Читаем без скачивания Квадраты шахматного города. Научно-фантастический роман - Джон Браннер

Браун сплюнул.

— Для Герреро все делается на высшем уровне. Только так, сэр! Попробовали бы только передать дело, как обычно, в суд по месту жительства. Он поднял бы такой шум, что слышно было бы даже в Мехико. Вам для собственной пользы следовало бы сходить туда и посмотреть, что здесь у нас происходит в действительности. Зайдите! Зайдите!

Он схватил меня за рукав и почти насильно втолкнул в здание, продолжая говорить:

— Кроме того, дело касается непосредственно вас, Хаклют. Ваше имя уже упоминалось по меньшей мере раз шесть. Мне до того надоело сидеть там, что я вышел на несколько минут глотнуть свежего воздуха. Я ожидал рядом, в палате по гражданским делам, когда объявят о начале слушания дела по иску Сигейраса. Но похоже, разбор нашего дела затянется. Может, придется ждать день, а то и все два. Вот я и решил посмотреть, что происходит у Мига. Боже мой, настоящее избиение, скажу вам.

— А при чем здесь я, черт возьми?

— Старик Ромеро — это судья, которому уже, наверно, все сто стукнуло, в старческом слабоумии забыл все, что когда-то вбивали в его башку о свидетельских показаниях. Так вот. Он с самого начала дал ясно понять, что обвинение, выдвинутое против Герреро, — попытка оклеветать невиновного. Четверть часа он распинался о пагубной деятельности народной партии, назвав Мига подкупленным лжесвидетелем, и заявил, что считает чертовски подходящим случай избавиться городу от крестьян, за счет которых держится народная партия. Вот тут-то помянули и вас, дружочек. Мне просто противно повторять всю эту болтовню.

Мы подошли к залу заседаний. Служитель открыл нам дверь, и мы заняли места в рядах для публики. Зал был полон. В первом ряду с хмурым видом сидел Сэм Фрэнсис, рядом с ним еще несколько человек, которых я уже видел на Пласа-дель-Сур во время митингов.

На скамье подсудимых, точнее говоря, в удобном кресле с самодовольной улыбкой восседал Герреро. На месте защитника в небрежной позе развалился тоже улыбающийся Андрес Люкас. На противоположном конце того же стола, за которым сидел Люкас, я разглядел мертвенно бледного мужчину с подергивающейся щекой.

— Это Миг, — шепнул Браун.

Судье, маленькому сморщенному старикашке, может быть, и не было ста лет, как утверждал Браун, но определенно давно перевалило за восемьдесят. Молоточек, который он держал в скрюченной, высохшей руке, казался для него невероятно тяжелым. Голос судьи звучал пронзительно пискливо. Смысл его слов в общих чертах я понял.

— …Невозможно признать доказательства, выдвинутые в обвинительном акте, — заявил он. — Налицо личная вражда и политические соображения самого низкого свойства. Вот уже тридцать лет я веду дела в различных судах, но никогда еще мне никто не осмелился представить на рассмотрение такой вздор. Естественно, я считаю своим долгом поставить вопрос о поведении адвоката Домингеса на заседании коллегии адвокатов. Я с нетерпением жду дня — а он уже не за горами, — когда лица, ответственные за бесчестный выпад против человека столь безупречной репутации, — поклон в сторону Герреро, — будут выметены как сор. Мне остается лишь объявить официальный приговор: господин Герреро невиновен. Заседание закончено.

Удар молоточка как бы послужил сигналом для Сэма Фрэнсиса, вскочив, он стал выкрикивать по-английски, вероятно забыв в пылу страстей свой родной язык.

— Это невозможно! Беспринципный старый маразматик! Ты только…

Снова раздался стук молоточка, потонувший в гудении зала. Судья дал знак секретарю открыть дверь и удалился.

— Пошли отсюда, — сказал Браун немного погодя. — Мне стыдно смотреть Мигу в глаза. Его сейчас оклеветали, опорочили, нанесли урон его профессиональной репутации. Нравится вам эта страна, Хаклют? Я нахожу ее прекрасной, если бы не кучка бесстыдных, мерзких подлецов.

— Но как удалось Ромеро протащить такое решение?

— А кто его может остановить? — фыркнул Браун. — Ромеро — главный судья страны, председатель верховного суда, а самое существенное — марионетка в руках Вадоса. Скорее, скорее на воздух!

Браун вел меня по коридорам суда так быстро, что даже запыхался.

— Ну, вот теперь вы знаете цену нашему правосудию. — Он достал из кармана большой носовой платок и вытер лицо. — Понравилось?

Не успел я ответить, как из здания суда, возбужденно обсуждая происшедшее, вышел Сэм Фрэнсис. Следом за ним показалась группа оживленно беседующих людей, в центре которой были Люкас и Герреро. Они остановились на площадке неподалеку от нас. Один из мужчин поспешно сбежал по ступеням вниз. Я узнал в нем шофера Герреро.

— А что с ним? — тронул я Брауна за рукав.

— Ромеро отклонил дело. Он считает, что это предлог очернить Герреро.

— Очернить Герреро? — так громко повторил Сэм Фрэнсис, что его услышали все. — Да можно ли очернить этого темного человека?

Герреро замолк на полуфразе и ровным, размеренным шагом приблизился к Фрэнсису. Его сторонники сгрудились за ним. Он холодно посмотрел Фрэнсису в глаза. На какой-то момент, казалось, все затаили дыхание.

— Довольно нелепо слышать такое утверждение именно от вас. Ведь черный из нас — вы.

Лицо Фрэнсиса исказила гримаса. Одним прыжком он подскочил к Герреро и нанес ему сокрушительный удар в скулу. Герреро, потеряв равновесие, словно кукла, просчитал все ступеньки сверху донизу. Несколько человек кинулись к нему. Кто-то, кажется Люкас, попытался приподнять ему голову. Руки этого человека окрасились кровью.

— Ну и идиот! — тихо сказал Браун, глядя на учащенно дышавшего Фрэнсиса. — Какой идиот!

Со всех сторон сбегались люди. Раздвигая толпу, подошел полицейский и профессиональным жестом стал прощупывать пульс. Наконец он поднялся и с угрожающим видом стал подниматься по ступеням к Сэму Фрэнсису, который в оцепенении продолжал стоять наверху.

Браун взглянул на меня. Лицо его было непривычно серьезным.

— Извините, Хаклют. Когда я говорил вам об убийстве, то не предполагал, что оно произойдет на самом деле.

10

Прибыла машина скорой помощи, и появился наряд полицейских. Репортеры, присутствовавшие на суде, почуяли сенсацию. Защелкали фотоаппараты.

С воем подлетела черно-белая полицейская машина, из которой легко, словно мяч, выпрыгнул шеф полиции О'Рурк.

В своем кабинете он показался мне тупым и флегматичным, теперь же его ленивую небрежность как рукой сняло. Резко, громким голосом О'Рурк отдавал приказания, которые мгновенно выполнялись. Были записаны фамилии свидетелей; сделаны необходимые снимки.

Толпа заметно росла. Стали раздаваться выкрики в адрес Сэма Фрэнсиса, который по-прежнему неподвижно, словно изваяние, стоял рядом с полицейским вверху на лестнице. Я видел, как О'Рурк крутил головой, пытаясь определить, от кого исходят эти угрозы.