. Все уверяют, что это дело рук Маккоя и его негодяев.

— Не думаю, что положение мое настолько серьезно, — возразил Мартинсон.

— IDiablo! — воскликнул Альварадес. — IDiablo!

Священник привстал и с осуждением воззрился

на гостя.

— Вы в храме Божьем, сын мой, не забывайтесь! — сказал он, крестясь.

Альварадес небрежно осенил себя знамением креста. Мартинсон, хотя и видел это, промолчал.

— Вы заблуждаетесь, святой отец, — возразил шериф. — И совершенно напрасно упорствуете. Объясните мне, почему вы не хотите, чтобы я устроил здесь засаду? У меня достаточно помощников, кроме того, полевые работы закончились, фермеры с радостью примут участие в поимке Бладэкса.

— Англосаксы — возможно, — произнес священник, — а вот что касается мексиканцев, я не стал бы говорить так уверенно. Они прежде всего считают Маккоя не бандитом, а… а… — он замялся, вспомнив о том, что минуту назад сам думал едва ли не то же самое. Но приходилось заканчивать: — Чем-то вроде орудия гнева Господня.

Шериф внимательно посмотрел на священника.

— А вы так не думаете?

— Кем бы ни считали его, Джеффри Маккой отступник истинной веры, заблудшая овца, прежде всего он нуждается в наставлениях…

Подобное заявление заставило Альварадеса забыть о приличиях.

— Кем бы ни был Джеффри Маккой, — с запальчивостью воскликнул шериф, — он — преступник и нуждается в том, чтобы его вздернули на самом высоком суку!

— Он презрел законы Божьи, а они выше человеческих! — строго отозвался Мартинсон.

— iCaramba! — снова забылся Альварадес. — ICar… Прошу прощения, святой отец, но… я не понимаю вас…

— Чего уж понятнее, шериф, я не могу позволить устраивать в церкви засаду. Я не допущу, чтобы вы стреляли в Божьем храме.

— Мы не будем делать этого, — пообещал Джон. — Для дела нам потребуются несколько человек, которые бы ударили в тыл Маккою, когда его банда начнет перестреливаться с теми из наших, что засядут в домах, окружающих площадь, вот и все. Во всех предыдущих случаях те, кто пытался захватить Бладэкса, делали ставку только на численное превосходство, но всякий раз несли потери, а Маккой ускользал. С нами может случиться то же самое, однако если пять, а лучше десять хорошо вооруженных парней быстро выйдут из церкви и откроют огонь…

Он поднял взгляд на священника и остановился, в бессильной злости понимая, что слова бесполезны.

— Я не позволю вооруженным людям входить в церковь, — твердо проговорил Мартинсон.

Проглотив готовое уже сорваться с языка ругательство, шериф постарался возразить как можно спокойнее.

— Но меня-то вы впустили сюда, святой отец, — сказал он с улыбкой и красноречиво похлопал рукоять кольта.

— Вы же не собираетесь его применять.

Твердолобость священника просто бесила Джона.

— Да поймите же вы, чер… Да возьмите же, наконец, в толк! Если не сделать так, как я хочу, опять ничего не выйдет, нам не удастся поймать его!

— Никому не удастся взять его, какой бы ни была награда… — проговорил Мартинсон негромко, но тихие слова его вызвали в собеседнике весьма бурную реакцию.

— Что вы имеете в виду?! — закричал он. — Я и мои парни хотим выполнить свой долг! Мы мечтаем видеть Маккоя болтающимся на виселице, вот единственная награда, которую мы ищем! И мы получим ее, мы возьмем Бладэкса! Возьмем, черт… — Альварадес подпрыгнул и ударил кулаком по столу’ — Это я вам говорю!

Мартинсон не стал одергивать шерифа.

— Скажите лучше, что вы думаете о том… — устало проговорил священник, — о том, каким образом удалось ему вырваться из клетки и ускользнуть от рук конвоя?

Альварадес презрительно усмехнулся:

— Эти парни из Новой Англии ни черта не понимают и не умеют, они просто прошляпили его, вот и все. Маккой развязался, раздвинул прутья решетки и был таков.

— Оставим им их умение и неумение, — произнес Мартинсон. — Вместе с тем им удалось взять Бладэкса, что не получалось еще ни у кого.

— Но они упустили его! — в запальчивости воскликнул шериф, не желая сдаваться.

— То-то и оно, — кивнул священник. — Как он сумел убежать от них в прерии, где на несколько десятков миль вокруг не найти убежища? К тому же пешком — ведь все лошади оказались на месте, так?

— Так, — нехотя отозвался Альварадес. Он понимал, к чему клонит священник. Джон и раньше слышал разговоры про дьявольские способности Бладэкса, якобы даруемые ему духом Зеленого камня, который, как говорят, Маккой где-то прячет. Чушь, конечно, болтовня неграмотных фермеров, но все же… — Что вы хотите сказать?

Мартинсон пожал плечами и как-то странно посмотрел на собеседника. Не дождавшись ответа в течение довольно длительного времени, Альварадес без особой надежды спросил:

— Может быть, вы все-таки внемлете голосу разума, отец Мартинсон?

— Я, сын мой, внимаю другому голосу, — проговорил священник с достоинством.

Шериф вскочил и, едва сдерживаясь, чтобы не закричать, заскрежетал зубами.

— Прекрасно, замечательно, святой отец, просто здорово! Тогда, может, скажете, почему вас, своего главного врага, Джеффри Маккой до сих пор не… — он на секунду запнулся, так как хотел сказать «не убил», но, спохватившись, выбрал более обтекаемую формулировку: — Не — навестил? Может быть, у вас с ним существует некий секретный договор?

Эта речь имела лишь одну цель: задеть строптивого священника; поколебать его уверенность (шериф уже понял это) ему ничем не удастся, старый хрыч будет стоять на своем.

— Напрасно вы пытаетесь оскорбить меня, шериф, — спокойно ответил Мартинсон. — Вы гневаетесь, а значит, совершаете тяжкий грех, покайтесь, сын мой.

— Мне не в чем каяться, — ответил Альварадес, уже успокоившись. — А вот вам, отец, вероятно, скоро придется раскаяться в ненужном упрямстве. Дай Бог, чтобы я и мои парни оказались поблизости, когда нелегкая принесет Бладэкса в Кастильо Ансьяно.

Не говоря больше ни слова, Альварадес развернулся и, на ходу нахлобучив на голову шляпу, вышел вон из церкви. На улице, где ждали шерифа спутники, уже стемнело.

— Ну как, Джон? — спросил один из них.

Шериф только досадливо махнул рукой, ответа не потребовалось, помощникам и без того все стало ясно.

В темноте (света от крошечного серпика луны было явно недостаточно) равнина казалась спокойной и безлюдной. Где-то вдалеке нет-нет да раздавался крик ночного зверя да еще какие-то таинственные даже и для уроженца здешних мест ночные звуки.

Альварадес спешил, надеясь достичь дома до наступления полуночи.

Щупленький, юркий, как мышка, Луис по кличке Пекенья Зорра (Маленькая Лиса) дождался, пока стихнет стук копыт на дороге, и, поднявшись, крадучись по привычке, быстро побежал туда, где в полутора милях от дороги, за невысоким холмом ждали его товарищи. Большинство из них, завернувшись в одеяла, спали прямо на еще не остывшей земле, остальные бодрствовали в темноте. Разжигать костры Маккой запретил, чтобы не привлечь внимания проезжающих; с окраины Кастильо Ансьяно, несмотря на большое расстояние, отделявшее холм от города, зоркий глаз мог заметить огни.