Читаем без скачивания Трехгрошовый роман - Бертольд Брехт

Так или иначе, в настоящий момент Мэкхиту удалось раздобыть кое-какой капитал для своих д-лавок. Появилась возможность расширить их сеть и вновь открыть им кредит. Вся задолженность по зарплате «закупщикам» О'Хара была выплачена.

Мэкхит произнес речь принципиального значения перед собравшимися в Ньюгете владельцами д-лавок.

Он начал с заявления, что он твердо решил целиком посвятить себя им, то есть д-лавкам. Чтобы разгрузиться, он, мол, отказался от закупок и передал их одному весьма мощному товариществу – ЦЗТ. Эта организация имеет в своем распоряжении всевозможные товары, которые, впрочем, обойдутся дешево только в том случае, если их будут покупать крупными партиями. Это нужно еще и для того, чтобы лишить ЦЗТ возможности снабжать другие лавки по столь выгодным ценам. А д-лавки сами по себе не могут поглотить все запасы ЦЗТ.

Он продолжал:

– Как вы, вероятно, уже слышали, Объединенные д-лавки вчера вступили в тесный деловой контакт с лавками Аарона. Центральное закупочное товарищество с ограниченной ответственностью, которое будет впредь снабжать вас, господа, будет обслуживать также и концерн лавок Аарона. Что означает этот сенсационный шаг мощного концерна Аарона? Господа, он означает победу, решительную победу д-лавок, И что еще важнее – победу идеи д-лавок. Что это за идея? Господа, это идея – дать продукцию современной индустрии бедным и беднейшим слоям населения. Представитель масс, средний человек – это звучит не очень почетно. Господа, это глубочайшее заблуждение! Именно масса решает все. Делец, который смотрит свысока на грош, на заработанный, потом и кровью грош рабочего человека, совершает тяжкую ошибку. Этот грош нисколько не хуже любых других денег. А дюжина – это в двенадцать раз больше чем один. Вот в чем заключается идея д-лавок. И эта идея д-лавок, ваша идея, одержала полную победу над могущественным концерном Аарона с его десятками крупных предприятий. Отныне и концерн Аарона открывает свои двери беднейшим слоям населения и тем самым ставит себя на службу идее дешевизны и социального прогресса. Среди вас есть маловеры – где их нет, этих нытиков и критиканов? Они будут говорить втихомолку: чего ради могущественный концерн Аарона будет сотрудничать с нами, мелкими людишками? На это мы должны ответить прямо: разумеется, не ради прекрасных глаз д-лавок. Куда мы ни взглянем, в природе ничто не совершается без материального интереса! Там, где один говорит другому: «Я к тебе хорошо отношусь, давай вместе и т. д.», – там надо держать ухо востро! Ибо люди – всего только люди, а не ангелы, и они, разумеется, прежде всего заботятся о собственном благе. Из человеколюбия никто ничего не делает! Сильный порабощает слабого, и в нашей совместной работе с концерном Аарона возникает тот же вопрос: дружба – дружбой, но кто из нас сильнее? Стало быть, борьба? Да, господа, борьба! Но борьба мирная! Борьба во имя идеи! Здравомыслящий делец не боится борьбы. Ее боится только слабый, который будет раздавлен колесом истории! Концерн Аарона примкнул к нам не потому, что наши глаза показались ему прекрасными, а потому, что он не мог поступить иначе, потому, что ему внушила уважение упорная, настойчивая и жертвенная работа д-лавок, и эту работу мы должны и дальше крепить. Наша сила в нашем прилежании и в нашей неприхотливости! Все знают: мы не жалеем своих рук. И поэтому я тоже принял решение отдать все мои силы вам и д-лавкам – не из материальных побуждений, но оттого. Что я верю в идею, и оттого, что я знаю: самостоятельная розничная торговля есть нерв всей торговли и, кроме того, золотое дно!

Эту речь слушали около пятидесяти человек мужского и женского пола, не считая представителей прессы; она произвела сильное впечатление. Среди слушателей было немало истощенных или казавшихся истощенными людей, но призыв к собственным силам, как известно, редко остается без отклика.

Мэкхит имел все основания быть довольным своим успехом, но он покинул собрание вместе с Фанни Крайслер, и Полли каким-то образом узнала об этом.

Однажды вечером – было уже довольно поздно – он встретил ее в Нанхеде, у своего дома. Она узнала его адрес в одной из д-лавок и уже несколько часов подряд ждала его у решетчатых дверей. Она вела себя довольно смирно и сразу же сказала, что она без него больше не выдержит.

Отпирая дверь, он подготовил ее к тому, что переехал на новую квартиру и что из всех комнат покамест обставлена только одна. Причину переезда он объяснил ей наверху, когда она села на единственный в комнате стул, поставив перед собой чемодан.

Он очень серьезным тоном сказал ей, что отношение к нему ее отца поставило его в крайне тяжелое положение.

Он, мол, честно признается ей, что рассчитывал на приданое или по крайней мере на расширение своего кредита.

– Я надеюсь, – сказал он, – ты не разочарована, что вышла замуж за человека, знающего цену деньгам. Я всю жизнь работал как вол. Теперь, когда я наконец вижу берег, мне нужны деньги, чтобы окончательно упрочить мое благополучие. Такой человек, как я, не имеет права жениться вслепую. Он обязан держать себя в руках. Его жена должна быть ему помощницей. Когда я почувствовал, что люблю тебя, я все же не потерял голову и спокойно спросил себя: подходящая ли она для тебя жена? Мой инстинкт ответил мне: да. А попутно наведенные мною секретные справки подтвердили, что мой инстинкт меня не обманул. Еще Киплинг сказал: «Больной умирает, а здоровый борется».

Ввиду вышесказанного он все же и теперь бестрепетно взирает на создавшееся положение.

Словом, он продал ту квартиру. Они устроятся здесь, если она не предпочтет вернуться к отцу, чье враждебное отношение в настоящий момент в силу изложенных причин крайне ему неприятно, Она чуточку поплакала, а потом рассказала о домогательствах господина Кокса, против которых она совершенно беззащитна. Он сразу же понял, что она хотела сказать. Когда же она сообщила ему, что беременна, что у нее под сердцем уже шевелится маленький Мэкхит, он проявил себя с самой лучшей стороны.

Он тотчас же разрешил ей остаться.

Его тон изменился, Мак стал немногословен и обращался к ней с оттенком превосходства, что очень ей нравилось.

Вполне счастливая, она призналась ему, что каждую ночь ждала, не придет ли он. На галерею не так трудно взобраться. Неприятно пораженный, он возразил, что не считает для себя возможным карабкаться ночью на галерею к своей собственной жене.

Она согласилась с ним.

Он долго еще лежал подле нее без сна, закинув руки за голову, устремив взор на занавески, за которыми смутно брезжил рассвет.

«Я назову его Диком, – мечтал он, – я научу его всему. Я поделюсь с ним всем, что я знаю. А знаю я много. Немало такого, до чего я должен был добираться ценой мучительного умственного напряжения, он узнает от меня просто, без всяких усилий. Я возьму его за ручку и расскажу ему, как нужно руководить концерном и выколачивать деньги из людей, из этих продувных, ненадежных, отлынивающих от работы типов. «Если кто попробует слизать кашу с твоей тарелки, бей его ложкой, – скажу я ему, – и притом бей так долго, покуда он не поймет. Если ты увидишь приоткрытую дверь сейчас же просунь ногу в щель, а потом – валяй что есть мочи, пролезай внутрь! Только не робей, не стой на месте и не жди, чтобы жареные рябчики сами упали тебе в рот!» Все это я буду внушать ему терпеливо, но строго. «Твой отец был неученый человек, но ни один профессор истории не мог бы научить его стаскивать шкуру с людей! Занимайся науками, но никогда не забывай, кто дал тебе эту возможность. Деньги на твое учение твоему отцу приходилось вытаскивать – пенни за пенни – из карманов не очень-то покладистых людей. Умножай же этот капитал! Умножай свои знания, но расширяй и базу!».

Он заснул, с глубокой складкой на лбу, но весьма довольный Полли.

Начиная со следующего утра она исправно ходила за молоком, училась жарить баранью печенку по его вкусу и помогала ему обставлять квартиру.

О Фанни Крайслер она не заговаривала ни в эту ночь, ни а следующую, Мэкхит сначала опасался скандала со стороны Фанни Крайслер, с которой он за последнее время еще больше сблизился, но, к счастью, ее отношение к нему нисколько не изменилось, хотя он теперь по вечерам уходил домой. Он не хотел сердить ее: она оказывала ему большую помощь в ЦЗТ. Он устроил ее туда, так как был уверен в ее физической привязанности к нему.

Она была ему нужна.

На заседании, состоявшемся в конференц-зале Коммерческого банка, украшенном панелями красного дерева, было постановлено дать Крестону решительный бой спустя месяц после его рекламной недели, о которой было сообщено с большим шумом, начать рекламную неделю лавок Аарона и д-лавок, уже сейчас оповестив о ней население.