Читаем без скачивания Миротворцы - Антон Первушин

Пистолет Макарова – не шибко мощная машинка, но на таком расстоянии ударной силы девятимиллиметровой пули, выпущенной из него, хватило, чтобы отбросить Сёмку спиной на стену. Пуля попала ему в единственное незащищенное место – в горло.

Но на этом кошмар для потрясённого Сурка не закончился. Сержант успел сделать ещё один выстрел, но в этот раз промахнулся, потому что Сидор-Шампур сообразил присесть и прямо так, с корточек, высадил в несговорчивого мента весь рожок целиком. Длинная очередь перерезала сержанта пополам, задела, конечно, завизжавшую девицу. Разлетелась вдребезги витрина "Двадцати четырёх часов", и там в магазине заголосили. И в тот же момент, видимо, не выдержали нервы у той троицы, которую Сурок послал в отделение. "Тра-та-та-та-та!" – заработали автоматы внутри отделения.

– Козлы! Перестреляют же друг друга! – запричитал Сурок.

Он наконец очнулся и газанул, подогнав автобус к самым дверям. У него мелькнула идея бросить всё и смыться – через минуту здесь полгорода будет! – но он усилием воли подавил его.

Сидор-Шампур отбросил автомат и склонился над безжизненным телом Сёмки.

– Брось его! – свирепо заорал Сурок. – Брось, мать твою! Он мёртв.

Сидор повернулся на окрик, невидяще уставился на Сурка.

– Сёмка, – сказал он тихо, – Сёмка, ты живой?

Стрельба в отделении стихла.

– Иди! Туда! – продолжал орать, брызгаясь слюной, Сурок. – Посмотри! Может! Кто! Уцелел!

– Сёмка… – сказал Сидор.

Он был в шоке, ничего не видел и не слышал. К огромному облегчению Сурка входная дверь отделения распахнулась и на пороге появились: сначала Вовчик-Ёрш, за ним – очу-мело мотающий головой Гера, за Герой пошатываясь, Зимагор, за Зимагором – живые и здоровые Костя-Бугай и Борька-Завгар.

– Заберите его! – крикнул им Сурок. – Заберите Сидора!

Вовчик и руководство проскочили мимо к задним дверям микроавтобуса, а Костя и Борь-ка, несмотря на напряг, догадались, что к чему. Подхватили Сидора под руки и повлекли, бук-вально потащили его прочь от отделения и мёртвого Сёмки.

– Газуй! – разрешил наконец Вовчик, и Сурку не надо было повторять дважды.

Над кварталами уже разносился вой многочисленных сирен.

"Да уж, – думал Сурок ожесточённо, – это вам не хухры-мухры, это вам урок, козлы тёртые! Подумаете в другой раз". Тут ему пришло в голову, что это урок не только для Ветро-горской милиции, но и для группировки Лысого Геры: сначала – Женька, теперь – Сёмка, мать вашу так и раз эдак!..

– Потери? – спросил Лысый Гера, утираясь платком. – Потери есть?

Сурок был сосредоточен на дороге – он уводил микроавтобус запутанным маршрутом через дворы – но на вопрос всё-таки ответил.

– Женьку замочил Грант – в качестве демонстрации… Сёмку – только что, вмешался какой-то мент с улицы и…

– Так, значит? – сказал Лысый Гера и замолк.

– Что теперь-то будет, а? – дёрнулся Вовчик-Ёрш. – Что же будет, а?

– От версии участия в деле "Белой стрелы" придётся отказаться, отозвался Зимагор непонятно. – Если "Белая стрела" и была, то вся уже вышла. Говорил я Пирогову: "Помрёшь дураком", а он, дурак, не верил…

Зимагор хотел засмеяться, но лишь громко и надсадно раскашлялся.

Глава одиннадцатая. Наставник

Как только Сергей Фёдорович Зак понял, что его сестра, Анастасия Фёдоровна, видела у Володи боевой клинок, он немедленно почувствовал резкую боль в своей правой ступне. Во-обще, он давно заметил, что стоит ему набрести на верный ход (в шахматной партии) или на-ткнуться на многообещающую идею (во всех других случаях), как искалеченная ступня сразу отзывалась всплеском боли. Видимо, это было как-то связано на психосоматическом уровне, и рецепта от этого не имелось.

Начиналась боль с покалывания в большом пальце, потом покалывание распространя-лось по ступне выше, превращаясь в устойчивый зуд, какой бывает в затекших членах. Ещё через какое-то мгновение ступню начинало выворачивать пальцами вверх, и боль достигала своего пика. Сергей Фёдорович в такие минуту морщился и прикусывал нижнюю губу, подавляя стон. Лучше всего в этом случае помогала водка. Однако когда тебе в голову приходит инте-ресная идея, не всегда есть возможность утопить её в самом пошлом из наркотиков. Сергею Фёдоровичу приходилось терпеть. Как, например, сегодня, после ухода Артемьева.

– Ну а теперь, Тася, – перемогая боль, сказал Зак сестре, – всё, как на духу. Какой длины был клинок? С локоть? Заметила украшения? Рассказывай! И быстро!..

Он понял, что именно в клинке заложен путь к раскрытию загадки, путь к Володе и тем людям, которые подчинили его себе и сделали из неплохого скоромного парня религиозного фанатика.

– Да ведь, Серёжа, я его толком и не разглядела. Меч как меч.

– Всё-таки меч? Не палаш?

– А какая разница?

Пришлось объяснить разницу.

– Палаш – это всегда клинок односторонней заточки и с тупым сглаженным концом. Бывает загнут, как сабля. Короче, это рубящее оружие, а мечи бывают самые разные.

– Знаешь, Серёжа, – сказала Анастасия Фёдоровна. – Тогда это был точно не палаш. У него был прямой клинок и, кажется, обоюдоострый.

– Ага, – сказал Сергей Фёдорович. – Украшения? Клейма, монограммы?

– Серёжа, – Анастасия Фёдоровна виновато вздохнула, – я этот клинок мельком виде-ла. Зашла как-то к Володе в комнату, постучаться забыла, а он сидел у себя на кушетке и кли-нок этот разглядывал. Ну он отругал меня, конечно, что я без стука, а клинок, наверное, унёс – я его больше не видела.

– Так, – сказал Сергей Фёдорович. – Как выглядела крестовина, не помнишь?

– Крестовина? Это вот между лезвием и рукояткой?

– Именно.

– Обыкновенно. Прямая крестовина.

– В чём Володя носил меч? Ножны были какие-нибудь? Чехол?

– Не знаю.

– Ох ты, горе моё.

Сергей Фёдорович задумался. Боль в ноге мешала мыслить последовательно, но Зак давно научился хватать идею за хвост, не обременяя себя логическими выкладками.

Неудовольствие его по отношению к сестре было отчасти показным, поскольку в рамках описанной ситуации она сумела увидеть даже больше, чем кто-либо другой. Дура, конечно, ба-ба – мальца прошляпила, упустила, но в определённой наблюдательности ей не откажешь. Хотя выводы из увиденного делать не умеет. Впрочем, на это у неё есть он, старший брат и сыщик на пенсии.

Итак, что мы имеем в качестве основы для построения рабочей версии? Мы имеем меч. Не палаш, не саблю, не рапиру, а меч… Ох, господи, что ж ты болишь-то так?.. Меч простой, функциональный, не антиквариат – настоящее боевое оружие. И Володька, если судить по рассказу Артемьева (а этому оперу приукрашивать не было никакого резона), своим мечом пользоваться умеет. Где его могли этому научить, для меня не вопрос. Там же, где научили ценить органную музыку и читать одну-единственную книгу. Но для того, чтобы всему этому научить, нужно время и место – тут Артемьев прав на сто процентов. Время должно было по-влиять на распорядок дня, а место…

Лицо Зака покрылось испариной. Казалось, безумная боль будет длиться вечность. Но нет – кажется, отпустило…

– Тася, – обратился Сергеё Фёдорович к сестре. – Ты что-то говорила о сборах… о спортивных сборах, на которые ездил Володя.

– Да… говорила, – сестра удивилась внезапной смене темы. – Весь апрель там про-вёл.

– А конкретнее? Где сборы проводились? Кто их курировал? Кто оплачивал удовольст-вие?

– Да есть такой лагерь – "Солнечный берег" называется…

– А, знаю. Военно-спортивный лагерь Министерства обороны. Ну, дальше?

– Во-от. А оплачивала всё школа. С меня ни копейки не попросили. Сказали, что Володя очень способный и должен ехать. А я, знаешь, как на грех, простыла и затемпературила, и Во-лодька упёрся: не поеду и всё! Но ему разрешили – поехал с опозданием.

"А молодец всё-таки парень, – подумал Зак, – не окончательно ещё зарылся. Есть, зна-чит, ещё надежда".

– Говоришь, школа оплачивала? Третья? Средняя?

– Да.

– А бумаги какие-нибудь оформлять пришлось? Ну, согласие твоё в письменной форме?

Анастасия Фёдоровна задумалась, а потом подняла на Зака удивлённые глаза:

– Знаешь, нет. Я и не подумала как-то. Мне из школы позвонили, спросили. И Володя потом подтвердил. А когда Марина – это Паши Королёва мать – сказала, что и Паша собира-ется… Знаешь, мне и в голову не пришло…

– Страна непуганых идиотов! – с офицерской прямотой охарактеризовал ситуацию Зак. – Кто хоть из школы звонил, помнишь?

– Да классный руководитель Володи и звонил. Скоблик. Лев Васильевич.

– Что преподаёт? – быстро спросил Сергей Фёдорович, сам удивляясь, как может вести вполне профессиональный допрос при такой боли в ноге.

– Историю. Он молодой ещё – недавно тридцать пять исполнилось – но говорят очень хороший учитель, талантливый.

– А кроме преподавания истории и организации сборов он ещё чем-нибудь занимается? Подумай, Тася, мне любая мелочь может сгодиться.