Читаем без скачивания Курсант: назад в СССР 2 - Рафаэль Дамиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот и я про то же, — распушил хвост художник. — Я птица вольная, высокого творческого полета. Не могу под дулом у мильтонов творить.
— А это мысль, — на моем лице появилась гаденькая улыбка, я повернулся к Феде. — Если и вправду на него ствол навести?
Художник хотел что-то сказать, но задохнулся от возмущения, лишь хлопал глазами.
— Да ладно, шучу я. Спасибо, Карл Генрихович, что не отказал. Но ты на досуге про Веру повспоминай все-таки. Может, вспомнишь еще что… А мы тогда к тебе больше приходить не будем. Обещаю…
* * *На следующий день прямо с утра в кримотдел приперли тот самый ящик с инструментами, который в пылу погони бросил лжесантехник, на дактилоскопическую экспертизу. Погодину пришлось накануне рассказать о своей самостоятельной засаде коллегам, чтобы оформить изъятие ящика, как положено. Правда, к моменту изъятия больше половины инструментов ушлые граждане успели скоммуниздить.
Экспертизу Паутов отписал Вите, как наиболее опытному дактилоскописту. Он благополучно закинул материалы в долгий ящик. Я это дело просек и убедил его приступить к экспертизе вне очереди, пообещав взамен, если что, прикрыть его на малозначительных выездах.
Тот больше вопросов не задавал, и к одиннадцати мы разложили содержимое ящика на стол под софитами. Пакля, гаечные ключи, изолента, резинки и прочая хрень, все испачкано в в субстанции, напоминающей мазут.
Витя шипел и морщился, когда обмахивал объекты специальной широкой колонковой кистью, периодически погружая ее в баночку с порошкообразной сажей. Но вместо того, чтобы показать нам папиллярные узоры, сажа налипала на жирный мазут. Естественно, следов рук мы нигде не обнаружили. Черт! Так и знал… Но попробовать стоило.
— Все? — спросил меня Витя. — Доволен? Я же сразу сказал, что ничего здесь не будет. Объекты исследования, как с помойки.
— Спасибо, Витек. Я сам упакую, иди…
Я вертел в руках каждый предмет, словно пытался его разговорить. Но ничего примечательного так и не обнаружил. Уже начал складывать их обратно в извозюканный сажей ящик, как мое внимание привлек мазок затертой краски на его дне. Под слоем грязи что-то явно было написано. Я поскреб широкой твердой отверткой и вычистил надпись. ЖЭК № 17. Дальше шрифт мельчал и совсем стерся. Очевидно, это был инвентарный номер. Есть зацепка! Быстренько поскидав инструменты в ящик, я отпросился у Паутова на очередное занятие по физо и поскакал к кабинету Погодина. “С пинка” распахнул дверь:
— Собирайся, Федя! Надо в ЖЭК сгонять!
Погодин от неожиданности подскочил на стуле и спрятал маленькое зеркальце со стола.
— Опять прыщи давишь? — улыбнулся я. — Девку лучше себе заведи!
— Какую девку? То есть, в какой ЖЭК? Зачем?
— Ящичек с инструментами нам на пальчики принесли, только следов там нет и быть не могло.
— Это почему?
— Потому что, Федя, только в кино следы на спусковом крючке пистолетов остаются. А в жизни поверхность в идеале должна быть чистая и гладкая, как стеклышко. Тогда только потожир узоры оставляет. А на грязи и на мазуте — дохлый номер. Но там на ящике, вот смотри, номер ЖЭКа есть. Инструменты эти рабочие, унитазы и раковины ими по-настоящему чинили.
— Ты думаешь, наш шубник сантехником работает?
— Ну почему же сантехником? Младшим помощником старшего слесаря. Ну нет, конечно! Мы найдем прошлого хозяина этого ящичка и спросим с него! Как так случилось, что ящик у преступника оказался? Понимаешь?
— Ага, — кивнул Федя и, отомкнув сейф-гробину, достал пистолет. Гордо прицепил кобуру на пояс, продев ее через брючный ремень.
— О, я смотрю, ствол с собой берешь? Мужик! Давно пора. Если б тогда у меня был пистолет — не ушел бы шубник.
— Так пистолет бы я бы тебе все равно не дал, не положено ведь!
— Знаю, Федя, ты мой пистолет и мое удостоверение, спасибо за это. Еще бы машину служебную нам выбил, цены бы тебе не было.
— Ты что? У нас на весь розыск всего две машины. И то, одна начальника и зама возит.
— Да знаю я. Шучу. В стране, где гаишники на дохлых мотоциклах ездят, рано пока думать о служебном транспорте для оперов.
* * *До ЖЭКа пришлось добираться, как всегда, на общественном транспорте. Нужная остановка оказалась оккупирована огромной лужей. Но закаленных в битвах за сидячие места граждан она не остановила. Толпа весело и дружно ринулась на штурм автобуса, подхватила нас и занесла внутрь. На сиденья мы не претендовали и скромно повисли на поручнях “скотовоза”. ЛиАЗ-луноход имел стоячих мест раза в три больше, чем сидячих. За сходство со стойлом и получил свое народное прозвище. Пожалуй, это был самый любимый и одновременно нелюбимый советскими гражданами автобус. Любили его за вместимость, за мягкие сиденья, за то, что можно сесть на боковой диванчик и наблюдать, как рулит водитель, и одновременно видеть улицу через огромное лобовое стекло. А на кочках, если стоять на задней площадке и подпрыгивать, то можно раскачать корпус так, что весь автобус будет пружинить. Выпускали его с пятидесятых вплоть до нулевого. Не автобус, а машина времени. Но были у него и свои недостатки. Летом, в час пик в тридцатиградусную жару, он превращался в металлическую жаровню. Откатные малюсенькие форточки и вечно неработающие люки на крыше не справлялись с вентиляцией. К тому же, скотовоз отличался тихоходностью. Он даже на трассе не мог выдать больше семидесяти километров в час.
Но сейчас была осень, поневоле жавшиеся друг к другу граждане лишь раздражали вторжением в личное пространство.
Автобус тронулся, плавно покачиваясь, словно утка на пруду. Вырулил на улицу и стал неспешно набирать скорость. Но вдруг резко затормозил. Люди синхронно качнулись вслед. Опершиеся на поручни ребрами, вскрикнули и стали кидать водителю стандартное, мол, не дрова везешь, аккуратнее давай, а то и амбицию в кровь можем разбить за такое вождение. Где только таких водителей берут? Вот раньше шоферы были, а сейчас…
Миры разные, а незыблемые проблемы общественного транспорта одинаковы. Из СССР они перекочуют и в Россию. Хоть и сменились скотовозы на микрики-маршрутки, но в час пик все то же самое.
Через несколько остановок в автобусе стало посвободнее. По “стойлу” даже можно было ходить. На остановке возле Драматического театра в скотовоз взгромоздилась женщина с уставшим лицом и двумя раздувшимися от продуктов авоськами в руках. Седые виски и хмурый взгляд добавляли ей лишний десяток лет. Она ловко примостилась возле бокового поручня рядом с компостером и выдохнула.
Сердобольная женщина, что сидела рядом с парнем патлатой наружности в модной джинсе, громко, на весь автобус
