Читаем без скачивания НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 13 - Георгий Гуревич

Липатов замолчал и, выпрямившись во весь рост, опять стал к чему-то прислушиваться. Молчал и я, не зная, что сказать. Печальная история — чего только не бывает в жизни. Но почему Липатову понадобилось рассказывать обо всем этом мне, случайному собеседнику сейчас, ночью?

И снова он угадал мои мысли:

— Вы, должно быть, подумали — зачем я все это рассказал? Так то была только «присказка», «сказка» впереди. После Юриной гибели работа шла уже как-то не так — мы слишком привыкли трудиться вместе, сообща. Но тема осталась за нашей лабораторией, а вместо Кузнецова мне дали другого сотрудника — способного парня, неплохого математика, но до моего Юры ему было далеко. Да и, признаться, после всего, что произошло, у меня как-то душа не лежала к этой проблеме. Однажды мне предложили съездить на пару месяцев в Гавану, в научную командировку. Я согласился, решил последовать Юриной теории — на время переменить обстановку. К тому же курс корабля — я должен был выехать пароходом — проходил через тот самый район, где произошла катастрофа. Сам не знаю, почему, но меня словно тянуло к этому месту. Не стану описывать моего путешествия плавание как плавание. Все было обычно до того дня, точнее — до того вечера, когда мы приблизились к тому району, где упал Юрин самолет. Вот тут и произошло… Впрочем, расскажу все по порядку. В тот день, как и сегодня, штормило. Довольно сильно качало. И после ужина — это было часов около десяти — я вышел на палубу, чтобы немного проветриться. В тот вечер на палубах было довольно пустынно. Пассажиры, утомленные качкой, отдыхали в своих каютах. Я долго смотрел на волнующийся океан, и воображение рисовало мне картину катастрофы. Все так ясно мне представилось, будто авария произошла только что, на моих глазах. Тем временем волнение на море улеглось, и надвинулась какая-то первозданная тишина. Ее не нарушало даже равномерное гудение корабельных двигателей. Этот однообразный гул существовал сам по себе, словно где-то в стороне, и на его фоне каждый звук, каждый всплеск воды выделялся с какой-то особенной четкостью, выпуклостью. Я не случайно рассказываю об этом так подробно. Стемнело. Меня охватило непонятное смутное беспокойство. Я стал. Напряженно прислушиваться к тишине. И вдруг…

Тут голос Липатова оборвался, он с силой потер лоб и зябко передернул плечами

Знаете, иногда бывает так слушаешь рассказчика, а воображение забегает вперед, рисует нечто невероятное, фантастическое. А на деле все оказывается другим, гораздо проще, обычнее Но это не удивляет так и должно быть. Ведь невероятного не происходит.

Слушая Липатова, я тоже невольно забегал мыслями вперед, и, когда мой ночной собеседник дошел в своем рассказе до того места, когда он стал напряженно прислушиваться к тишине, у меня мелькнуло странное предположение. Но оно было настолько неправдоподобно, настолько нелепо, что я тут же его отбросил. Однако в то же самое мгновение, не знаю, как это объяснить, но я почувствовал, что Липатов сейчас расскажет именно то, о чем я подумал. Я отлично понимал, что этого не могло случиться, что такое вообще невозможно, и, несмотря ни на что, уже твердо знал, что именно так оно и было. И от этой уверенности у меня неприятно засосало под ложечкой, а по спине поползли холодные мурашки.

— И вдруг, — продолжал между тем Липатов, — вдруг я услышал… Нет, нет, слово не то. Это было очень странное ощущение В моем сознании возникли слова, нет, скорее мысли. Тут трудно провести грань. Ведь мы вообще мыслим словами, хотя иногда течение мысли их и опережает. Но слова это были или мысли — они складывались в законченные фразы. И все это — независимо от моего желания, от меня. Но самое удивительное состояло в том, что все эти слова, построение фраз, весь, так сказать, склад логики — все это было Юрино. Признаться, я сильно испугался — решил, что начинаю сходить с ума. Перешел к другому борту — странное явление не прекращалось, поднялся на главную палубу — то же самое. Почти бегом я устремился к ресторану, откуда доносились звуки джаза. Резкие мелодии труб сделали свое дело необычное ощущение постепенно прекратилось. Мной овладела страшная усталость. Я чувствовал себя совершенно опустошенным. Обычно я не употребляю крепких напитков, но в тот вечер, могу вам признаться, опрокинул в себя целый стакан коньяка. А добравшись до каюты, поспешил лечь в постель и, укрывшись с головой, забылся тяжелым сном. Среди ночи я проснулся, словно от какого-то толчка. Сквозь иллюминатор пробивался серый предутренний свет. Я приподнялся на койке и посмотрел на часы. Было начало пятого по местному времени. Сознание работало с необычайной ясностью. Я отчетливо вспомнил все, что произошло накануне вечером. Теперь, когда нервный шок, вызванный вчерашней неожиданностью, уже прошел, мне вдруг захотелось узнать, что именно сообщил загадочный «внутренний голос» Я стал припоминать, и к своему удивлению обнаружил, что без труда могу почти все восстановить в памяти. Возможно, это тоже было следствием вчерашнего нервного напряжения. Но каждая мысль отчетливо запечатлелась где-то в подсознании. По мере того как я восстанавливал смысл, меня охватывало необычайное, ни с чем не сравнимое удивление. Представьте, это было решение, точнее — часть решения нашей задачи, над которой мы так долго и безуспешно бились. Решение свежее, оригинальное. Я не верил себе, мне казалось, что все это какой-то странный удивительный сон. Я зажег лампу, схватил карандаш и быстро набросал решение на бумаге. Стал производить необходимые подсчеты…

Закончив, я взглянул в иллюминатор. Солнце уже поднялось высоко над морем. У меня было странное ощущение, что я существую как-то отдельно от всего остального и все, что меня окружает, находится совсем в другом измерении.

Прохладный душ вернул меня в привычный мир. Я подошел к столу и еще раз пробежал глазами вычисления. Все было верно. Не оставалось никаких сомнений в том, что у меня в руках находится важное научное открытие, точнее — его первая половина.

— Но послушайте, — вырвалось у меня, — ведь это же какая-то мистика!

— Сначала и у меня было такое ощущение. Но ведь это всего лишь непосредственная субъективная реакция. Поскольку событие реально произошло, оно должно иметь естественную причину.

— И вам удалось ее найти? — спросил я с интересом.

Липатов пожал плечами.

— Это не так просто…

— Но есть же у вас какие-то предположения? Какая-то гипотеза?

Липатов промолчал.

— А ведь знаете, все что вы рассказали весьма походит на телепатию… На передачу мыслей.

Липатов внимательно посмотрел на меня.

— Вы серьезно?