Читаем без скачивания Девушки для диктатуры сионизма - Михаил Маковецкий

Солдат внутренних войск должен воевать против своего народа. Для того чтобы он это делал, не моргнув глазом, его нужно убедить, что это народ как бы не его. В 1991 году в Москву вошли войска, но стрелять по безоружной толпе не стали. Убивать своих соотечественников — это занятие на любителя. Да и танковые части приспособлены не для этого. Казаки бы в этой ситуации навели бы порядок очень быстро. И жертв, кстати, было бы очень не много. Во времена еврейских погромов казачьи сотни рассеивали озверевшие толпы погромщиков быстро и без всяких сантиментов. У Короленко описано, как перед погромом его участники напяливали на себя всё одежду, которая была в доме, чтобы защитить себя от казацких нагаек. Но от казацких сабель это помогало мало. Погромы всегда организовывались государственной властью как волеизъявление народных масс. И только перспектива попасть под копыта казацких коней удерживала многих от соблазна убить, изнасиловать или, по крайней мере, ограбить своих хороших знакомых, живших в соседней хате.

Советская власть отменила сословия и разрушила сословные предрассудки. Но если сословий нет, а различия есть, то это различия могут быть только национальными. Других приемлемых рамок для узаконивания этих различий просто нет. Таким образом, да здравствует казацкий народ, самый казацкий в мире. Который родился тогда, когда умерло казацкое сословие.

А теперь, когда вопрос с моим национальным происхождением окончательно прояснен, хотелось бы вновь заслушать видного специалиста в национальном вопросе, господина Шпрехшталмейстера Аристарха Модестовича (тут Шпрехшталмейстер не сдержался и с достоинством поклонился). Аристархом Модестовичем была проделана большая работа по выявлению путей и методов доставки девушек из бывших советских республик для использования их в качестве проституток в Израиле. В этой работе ему активно помогала и видная деятельница театра, Бух-Поволжская Варвара Исааковна. Ее вклад в успешное завершение проделанной работы трудно переоценить.

— Да без нее я бы вообще ничего не узнал, — подтвердил слова Рабиновича Шпрехшталмейстер.

Далее из доклада Шпрехшталмейстера следовало следующее. Однажды Рабиновичу, позвонил его начальник Тарас, и сообщил, что в психбольницу едет ревизор из Иерусалима, из Министерства здравоохранения. Для встречи высоко гостя он попросил откомандировать кого-нибудь с представительной внешностью и не знающего иврита, чтоб не наговорил глупостей. Например, Шпрехшталмейстера. Ревизор представлялся солидным крупным мужчиной, прогуливающийся по сумасшедшему дому в сопровождении притихшей свиты. Это был фатальная ошибка.

День начался суматошно. Утром Пятоев пошел в старческое отделение, где по случаю приезда ревизора готовились к конкурсу красоты среди больных, и он был избран членом жюри. Другой член жюри, работник приёмного покоя, попросил его забрать Мустафу, который вновь должен был поступить отделение судебно-психиатрической экспертизы. Это был известный всей больнице малюсенького роста бедуин с мужскими прелестями циклопических размеров. Легкая олигофрения, которой он страдал, не мешала ему пасти овец и верблюдов, но особенно он любил ослов и ишаков. Мустафа был молод, полноценно питался, к существу женского пола любого возраста приблизится ближе, чем на пятнадцать метров возможности у него не было, мужское естество, составлявшее процентов двадцать его тела, рвалось в решительный бой.

Когда выяснилось, что жертвой его большой любви пал ишак, Мустафу поместили в психбольницу. В силу юного возраста Мустафа был госпитализирован тогда в подростковое отделение. Впервые попав на новое место, Мустафа возбудился. Его привязали к кровати и сделали укол. Вскоре безумные подростки радостно доложили задремавшему было медперсоналу, что в связанном состоянии новый пациент много и удивительно плодотворно онанирует. Его имя сразу стало нарицательным. Полное психологическое обследование, проведенное руководителем подросткового отделения показало, что «ид» Мустафы преобладает над «суперэго». Гипноз и индивидуальная психотерапия привели к кратковременному улучшению его состояния здоровья. Мустафу показывали студентам, изучающим детскую психиатрию и урологию, лечили витаминами и антидепрессантами и через месяц выписывали в связи со значительным улучшением состояния. Таких госпитализаций у него было несколько.

Но последний случай был из рада вон выходящий. В результате ласк Мустафы ишак погиб. Владельцы ишака обратились в суд за возмещением морального и материального ущерба с учетом упущенной выгоды. Мустафу направили на судебно-психиатрическую экспертизу. Неукоснительно следуя указаниям вышестоящего начальства, Пятоев забрал Мустафу из приемного покоя, привел в отделение и, как это было заведено, выдав ему пижаму и полотенце, направил в душ.

Тем временем медсестра приёмного покоя позвонила в отделение и сообщила, что в отделение судебно-психиатрической экспертизы направляется больной. Привести его было доверено Шпрехшталмейстеру. Встретив в приёмном покое какую-то нарядно одетую женщину, из-за незнания иврита он понял только то, что её необходимо доставить в отделение. Пока он сопровождал женщину в отделение, та была спокойна, улыбалась и даже пыталась заговорить с атлетически сложенным не молодым, но очень представительным санитаром. Придя в отделение, Шпрехшталмейстер подвел её к душу, выдал пижаму, полотенце, стаканчик с шампунем и жестом пригласил в душ. Женщина почему-то заупрямилась, к предложенному шампуню отнеслась с пренебрежением, брать пижаму и заходить в душ не захотела.

Необходимо отметить, нравы в отделении судебной психиатрии всегда были суровыми. Прием определялись они главным образом санитарами. Поэтому Шпрехшталмейстер, не вступая в ненужную дискуссию, сунул ей в руку пижаму, вылил шампунь на голову, втолкнул в душ и запер за ней дверь. Атмосфера в отделении была суматошная, готовились к приходу ревизора и о том, что в душе оставили новую больную, вспомнили только через полчаса. Открыв дверь душа, Пятоев и Шпрехшталмейстер увидели, как мокрый голый Мустафа что-то горячо доказывал застывшей в неудобной позе нарядно одетой женщине. Не смотря на стекающий по ее лицу шампунь, глаза её, как, впрочем, и рот, были широко раскрыты и, не моргая, смотрели на мужские прелести Мустафы в рабочем состоянии. Моргать ревизор начала минут через сорок, тогда же она смыла с лица шампунь, а окончательно пришла в себя только вечером.

Узнав об этом Тарас разволновался до белого каления и потребовал гнать Шпрехшталмейстера из сумасшедшего дома поганой метлой, хотя последний дерзко утверждал, что Мустафа своей духовной красотой спасёт мир. Впрочем, когда Тарас узнал, что у проверяющей от отделения судебно-психиатрической экспертиз отзывы остались впечатления самые положительные, он смягчился.

Вечером того же дня Шпрехшталмейстер пожаловался на не прекращающиеся интриги жидо-масонов видной деятельницы театра Варваре Исааковне Бух-Поволжская и рассказал ей о случившемся. Видную деятельницу театра заинтересовало необычное дарование юноши, и, пренебрегая правилами, принятыми в высшем обществе, она посетила его в сумасшедшем доме. Через несколько минут после знакомства два ищущих сердца слились в единое целое под кустом в прогулочном дворике для паиентов. В дальнейшем Варвара Исааковна приняла большое участие в судьбе несчастного юноши, безвинно брошенного в психиатрическую темницу. Кроме видной деятельницы театра в психиатрической темнице безвинного юношу посещали его многочисленные родственники. Неожиданно выяснилось, что один из этих родственников прекрасно говорит по-русски, так как в свое время окончил находящийся в Москве институт Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Имевший с ним как-то длительную беседу об особенностях национального строительства в арабском мире Шпрехшталмейстер пожаловался, что у одного его хорошего знакомого в Египте пропал дочь, а потом выяснилось, что ее привезли в Израиль и принуждают к занятию проституцией. Русскоговорящий выпускник института Дружбы Народов горячо поблагодарил Шпрехшталмейстера за то, что тот познакомил Мустафу с видной деятельницей театра. По его словам несчастному юноше это очень пошло на пользу, и пообещал навести справки.

К взятым на себя обязательствам родственник Мустафы отнесся очень добросовестно, и сообщил по поводу интересующих Шпрехшталмейстера вопросов следующее.

Восток — дело тонкое, — по секрету сообщил Шпрехшталмейстеру выпускник исторического факультета института Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы, человек умный и блестяще образованный, — Если в свое время Советский Союз населяли нации, народы и народности, а также лица еврейской и кавказской национальностей, то арабский мир построен на совершенно других принципах. Все арабы объединены в некую общность, называемую «Умма». «Умма» подразделяется на религиозно-национальные общности. Суниты, шититы, ваххабиты, алавиты, копты, марониты, друзы, кабилы, бедуины и так далее, и так далее, и так далее являются общностью одновременно и национальной и религиозной. Человек само идентифицирует себя с одной из этих общностей, то есть одновременно, указывая свою и религиозную, и национальную принадлежность. Эти два понятия не разделены, религиозная принадлежность — это часть национального самосознания.