Читаем без скачивания Красные журавли - Юрий Тупицын

- Вперед, Саша!

Александр выпустил руку девушки и нырнул к журавлю. В тот же миг журавль повернул голову, и на Гирина строго взглянули большие серебряные глаза. Клюв приоткрылся, и вспышка голубого пламени смяла Александра.

- Дийна! - теряя равновесие, крикнул он.

Но в ответ снова полыхнул огонь.

- Нина!

Очнулся Александр в свободном падении. Он летел в сером и влажном облачном мареве, его крутило и вертело во всех трех измерениях, трудно было даже разобрать, где небо, а где земля. Александру вдруг подумалось о том, что напрасно преисподнюю рисуют в огненно-черных тонах. Не говоря уже о красном, даже в черном цвете есть нечто утверждающее - пусть через отрицание. Настоящее небытие - это не утверждение и не отрицание, а нечто такое же вот серое и неопределенное, как эта облачная утроба.

Земля!

Она открылась не сразу, а вырисовалась постепенно. Александр ощутил острый укол тревоги: он легко опознал район своего аэродрома - широкую ленту автострады, голубую змею реки, лесной массив, а на его западной окраине озеро. Родной аэродром в далеком инозвездном мире? Это было непонятно, это тревожило, пугало. И сердце вдруг приостановилось на миг, а потом зачастило, все время сбиваясь со своего здорового мерного ритма. Трудно стало дышать, словно лежал Александр не на веселой и озорной встречной струе воздуха, а в темном и душном подвале.

Александр падал лицом вниз, четко, как на соревнованиях, фиксируя положение своего тела. Странное спокойствие овладело им. Он понимал, что обречен. Через два-три десятка секунд его тело врежется в летящую землю, превратится в противный мешок мяса и раздробленных костей. Не будет больше на свете пилота Александра Гирина. "А свидание? - вдруг подумал он с грустью и сожалением. - Напрасно будет ждать меня Нина!" Желание жить вспыхнуло с такой силой, что Александр еле удержал крик, рвущийся из груди. Нет-нет, все это не может быть правдой! Смерть, такая внезапная, неотвратимая и грубая? Теперь, сейчас, когда за облаками так ярко светит солнце, а на землю сеет мелкий теплый дождь? Чепуха! Просто его сморил неожиданный тяжелый сон, может быть, прямо в кабине самолета. Очень просто, майор Ивасик взял управление, а он задремал. А может быть, его зачаровала неземная среброглазая девушка. Ей скучно одной на чужой планете, вот она и наслала на него этот удушливый морок. Сейчас злые чары рассеются, и настоящая жизнь снова пойдет своим чередом!

Но ничего не менялось. Надоедливо, противно свистел воздух, бьющий прямо в лицо с растягивающейся вширь, обрастающей деталями земли. Поток срывал дыхание и мешал сосредоточиться на самом главном, на том, что Александр обязан был вспомнить и никак не мог. Поздно! Неужели поздно? Летящая навстречу, готовая смять и растерзать его тело земля - жестокая правда, а не тяжкий сон. Поздно? Нет, нельзя сдаваться! Надо искать выход - не может быть, чтобы судьба не подарила ему хотя бы малюсенький шанс на спасение. Ведь судьба всегда благосклонна к сильным духом!

А озеро? Озеро, расположенное на опушке леса, разве это не шанс? Озеро! Во время Отечественной войны какой-то морской летчик-истребитель остался жив, упав с нераскрытым парашютом на заснеженный склон оврага. Озеро! А где-то в Америке рисковые парни ныряют в море чуть ли не с тридцатиметрового обрыва! Озеро! Самое главное - точный вход в воду. Озеро!

Придав телу наклонное положение, Гирин очутился над центром озера, над темным пятном больших глубин, которое, растягиваясь как резиновое, валилось на него. Он отчетливо представлял, что спасти его может лишь строго вертикальное положение тела. Но это положение нельзя принимать слишком рано - наберешь большую скорость. И Александр выжидал тягучие, весомые доли секунд... Теперь пора! Гирин начал энергичный кувырок вперед, на голову, стараясь вытянуть тело в единую линию, зафиксировать его как можно ближе к вертикали.

Вот она, вода, рядом! Рвется в самые глаза!

ЭПИЛОГ

Рыбаки, их на озере всегда предостаточно, были среди них и авиаторы сюда весь город ездил, видели, как с неба на глубокие места, что неподалеку от берега, упал человек. С десяток разных лодок, одни сразу, другие чуть позже, рванулись к месту падения, обозначенного кругами расходящихся волн. Тишина сменилась плеском воды, скрипом уключин, возбужденными голосами и криками. Нырять за Гириным не пришлось - удар о воду вырвал из парашютного ранца часть купола, она плавала теперь на поверхности воды. Ухватившись за мокрую ткань, Гирина со всеми мерами предосторожности втащили в лодку - операцией руководил врач, случайно оказавшийся среди рыбаков. Гирин не захлебнулся, наверное, при ударе о воду ему на какое-то время сбило дыхание. Когда Александра осторожно втащили в лодку, он вздохнул, ресницы у него дрогнули. Жив!

Расстелив на мокрой траве плащ-палатку, Гирина уложили на самом берегу озера под раскидистой сосной. Врач не отходил от него ни на шаг. Гирин несколько раз приоткрывал глаза, пытался сказать что-то, но тело его оставалось странно неподвижным, и по-настоящему в сознание он так и не приходил. Врач отирал лицо Александра носовым платком, когда к берегу озера, срывая дерн и разбрызгивая грязь, вывернула из-за кустов вишневая "Волга". Взвизгнули тормоза, и, клюнув носом, машина замерла как вкопанная. Хлопнув дверцей, из нее вышел Миусов, а за ним выскочил техник звена, который по поручению рыбаков-авиаторов дежурил у тракта, поджидая полковые машины.

Миусов был без фуражки, в старой, изрядно потертой кожаной куртке, волосы у него были спутаны, на загорелом лице начала пробиваться щетина брился-то он часа в четыре утра. Но врач, поспешивший к машине, сразу разобрался, кто есть кто, и, обойдя щеголевато и модно одетого техника, вполголоса объяснил Миусову, что летчик жив, но транспортировать его не стоит: он обречен, жить ему осталось считанные минуты. И, задержавшись взглядом на рубленом лице Миусова, торопливо добавил:

- К сожалению, это тот самый печальный случай, когда медицина бессильна.

Миусов выдержал паузу, критически разглядывая докторскую лысину, неуклюжую рыхлую фигуру с заметно очерченным брюшком и неожиданно сильные длиннопалые руки.

- Кто вы такой?

- Врач. Я работаю в травматологии, у меня двадцатилетний хирургический стаж, - с некоторой обидой ответил доктор.

- Где гарантии, что вы не ошибаетесь?

- Глубокий шок, нитевидный пульс, который едва удается прослушать, больной за полтора часа ни разу не пришел в сознание. - Доктор пожал рыхлыми покатыми плечами. - Самый факт падения в воду с большой высоты.

Миусов кивнул в знак того, что принял эти слова к сведению, и, помедлив, тихонько направился к лежащему под сосной Гирину. Постояв над ним и поразившись тому, как сильно изменилось его лицо с момента их последней встречи на предполетной подготовке, Миусов опустился на колени. И помедлил, замялся, испытывая нечто вроде смущения: он не знал, не мог решить, как ему обратиться к юноше, которого он по-своему любил и пестовал как пилота. Гирин? Миусову претило обращение по фамилии в такой момент. Саша? Но он никогда не называл его так. Крупные желваки вспухли и опали на скулах Миусова.