Читаем без скачивания Клуб Колумбов - Виталий Бианки

Хороших погод от циклона ждать не приходится: он не раз дождём вспрыснет или — зимой — посыплет снегом. Пасмурно в циклоне.

Другое дело — антициклон. О приближении его центра — области высокого давления — говорит движущаяся в направлении часовой стрелки стрелка барометра-анероида. В сердце антициклона всегда высокое, ясное небо, ярко светит солнышко, тишь да гладь. Оболочины, — как называет народ у нас в Земле Неведомой, в Новгородской области, сплошную тучу во всё небо, — нет. Обложных дождей почти не бывает, когда над нами в Лёгком океане царствует антициклон.

Обязательно надо научиться различать и понимать облака. Знать, какие облака что с собой приносят. Учитывая общую картину неба, направление и силу ветра, иногда можно верно и точно угадать погоду.

Облака, как мы уже говорили, — это кучи водяных капелек, образующиеся от земной испарины — лёгких водяных паров, поднявшихся в небо и там остывших. Облака образуются в циклонах при низком атмосферном давлении и устремляются вверх, как в дырку, там, где оно ещё ниже. В антициклонах облака если и образуются из поднимающихся с земли в жару испарений, то, поднявшись в небо, они рассеиваются.

В циклоне тёплые и холодные течения схватываются в обнимку. Холодный воздух всегда тяжелее тёплого и, казалось бы, всегда должен побеждать его: вытеснять вверх. Но бывает так, что под сильным напором высокого давления лёгкий воздух бросается в лобовую атаку на холодный и, напирая на него, постепенно побеждает его.

Границу схватившихся в обнимку тёплого и холодного легкоокеанских течений метеорологи называют фронтом. Если тёплое и влажное течение, наступая, побеждает холодное, теснит его, то фронт называется тёплым. При этом тёплый воздух понемногу спокойно поднимается над холодным, берёт над ним верх. Задирай почаще голову и наблюдай, как на твоих глазах происходит эта борьба. Конечно, целиком огромные легкоокеанские течения необозримы с одного места, — ты увидишь только часть схватки небесных гигантов.

Ты увидишь, как вдали засметанилось небо: появились высокие перистые облака, сменяющиеся перисто-слоистыми; как перисто-слоистые облака постепенно сменяются высоко-слоистыми, плывущими на такой высоте, — что осадки из них, не достигая земли, испаряются, не долетев до дна. А высоко-слоистые сменяются слоисто-кучевыми и дождевыми.

Но если над тобой холодный фронт, то есть холодное течение, побеждает тёплое, — ты увидишь на небе совсем другую картину.

Тяжёлое холодное течение, нападая, круто и быстро, как на копьё, поднимает своего лёгкого врага, налетают сильнее порывы ветра, мощные шквалы ливня.

При наступлении холодного фронта ты увидишь вдали высоко-слоистые облака, — потом на голову тебе обрушат потоки дождя куче-дождевые тучи, а когда они пройдут, покажутся сначала стада высоко-кучевых и, наконец, перисто-кучевых. Холодный воздух понемножку нагрелся снизу — от земли — и валом вздымается в высокое небо.

Так, в непрестанном, вечном движении пребывает наш Лёгкий океан, и ничто в нём не движется прямолинейно, всё сейчас же образует хоть маленькую завитушку, а малейшая завитушка сейчас же завихряется, и, превратившись в огромный вихрь — циклон или антициклон, — несётся над нами в быстром вальсе, кружась справа налево или слева направо.

У нас с тобой не спрашиваясь,Без устали, без роздыхаКружатся волны воздухаНад головами нашими.

Дождём нас огорчающиеНа Лёгком океане том, —Не к ночи будь помянутом! —Циклоны приключаются.

И всеми здесь рассказаннымиХорошими приметами,Воспетыми поэтами,Пути им не заказаны.

Надо самим научиться быть здорово приметливыми, надо, став носом по ветру, узнавать, где от нас высокое, где низкое атмосферное давление, с умом пользоваться барометром, понимать облака и, сопоставляя целый ряд своих примет, предсказывая погоду на завтра, стараться не попасть пальцем в небо.

Заключение

Для конца книжки Лав написал стихотворение о юнестах в лесу, и хотел им закончить книжку. Но Колк сказал:

— Ты поэт, а я прозаик. Ты ужасный романтик; из твоих стихов всегда проглядывает какой-то волшебно-сказочный, таинственный мир, закутанный в цветной туман. А я трезвый реалист, я вижу мир, когда взойдёт солнце, туман растает — и всё в лесу будет видно невооружённым глазом. Давай закончим книжку твоим стихотворением, но я сделаю к нему свои примечания в прозе. Согласен?

— Ну что ж, — сказал Лав. — Делай свои прозаические примечания. От этого наша книжка только выиграет. Вот моё стихотворение:

                ЮНЕСТ

Юнест в лесу — глаза и слухВсё для него необычайно,От птиц до мухВсё сказка для него и тайна.

Таяся сам, за всем следит.Тут что-то только-только было,Тут кто-то на ветвях сидит,Тут чьё-то рыло землю рыло.

Следы копытцев на траве.Но кто от них глаза отводит?Мырит в ручье, свистит в листве,Между стволами колобродит,

Мышом шуршит, скользит, как тень,И пропадает где-то сбоку.Юнест пытает ум весь день,Стремясь от дум добиться проку.

Юнест в лесу — глаза и слух.Ничто на свете не случайно.От глаз до ухЮнеет окутан дивной тайной.

— А вот мои грубо-реалистические пояснения к твоему стихотворению, — сказал Колк.

«От птиц до мухВсё сказка для него и тайна».

Ну, птицы-то — это всем понятно! — конечно, сказка. Задумаешься даже, как эти воздушные, певучие существа живут с нами на одной планете. А мухи потому тайна, что неизвестно, что там, за кустами, когда над ними увидишь радужнокрылых мух: зверь какой, его труп, или ещё что.

«Таяся сам, за всем следит».

Конечно, если не научиться таиться за кустами, не треснув сучком, незаметно подтаиваться к птице или зверю, — никого в лесу не увидишь.

«Тут что-то только-только было».

Если на этом месте играли, дрались или просто только что прошли тяжёлые звери или птицы, это заметно по тому, как медленно поднимается придавленная трава.