Читаем без скачивания Греховная связь - Розалин Майлз

— Привет… Да, очень хороший день, учитывая время года… Да… нет… Думаю, что вы правы…

Что такое?

На этот раз он видел ее, точно видел боковым зрением. Он вдруг почувствовал, что она здесь. Оставалось ее найти!

Хозяин последней стойки немедленно принялся обрабатывать его, учуяв в нем легкую добычу.

— Сюда, сюда, преподобный, попробуйте-ка свое умение в бросании колец, это чистое удовольствие и весьма полезное, как вам известно. Ну как?

С вымученной улыбкой Роберт подступил к прилавку.

— А вы, леди, подходите тоже, составьте преподобному компанию, не будет же человек в сутане играть в одиночку.

Роберт резко обернулся. Позади него стояла Алли; глаза ее смотрели ему в лицо, а трясущейся рукой — ладонь вперед — она как бы умоляла хозяина балаганчика замолчать. Сердце его чуть не выпрыгнуло из груди, и ему пришлось напрячь все силы, чтобы не сорваться с места и не заключить ее в свои объятья.

— Не говорите мне нет, леди. Я с первого взгляда вижу, что вы любому мужчине можете дать фору, если в настроении, а! Итак, что вы скажете против быстрой партии с преподобным — он поставит доллар, если вы согласитесь играть, не правда ли, преподобный?

Нехотя он согласился. Губы у нее были белые-белые; она встала рядом с ним у стойки и взяла в руки протянутые кольца.

— Ну, покажите свое мастерство, — подначивал зазывала. — Посмотрим, на что вы способны. Пока не попробуешь, не узнаешь, так ведь? — Каждая фраза, каждое слово резали ухо Роберту и ранили, словно ножом; если ему это кажется омерзительным, подумал он, то она, должно быть, умирает от отвращения, выслушивая эту глупую болтовню. — Призы великолепные, все стоят кучу долларов. Ну-ка, выиграйте что-нибудь для леди, преподобный! Все на благо!

Он отвернулся, чтобы проверить все на стойке. Улучив момент, Роберт наклонился к ней.

— Я не знал, что они сегодня утром возвращаются, Алли! — произнес он тихим страстным голосом. — Ты должна поверить мне! Я бы никогда так с тобой не поступил!

— Ах вон как! — Ее глаза, несмотря на косметику, были сильно заплаканы, а на лице написано страдание подло преданного человека Всем своим видом она показывала, насколько он ей отвратителен. В этот момент хозяин балаганчика снова повернулся к ним.

— Ну давайте, маленькая леди. Покажите преподобному, на что способна женская ручка. — Он захихикал.

Она как будто не слышала его. С явным безразличием запустила одно за другим все свои кольца и промахнулась. Потом стояла и молча ждала, глядя на него, и это молчание действовало сильнее обличительных речей. Как доказать ей… как доказать…

Он внимательно осмотрел полку с товарами, дешевенькими вазами и плюшевыми мишками, куклами и зажигалками — вечной ярмарочной мишурой. Потом поднял первое кольцо, прицелился и, послав его на вершину пирамиды даров, выиграл намеченный приз.

Не выказав изумления, шоумен вручил выигрыш.

— Вот, милостивый государь, извольте — лучший приз нашего заведения. Прекрасный подарок для леди. Настоящие опалы. Сапфиры. Настоящее сапфировое ожерелье на очаровательную шейку.

Он молча протянул ей ожерелье. Она также молча взяла; на ее лице отразились противоречивые чувства, гнев она загнала куда-то вглубь, и только широко раскрытые глаза выдавали затаенную боль. Хозяин балаганчика переключил свое внимание на новых искателей счастья, и на мгновение они остались одни. Он пытался заговорить. Но она опередила его, нервно крутя в руке низку голубых бус.

— Ты думаешь, что можешь купить меня, не так ли?

— Да нет!

— Недорого за неделю развлечений, да еще ни до свиданья, ни спасибо в конце!

Гневные слова растравляли его душу.

— Алли, выслушай меня, пожалуйста, выслушай! Я… я был уверен, что они вернутся только через неделю, не раньше.

— Ну, да — а что потом?

Выражение ее лица достойно было резца скульптора. Ему нечего было сказать. Но он все же сделал попытку.

— Алли, я люблю тебя. Я никого в жизни так не любил, как тебя.

Слова его были обращены к ее спине: Алли уходила прочь.

15

Брайтстоунский Городской зал, низкое кирпичное здание в центре города, сияло как маяк в ночи. Обычно унылый фасад сейчас светился тысячами лампочек, а огромное полотнище, протянутое через всю улицу, радушно зазывало: „Столетие Брайтстоуна — Торжественный бал — Добро пожаловать!“ Высоко в холодном предзимнем, исхлестанном ветрами небе висела луна и изливала на землю бледный свет. Роберт не мог представить себе, как он проживет ближайшие часы, не говоря уже об оставшейся жизни, без ее любви, без ее прикосновений, без близости ее тела, без нее.

Двигаясь как автомат, он прокладывал путь среди бурлящей толпы к главному входу, следуя за Клер и Джоан. Зал был уже полон: никому не хотелось пропустить событие, о котором говорили как о величайшем в истории Брайтстоуна. Роберт надеялся, что бал немного развлечет его. Потому что больше всего на свете он боялся сейчас остаться наедине со своими мыслями.

— Клер! Мама спрашивала о тебе — она там у стены, с Джорди и его женой. Роберт, а ты что стоишь как истукан? И ты, Джоан!

Бодрое приветствие Поля выдавало его возбуждение, а немалые усилия, явно потраченные на приведение в порядок своей внешности, свидетельствовали о тех больших надеждах, которые он возлагал на праздник. Клер оглядела его с головы до пят и явно осталась довольна.

— Ты прямо как картинка, если сестре позволительно делать комплимент собственному брату!

— Что ж, придется сжалиться и пригласить тебя на один тур, раз уж этот твой умник-муженек с головой погряз в своих приходских обязанностях, — снисходительно изрек Поль. Он надеялся увидеть Алли — ни одна человеческая душа на добрые сотни миль вокруг не пропустила бы этот бал из балов — так что он мог позволить себе такую щедрость. — И тебя тоже, Джоан!

— Благодарю! — Еще одно из бесчисленных проявлений пренебрежения со стороны Поля Эверарда пронзило сердце Джоан. Этот щегольский наряд, беспокойное ожидание, горящие как у зверя глаза — все это не ей предназначено, и она это понимала. Но кому? Не девчонке же Калдера?

В зале уже вовсю гремел небольшой, но профессиональный оркестр. Когда они влились в жужжащую толпу, ведущий объявлял следующий танец.

— Дамы и господа, вальс — вечно неувядающий вальс.

Я люблю тебяВсегда,И любовь моя крепкаВсегда…

— О, Роберт!

Клер смотрела на него сияющими глазами.

— Роберт, где ты? У тебя такой взгляд, будто ты далеко-далеко! О, я так люблю эту песню. Роберт, ну давай! Давай потанцуем!

— Ну конечно.

Совершенно автоматически он взял ее за руку, и они двинулись в центр зала. Его ноздрей коснулся запах ее духов. Знакомый шаг, знакомое чувство близости ее тела пробудили воспоминания о тех днях, когда они танцевали, держали друг друга в объятьях, любили друг друга. Маленькая, упитанная, она немного похудела после смерти отца, но все же была достаточно округла; ему показалось, что она стала раза в два тяжелее. В болезненных грезах он предавался воспоминаниям о другом теле, гибком, стремительном в своей золотисто-коричневой стройности, длинном, о головке, столь великолепно укладывающейся в пространство под его подбородком, а не пребывающей где-то далеко внизу, личико, подставляемое ему, стоило только пожелать поцелуя…

А тело, ее тело…

Боже, мой Боже, грудки, бедра, совершенная спина, само совершенство в своей наготе от макушки до пят… Бог сотворил сию дщерь Евы, вылепил эту форму для наслаждения и восхищения — какой тут может быть грех? Разве может быть дурно то, что так совершенно?

Его охватило полное отчаяние. Он не мог думать, не мог молиться. Только кружил и кружил по скользкому паркету.

Не на часИ не на день,Милый, верь —Навсегда.

А в другом конце зала танцевал Поль, держа в своих объятиях Джоан. Значит, подумал Роберт, та, с кем Поль собирался танцевать, еще не появилась. Роберт вяло отметил цинизм этой мысли: он совсем отупел и не реагировал на чувства.

В дальнем углу зала у бара компания возбужденных молодых людей отплясывала, гоготала и резвилась от души.

— Эй, Пит!

— Отвали!

— Что там за милашка, смотри!

Две девчонки наседали на парня, проверяя, боится ли он щекотки. Польщенный их вниманием, он позволял щекотать себя всюду — даже в местах, непозволительных с точки зрения общественной морали. Роберт тупо смотрел на них, ведя Клер по кругу, тело его двигалось в лад с одной женщиной, в то время, как все его мысли были заняты другой, „Вот что ей надо было делать, — думал он, — развлекаться со своими сверстниками, наслаждаться незамысловатыми удовольствиями, как все юные девушки, вместо того, чтобы… все это…“