Читаем без скачивания Армагеддон. Крушение Америки - Юрий Бурносов

Атика лежала на спине, закинув руки за голову. Она так и не укрылась простыней.

Атика думала о том, что можно постараться растянуть этот миг блаженства, когда все так зыбко, неизвестно, но замешано на коктейле взаимного интереса. Краткий миг наслаждения тем, что можно не переступить грань. Волнующее чувство – это не просто дружеский интерес, а нечто более интимное. Можно оставить как есть, и этот интерес тихо угаснет. Можно подогреть его намеками и провокационными фразами и увести в стремительно развивающуюся страсть. А можно рассудительно оставить на уровне крепких дружеских отношений и взаимопонимания. Атика никак не могла решить – чего же ей хочется больше. Она привыкла, что Ростислав – друг. Такой надежный и сильный. Но в то же время она чувствовала, что их дружба вот-вот перейдет в другое качество. И тогда неизвестно – что будет.

Ростислав осторожно лег рядом и зажмурился. Потом подумал, что это довольно глупо и, открыв глаза, покосился на девушку. Атика лежала с закрытыми глазами. Ростислав повернулся было на бок, спиной к ней, но сна не было ни в одном глазу. К тому же он точно знал, что и Атика не спит. Ростислав повернулся к девушке и сердито спросил:

– Ты меня дразнишь, что ли?

Атика распахнула свои миндалевидные глаза и удивленно уставилась на него. Ростислав смутился:

– Извини. Я просто… в общем, извини.

Атика положила свою руку ему на плечо:

– Да ничего…

Ее ладонь была прохладная, но Ростислава словно обожгло, он физически ощутил, как от ладони Атики внутрь его потек жар, заставляя быстрее биться сердце, затуманивая мозг.

– Атика… – прошептал Ростислав и, взяв ее руку в свою, поднес к губам. Узкая смуглая ладонь с тоненькими пальчиками… Ростислав вдруг внезапно понял, как давно ему хотелось вот так взять и перецеловать каждый пальчик, каждую родинку. Даже въевшаяся грязь под ногтями его умилила – сколько приходится терпеть девочке, которая была создана совсем для другого – для дорогих маникюрных салонов, для бассейнов с прохладной голубоватой водой, для… да мало ли для чего. Атика внезапно резко перевернулась и нависла над ним, опираясь на руки, глаза ее сузились:

– Не смей меня жалеть!

– Я и не думал, – тихо сказал Ростислав и потянул девушку к себе.

Спустя мгновение они самозабвенно целовались, руки Ростислава ерошили ее короткие волосы, скользили вдоль спины и ниже. Ему хотелось почувствовать ее всю, обнять, заслонить собой от мира… Гибкое тело Атики мгновенно и чувственно реагировало на прикосновения и ласки, словно и она ждала этого очень и очень долго.

Два часа пролетели так быстро и незаметно, что они чуть было не пропустили возвращение Профессора…

– Привет! – сказала Мидори, входя в комнату и оторвав Атику от воспоминаний.

Девочка выросла за этот год, почти догнав ее. Видимо, японские гены отца в части роста не срабатывали. Мидори и пострижена была так же, как Атика – коротко, под мальчишку. На поясе тринадцатилетней девочки висел небольшой «браунинг», подарок Роя Кларка. Следом за Мидори вошел и сам Кларк, чтобы тут же обрушиться на табурет и заявить в своей обычной манере:

– В этом доме наливают пожрать?

Ростислав вытерся полотенцем и, качая головой, достал из шкафчика бутылку «Джим Бим» и налил в стакан на два пальца. Кларк благодарственно кивнул и одним глотком выпил спиртное. Глядя на его красное, бугристое лицо, можно было подумать, что Рой Кларк – обычный алкоголик. Но эта доза виски была его единственной выпивкой на весь начинающийся день.

Бывший водитель-дальнобойщик, Кларк как-то незаметно стал лидером общины Уотерхоул. Его здоровенный «кенворт» с прицепом сейчас являлся частью стены, окружающей городок вокруг водяной скважины. Довольно правильный квадрат примерно пятьсот на пятьсот метров был собран из трейлеров, карьерных самосвалов и автобусов, проемы заполнены разным металлическим мусором и затянуты стальной сеткой. По углам высились сторожевые башенки с пулеметными турелями, а из ворот в случае нужды всегда мог выехать их последний довод – бронеавтомобиль «хамви» с сорокамиллиметровой автоматической пушкой. Снаружи возле ворот стоял танк М60, который выглядел весьма угрожающе – посторонним незачем было знать, что двигатель танка не работал, а весь его боекомплект ограничивался тремя зарядами для орудия. Пулемет с него был снят и укреплен на одной из башенок.

Таких маленьких фортов в труднодоступных местах пустыни было много, но связи они между собой практически не имели. Редкие торгово-обменные операции происходили случайным образом, не говоря уже о попытках объединения с целью отражения атак рейдеров.

А рейдеров в пустыне хватало. Старый знакомый Шибанова, Карл Макриди, ухитрился собрать небольшую армию, в том числе включающую некоторое количество бывших военных и вполне серьезную технику. Против таких сил у Уотерхоула попросту не было шансов, но Макриди не обращал пока внимания на подобные городишки, имея куда более серьезные цели в виде крупных городов. В крупных городах была своя проблема – тысячи безумцев, которые оказались не совсем-то и безумцами. Осенью прошлого года кто-то – то ли в самом деле сумасшедший, то ли несколько офицеров, зараженных вирусом и ухитрившихся сговориться – попытался запустить с секретной базы несколько ракет с ядерными боеголовками. Системы ПВО Североамериканского Альянса сбили их, и ракеты упали, едва успев взлететь. Поэтому сразу несколько мест на Закрытой Территории превратились в радиоактивные проплешины, где не осталось ничего живого, а то, что там обитало, живым не поворачивался назвать язык. К счастью, все такие пятна были далеко от Уотерхоула, однако многие климатические изменения, вызванные взрывами, сказывались и здесь, начиная прежде всего с песчаных бурь.

Попытки выйти на связь с Большой землей заканчивались неудачей – Закрытую Территорию словно старались не замечать. Границы по-прежнему были перекрыты, там установили роботизированные системы, реагирующие даже на койотов и кроликов, и о мыслях удрать с проклятых земель все давно забыли. Изредка над Территорией появлялись самолеты и вертолеты с гуманитарными грузами, однако после того, как несколько машин было сбито, гуманитарку стали сбрасывать значительно реже. Кто сбил – те же больные военные, или же нормальные военные, которые все равно, как известно, в массе своей чокнутые – не знал никто. Кстати, немногочисленную авиатехнику, оставшуюся исправной на Территории, тоже сбивали – на сей раз с другой стороны, поэтому всякие попытки полетов быстро прекратились.

Складывалось впечатление, что Закрытая Территория стала чем-то вроде самостоятельного государства, с которым никто не хочет знаться и чьи границы закрыты в обе стороны, вроде Северной Кореи при династии тиранов Кимов. Разница заключалась в том, что тирания подразумевает жесткую власть, а на Закрытой Территории единой власти не было и быть не могло.