Читаем без скачивания Коронованная распутница - Елена Арсеньева

– У меня будет сын… – медленно, протяжно выговаривала Мария, водя пальцами по своему выпуклому животу, и в глазах у нее было тупое, сытое удовлетворение. – Я знаю. У меня будет сын… Мне гадалка посулила. Она ворожила и увидела в моем животе сына, а над головой у него золотое сияние. Словно корона!

У Катерины сохло во рту, потому что она тоже верила гадалке. У этой твари родится сын, и тогда ее, императрицы, жизнь кончится. Петр любил их дочерей, Анну и Елисавет, но он мечтал о сыне! Страстно мечтал. Ведь сыновья Катерины все умерли во младенчестве: два Павла и три Петра, в числе которых был и «шишечка», особенно любимый отцом. Алексей, отпрыск ненавистной Евдокии Лопухиной, первой жены Петра и первенец его, наследный царевич, погиб в застенке… Погиб, запытанный собственным отцом. Катерина могла сколько угодно закрывать глаза на эту правду, однако от себя таить ее не имело смысла. Евдокия уже двадцать лет коротала век в монастыре под именем старицы-царицы Елены… А не станется ли так, что в монастыре станет на одну старицу-царицу больше, а она, бывшая сначала Мартой, потом перекрещенная в Катерину, обретет еще одно, третье имя – имя во Христе? По обычаю многих государей, Петр может избавиться от жены, сослав ее в монастырь, и женится на Марии Кантемир, потому что она родит ему сына – царевича, наследника престола?..

Ах, как же поддержала тогда Катерину бесценная Анна Крамер! Вытирала ее слезы, гладила по голове, ласково шептала на ухо:

– Все обойдется, ваше величество!

И ведь права оказалась Анна Крамер. Все обошлось! Не родился сын у Машки Кантемировой, выкидыш у нее сделался. Аж на шестом месяце! Не соврала гадалка: в самом деле, дитя оказалось мужеского полу. Ну теперь у него наверняка венец золотой вокруг головы: светлая душенька, ангельская, безвинная, может, даже в рай вознеслась…

Катерина перекрестилась, невинно улыбаясь. Очень кстати случился тот выкидыш. Главное дело, ни с того ни с сего. Поговаривали, что в щи Мариины или в окрошку (она была до сих яств большая охотница!) кто-то подлил отвара спорыньи.

Кто? Но откуда знать Катерине? Она ни щей, ни тем паче окрошки, гадости этой прокислой, в рот никогда не возьмет. Так что… Откуда ей знать?

Когда она спрашивала Анну, та лишь плечами пожимала. И глаза у нее при этом были чистой, незамутненной, невинной голубизны.

Вообще-то, если пораскинуть умом, Машка Кантемирова тоже не могла принять образ змеи в том сне. Что толку, что она еще долго таскалась за войском? Порожняя, никому не нужная… Вроде бы Петруша какое-то время одаривал ее своими милостями, а все же Машка сделалась не более чем одной из многочисленных шлюх, которые пользовались недолгим расположением государя.

Была – единственная, стала – одна из многих. Ее теперь Катерине бояться не стоит. Поверженный враг – уже не враг.

Катерина вспоминала, как все складывалось дальше. Радостное известие пришло из армии. Генерал Матюшкин захватил Баку! Петр и Катерина были тогда на машкераде во дворце Меншикова (именно там, в этом роскошном доме, устраивались все самые пышные празднества, с которыми терпеть не могли возиться ни Петр, ни Катерина). Катерина была в наряде венецианской дамы, Петр переоделся католическим кардиналом. Удалившись, чтобы прочесть документ, который ему привез посыльный прямо из Персии, он сорвал с себя красный кардинальский наряд, надел свою темно-зеленую с красным военную форму Преображенского полка и воротился к гостям, лучась торжеством, однако гордо молчал, представив возможность Алексашке объявить всем о победе.

Катерина поднесла ему полный кубок победителя. Петр осушил его. Вокруг царя все пили во славу русской армии, даже часовые были пьяны. Кто-то потом нарочно подсчитал – после окончания пира осталась тысяча пустых бутылок! Наконец Катерина уговорила Петра ударить в барабан и возвестить окончание веселья. Но вместо того чтобы ехать домой, он вышел в сады Меншикова, и праздник продолжился: опять потекла рекой водка, начались танцы.

Именно в эти дни Петр принял важное решение, которое имело прямое касательство к Катерине. Так как он не надеялся больше на рождение сына, то хотел оказать высшую почесть своей любимой подруге, которая разделила с ним тяжесть Прутского похода и спасла армию своим умом и щедростью. Был опубликован манифест, по которому Петр установил для себя право распоряжаться троном по своему усмотрению. А затем, 15 ноября 1723 года, был написан еще один манифест: «В войнах и наших трудах наша любезнейшая супруга, государыня императрица Екатерина, великою помощницею была, и не точию в сем, но и во многих воинских действиях, отложа немочь женскую, волею с нами присутствовала и елико возможно вспомогала, а наипаче в Прутской кампании с Турки, почитай отчаянном времени как мужески, а не женски поступала, о том ведомо всей нашей армии и от них, несомненно, всему государству…»

За всю историю России единственная женщина была коронована: Мария Мнишек в 1606 году. Но ее муж, Димитрий Самозванец, был убит спустя восемь дней, она же схвачена, сослана, потом бежала и в конце концов умерла в темнице.

Ну что ж, на сей раз для новой императрицы все должно было сложиться куда счастливей. Всегда бережливый и даже скуповатый, Петр на сей раз не считал денег. Костюмы и экипажи были заказаны в Париже. Корона, изготовленная русским ювелиром в Санкт-Петербурге, превосходила по богатству все, которые существовали ранее. Она была украшена бриллиантами и жемчугом, увенчана огромным рубином, а стоило это творение полтора миллиона рублей.

Когда Екатерина показала Петру пышные торжественные одежды, в которые он должен был облачиться для церемонии, он застеснялся этого великолепия. Одежда была лазоревого цвета, вышитая серебром, с серебряным поясом, серебряные стрелки украшали темно-красные чулки.

Пока император примерял это необычное одеяние, серебряные блестки отлетели от ткани и упали на пол.

– Смотри, Катенька, – сказал он, вздохнув. – Надо поднять их, это почти что жалованье одного моего гренадера.

В конце марта весь двор приехал из Санкт-Петербурга в Москву, и 7 мая 1724 года Катерина в позолоченной карете, украшенной императорской короной, направилась к Архангельскому собору в Кремле. Император лично командовал ротой охраны, которая была специально набрана, чтобы возглавлять кортеж. Над городом звонили колокола, артиллерийские залпы приветствовали проходящую процессию; удары литавр и звуки труб подхватывали приветственные возгласы толпы. Двенадцать пажей в парчовых рубашках, зеленых бархатных курточках, белых париках и головных уборах с белым плюмажем сопровождали Катерину. Четверо придворных самого высокого звания поддерживали ее мантию с бриллиантовыми застежками, помогая выйти из кареты.