Читаем без скачивания Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс) - Иоанна Хмелевская

О Зеноне я могла сказать немного и прямо в этом призналась. Была ли у него причина убивать Тадеуша? С одной стороны, вроде его Столярек не шантажировал, в записной книжке записей о Зеноне не нашли. С другой стороны, какие-то общие дела у них были, Януш ведь нам рассказывал, как видел их в неурочное время. Мои же личные домыслы на этот счет были столь туманны и столь неприятны, что я предпочитала о них не упоминать. Опять вспомнилась виденная когда-то мрачная картина, и я поспешила прогнать ее.

— Итак, повода у него вроде не было. Или нам о нем не известно. А какой мог бы быть повод, как вы думаете?

Тут и думать нечего! Я без запинки выпалила:

— Карьера! У Зенона колоссальные амбиции и никаких сдерживающих моральных начал. Не задумываясь, по трупам полезет на вершину власти. И характер соответствующий. Достаточно умен, выдержан, хладнокровен, в состоянии запланировать и осуществить хоть двадцать таких преступлений, когда все чисто-гладко и ни малейших следов. Я не сомневаюсь, ради карьеры он пойдет на все, в ней — смысл его жизни. И если бы я знала, что у него есть мотив, — без колебаний поставила бы на Зенона! Но ведь о нем Тадеуш ничего не знал…

— А вы что-то знаете?

Я молчала. На что решиться? Нет, спрятать подальше, в самую глубину сознания, мои смутные подозрения. И без того я уже наделала дел, хватит молоть глупости, должна же я сохранять объективность… И я дала честный и вполне объективный ответ:

— Я знаю, что одним из важнейших элементов упомянутой мной жизненной карьеры для него является наша мастерская. А смерть инженера-сантехника, боюсь, ее прикончит…

Убедила ли я прокурора? Во всяком случае, по лицу его не поймешь. Помолчав, он сказал:

— Вот чего я не понимаю. Почему убийца, придушив Столярека, не прихватил его записной книжки?

— Так у него не было времени. Я об этом и сама думала, но еще не успела обсудить с Алицией. По-моему, убийце пришлось выбирать — самому смываться или вытаскивать блокнот. Он предпочел, естественно, первое. Да вы и сами видите — если руководствоваться записями в блокноте, подозреваемых наберется больше двадцати. Убийца мог себе позволить…

— Может, так оно и было. У нас остался последний кандидат.

— Да, Янек. И я голову ломаю, ему-то зачем понадобилось убивать Столярека? Возможность физическая была, но вот мотивы?

— И мотивы были, — с недоброй улыбкой заметил прокурор. Откуда я знаю эту улыбку? Подумаю об этом потом, сейчас главное — Янек.

— Какие же у Янека были мотивы? Его вроде бы ничто не связывало с Тадеушем.

— Есть у пана Яна секрет, о котором, кроме него, знали лишь заведующий мастерской да Столярек. Мы раскопали его, и позвольте, пока о нем вам не скажу, секрет очень деликатного свойства. Намекну лишь, что желать смерти Столяреку пана Яна заставляли причины того же порядка, что и пани Монику, и пана Каспера. А коль скоро мы принимаем последних в расчет, приходится принимать и пана Яна.

Совершенно неожиданным оказалось для меня такое заявление. Янек? Вот уж о ком никогда бы не подумала! Что он такое выкинул? Знали Зенон и Тадеуш… Очень весомая улика против Янека, ведь он имел возможность не только совершить убийство, но и вызвать Тадеуша по телефону. И вот еще один аспект дела — возможная ошибка… Янек хотел устранить Зенона, ошибся, придушил Тадеуша, тоже неплохо, потому как тот знал его тайну, и что дальше? Попытается завершить свое черное дело и возьмется теперь за Зенона? Вот ведь куда меня занесло! Глупости. Полнейшая чепуха!

— Итак, — резюмировал прокурор, — из восьми подозреваемых четверо могли не только убить, но и позвонить своей жертве. Из этих четверых двух вы считаете абсолютно невиновными. Остаются Янек и пани Ядвига. Скажу вам откровенно, не нравится мне это.

— Мне тоже не нравится. И Янека я тоже не подозреваю. Впрочем, и Ядвигу оправдываю.

— Перестаньте, иначе я спячу! Ведь убийство — реальный факт. Хоть с этим вы согласны?

— Согласна.

— Ну и значит…

— А вот что это значит — не знаю.

Вконец расстроенная, разом потерявшая всю свою энергию, я сидела молча, тупо уставившись на красавца прокурора. Выжидательно помолчав и ничего не дождавшись, тот тяжело вздохнул, закурил новую сигарету и подошел к делу с другого конца.

— Давайте теперь поговорим о двери между кабинетом и залом. Дверь была заперта… или нет? Не может свидетель сказать неправду?

— Этот свидетель соврать не может, уж поверьте мне. Этот свидетель — человек трезвый, уравновешенный, не истерик, не выдумщик, не безответственный шутник. Если он сказал, что дверь была заперта, значит, так оно и было.

— Поскольку никто из опрошенных не признался в том, что запер он, следует предположить — дверь запер убийца. Зачем?

— Чтобы не распахнулась в неподходящий момент или чтобы ему не помешали. Кто-нибудь мог нечаянно войти.

— Чем запер?

— Ключом. Когда-то он постоянно лежал в ящике стола директора, это мы выяснили. А тот ключ, что капитан обнаружил в нашем вазоне…

— Он как раз от этой двери, — подтвердил прокурор.

Вот как! А ведь Янек выходил на балкон, когда Лешек ел свою рыбу… Ну и что? Мало ли зачем человек мог выйти? Ни за что не поверю, чтобы Янек…

Мы помолчали.

— На ключе могли остаться отпечатки, — робко начала я. — Он был такой… весь осклизлый…

— И даже очень. В вазоне он находился не один месяц.

— Тогда убийце пришлось бы сначала вытащить его из этой пакости.

— Правильно. Вытащить, осторожно, не очищая, воспользоваться им и опять бросить в вазу. Очень неглупо!

Я совсем пала духом. Помолчав, спросила:

— А что Зенон говорит о ключе? Его вы спрашивали?

— Категорически отрицает какую-либо к нему причастность. Ничего не знает, ключом никогда не пользовался, ему неизвестно, где был ключ раньше и где находится сейчас.

Дьявол утверждал, что о ключе знаю только я и убийца. До сих пор дьявол был во всем прав. Этот ключ видели все, сейчас он в распоряжении следственных властей… Что-то тут не так. Зенон утверждает, что ему ничего не известно? Минутку, что-то такое мне вспоминается…

— Погодите немного, пан прокурор, позвольте мне сосредоточиться. Было что-то, связанное с ключом…

Опершись локтями о стол, закрыв лицо руками, я попыталась вспомнить, что же такое когда-то было, из-за чего я сомневаюсь в правдивости слов Зенона? Что-то такое было…

— Нет, — я опустила руки. — Не могу вспомнить. Склероз, знаете ли… Поспрашиваю коллег, может, они припомнят. Но одно могу вам твердо сказать — Зенон о ключе знал!

— Это опять ваша личная убежденность?

— А разве мы, черт побери, пришли сюда не для того, чтобы побеседовать о моих личных убеждениях?

— Ну хорошо, хорошо, не сердитесь. Запер, значит, убийца дверь.

— С какой стороны он ее запер? — перебила я прокурора. — Это очень важно. Мне надо представить, как все происходило. Так с какой стороны убийца запер дверь?

Странно как-то посмотрев на меня, прокурор вежливо ответил:

— А вот этого мы не знаем, к сожалению. По ключу этого не определишь.

До меня дошел смысл странного взгляда. Если убийца запирал дверь со стороны кабинета, ему надо было бы остаться в кабинете одному, выждать подходящую минуту, когда не было ни Зенона, ни Збышека. Разве что… Разве что запер один из них. Но и им тоже удобнее было бы пройти через дверь и запереть ее уже потом, а значит, со стороны зала. Если же это сделал кто-то другой, то ему… то ему тоже удобнее было запереть из зала, там ведь всегда практически пусто. Я почувствовала, что начинаю путаться.

— Да помогите же мне, черт возьми! — гневно потребовала я. — Видите же, что у меня в голове все перепуталось!

— Очень правильно путается. Секретарша показала, что, кроме двух хозяев кабинета, никто другой не оставался там в одиночестве.

— Значит, дверь была заперта со стороны зала, другого ничего не остается. Запер, значит, убийца дверь… Наверняка собирался потом отпереть ее, но не отпер. Почему?

— Не торопитесь. Итак, вы пришли к выводу, что кто бы ни запер дверь — один из двух хозяев кабинета или кто-то другой, — дверь была заперта со стороны зала?

— Да. Вы сами сказали, в кабинете, кроме Зенона и Збышека, никто не оставался в одиночестве, так что вряд ли это сделал кто-нибудь из посторонних.

— И все-таки такое исключить нельзя. Не так уж сложно вытащить ключ из ящика, если знать о нем. А если из вазона…

— Если из вазона, преступник еще долго вонял бы на всю мастерскую, даже если сделал это заранее и имел возможность тщательно отмыться дома. Но мне кажется, этот вариант можно исключить, ведь состояние помоев в вазоне говорит само за себя. Видели бы вы, как они вспенились, чуть не взорвались! У вас наверняка найдется под рукой какой-нибудь специалист-эксперт, так спросите его, возможен ли такой же эффект, если помои недавно потревожили? Эх, жаль, вас там не было, это надо было видеть!