Читаем без скачивания Другое тело - Милорад Павич

Возле села Помаз, где сваты останавливаются перед каждым домом, чтобы выпить по стакану вина, есть источник, который в народе называют Сулеймановац… Вместо того чтобы сразу идти в монастырь, Гавриил несколько ночей провел здесь, в шалашах сторожей виноградников. Отдыхал, устремив взгляд в бесконечность Вселенной, бабочки садились ему на открытую ладонь, а он думал: «Смотрю в звездное небо, как глухой слушает музыку…»

Как-то утром он неожиданно проснулся, почувствовав, что кто-то стоит у его изголовья, но не в шалаше, а снаружи. Выйдя, он увидел парня с черными глазами, выше себя ростом, с веснушками на руках и лице. При его появлении парень прошептал с каким-то присвистом:

— Падре Ружичка приветствует тебя. Спрашивает, что есть Воскресение и что такое «черные князья»? Когда сможешь, напиши ему письмо… А моя мать Аксиния послала меня, чтобы ты хоть что-нибудь уделил нам на пропитание… Она каждый день ходит сидеть под цикутой на берегу Дуная, сидит там и плачет… Теперь ты знаешь, кто я такой. А если ты нам ничего не дашь по-хорошему, я возьму силой…

Изумленный Гавриил, толком не очнувшийся ото сна, с трудом узнал парня, схватился за узел волос у себя на шее, развязал его, достал тот самый дукат, что много лет назад дал ему Ружичка за переписанную главу из книги Яна Томки Сасского, и протянул со словами:

— Когда и если разбогатеете, вернете. Это все, что у меня есть. Теперь я с пустыми карманами.

Парень ударил Гавриила ногой по лодыжке, схватил дукат и побежал вниз по дороге.

В тот день жизнь Гавриила свилась клубком, как змея вокруг посоха. Он принялся улаживать все свои дела и заботы, словно они у него последние. И решил не идти в монастырь, а вернулся в свою башню в Сентандрее. Собрался еще раз в корне изменить свою жизнь.

Сентандрея его изумила. Владыка, архиерей Будимский, Стольнобелградский, Сигетский и Мохачский, Василие Димитриевич времени не терял. Одну за другой возводил он по Сентандрее церкви. Церковь Святого Николая, которую Гавриил помнил деревянной, было не узнать. На ее месте возвышалась каменная, с новой колокольней.

Войдя в Преображенскую церковь, Гавриил залюбовался иконостасом, особенно же привлекла его внимание икона Вознесения, которую написал какой-то украинец. Звон колоколов новых церквей выманил его на улицу. Он не узнавал этого города. Не понимал, что произошло. На стене одного из новых торговых домов он увидел знак:

Он знал, что означает такой крест: якорь был символом надежды и речного могущества на Дунае, двойной крест — это христианство восточного обряда, а четверка означала фиксированную торговую прибыль в честных четыре процента… Но дом с этим торговым знаком был прекрасным, построенным по новой моде. Тут его осенило. Все это произошло благодаря четырем процентам прибыли от торговли. Прежние его прихожане теперь разбогатели, занимаясь торговлей на границе двух враждующих империй: Австрии и Турции, на границе трех религий с двух континентов. Следуя за колокольным звоном, он направился в Збег и обнаружил там новехонькую церковь Святого Духа. Все вокруг менялось к лучшему…

Он ходил смятенный и словно окосевший, потому что взгляд одного его глаза был живым, а другого мертвым. Он думал, что, может быть, тоже мог бы начать все сначала. Но прежде нужно порвать со старой, грешной жизнью. Полностью порвать. Очиститься и умом, и телесно. Еще раз. Он поднялся к себе на колокольню, посмотрел в окно и увидел, как птицы, тесно сбившись на льдинах, плывут вниз по Дунаю. Он нарисовал на стекле маленькую икону и написал два письма. Одно падре Ружичке, по-гречески, второе на сербском церковном языке тому, у кого был в подчинении, духовнику Кириллу. Оба письма были найдены в башне после смерти Гавриила неотправленными.

8. Письма того, кто больше ничего не напишет

Письмо падре Ружичке (в переводе с греческого).

Получив сообщение от Вас, хотел бы пояснить то, в чем я, возможно, был недостаточно ясен.

Вы спрашиваете меня, мой брат во Христе, что такое «черные князья», о которых я упомянул Вам в тот день в легенде о Богородицыных слезах.

1. Легенда гласит: «По этому слезному пути, по капающим из глаз Богородицы слезам в небо бесконечной толпой поднимаются мертвые детки и легко избегают встреч с черными князьями небесными…» Еще тогда при встрече с Вами мы прояснили для себя, что «детки» — это души умерших людей. Итак, души умерших движутся в своих других телах по Вселенной, где их подстерегают опасности. Ибо вечность одна, а времена многочисленны и некоторые текут параллельно вечности, никогда не пересекаясь с ней. Такие опасности легенда и называет «черными князьями». В сущности, это пространства во Вселенной, где вечность и время не пересекаются, именно так образуются бесплодные времена, в которых невозможно золотое сечение вечности и времени, поэтому там не может возникнуть «настоящее», а вследствие этого и жизнь. Такие времена, как я уже сказал, текут параллельно вечности, но в отличие от вечности, которая течет в обоих направлениях, они, названные в легенде «черными князьями», текут только в одном направлении, чтобы никогда не соприкоснуться с вечностью, разве что только в бесконечности, где они, вероятно, погружаются в нее и ею уничтожаются. Если души умерших окажутся в руках таких «черных князей», то есть в потоках бесплодного времени, они не попадут в свой «хлев», то есть в свое «настоящее», и у них не будет условий для жизни. А если их время пересечется с бесплодным временем, это будет означать смерть. Избежать встречи с «черными князьями» (то есть избежать пересечения твоего времени с бесплодным временем) означает продолжить путь, продолжить жизнь в другом теле.

2. Воскресение означает синхронизацию двух различных действительностей.

Вы спрашиваете меня, как я представляю себе, что такое Воскресение? Существует одна вечность и бесчисленное множество «настоящих». Давайте подумаем, что могло бы означать «преломление хлеба». Это, как нам известно, описано в Евангелии от Луки. Там сказано: когда они сели за трапезу, Он «взял хлеб, благословил его, преломил и дал им его, тогда у них открылись глаза, и они узнали Его, но Он исчез у них на глазах». Хлеб — это тело Христово. Он говорит: «Я есмь хлеб живой, который снисходит с неба», и преломление хлеба означает, что Христос для того, чтобы ученики узнали Его, отделил Свое другое тело, тело души, от Своего земного тела. Что это значит? Вспомним, отец Ружичка, наш разговор о пересечении вечности и времени, в золотом сечении которых возникает «настоящее», то есть жизнь. Вспомним и то, что во Вселенной огромное множество таких «настоящих», которые означают жизнь и предлагают ее. На Земле находится и делает возможной наши жизни лишь одно из таких «настоящих». Другие рассыпаны по Вселенной и недоступны нам. Иисусу они были доступны, и Он через них вознесся на небо подобно тому (помните, мы говорили об этом), как по камням переходят через воду. Но еще на Земле, в качестве исходной позиции, Он привел в соответствие Свое земное «сейчас» со Своим следующим «сейчас», шагнув к Отцу Своему, синхронизировал реальность своей земной плоти и своего другого, духовного тела, которые вообще-то не обитают на одном временном уровне. А теперь вспомним, что ученики Его не узнали. Это означает, что в тот час, когда Он с ними встретился, оба Его тела, и земное и другое, духовное, были соединены. В таком состоянии Он был незнаком ученикам. Непостижим. Только после того, как Он отделил Свое земное тело от тела Своей души, от Своего небесного, духовного тела, то есть тогда, когда Он «преломил хлеб», они узнали Его, во всяком случае, узнали по крайней мере одно из Его тел. Таким образом, Он видимым и вознесся на небо. Это и есть, по моему мнению, Воскресение.

Что же касается нас, наши два тела, тело земное и тело небесное, духовное, другое тело души, не имеют для нас одного «сейчас». Для Него — имели. Он в один и тот же момент имел оба Своих тела и оба Своих «настоящих», как два глаза на лице. Он умел в одну и ту же душу вместить оба Своих «настоящих», обе Свои действительности.

К этому я хотел бы добавить еще кое-что. Душа не только помнит свое земное тело, но она, и находясь в нем, несет энергию своего будущего тела, которое она смутно, неясно видит через страстную жажду Вечности и которое будет носить ее после смерти земного тела. Здесь и кроется для нас шанс и возможность подражать Христу. Вы, отец Ружичка, называете это De imitatione Christi. Это на самом деле не два тела в истинном смысле этого слова, это одно тело, которое существует в двойственном состоянии. Наше другое тело, тело души, существует в потенциальном виде еще при нашей жизни, просто мы его не умеем развить.

Это другое тело, тело души, состоит из воспоминаний о земном теле и из надежды этого земного тела на то, что оно не умрет совсем, что оно уподобится Христу, который укрепляет в нас эту надежду своим Воскресением. Раз душа взяла с собой как воспоминание оттиск или картину своего физического тела, которое мертво и обратилось в прах, она может его снова оживотворить.