Читаем без скачивания Пиранья. Алмазный спецназ - Александр Бушков

Как он ни вглядывался, нигде не смог высмотреть д р у г и х. Прятавшийся за деревом субъект был один-одинешенек. В ответ на нетерпеливый взгляд Анки Мазур прижал палец к губам, потом сделал энергичный жест, обозначающий «Замри!». Она так и поступила.

В некоторых случаях как раз полезно не кидаться очертя голову в лихую перестрелку или крутой мордобой, а начать войну нервов – брать противника на измор, проверять на выдержку, подождать, у кого первым сдадут нервы. Отступать глупо ввиду явного численного превосходства и лучшей технической оснащенности, а вот детально проверить, с кем на сей раз свела судьба, не помешает. Одинокий вооруженный человек в чащобе может оказаться кем угодно, и не годится оставлять в тылу нечто непонятное, если есть время и возможность вдумчиво допросить…

Тянулись минуты. Мазур застыл, как статуя – и Анка старательно изображала пресловутый шланг. А вот у неизвестного терпежу оказалось гораздо меньше – очень быстро он зашевелился, осторожно выглядывая из-за дерева, глядя в ту сторону, где ни Мазура, ни Анки уже не было. Белый, ага. Одежда добротная, но потрепанная так, что сразу видно: не первую неделю шляется по здешним дебрям. Небрит, собственно, уже почти что бородат. Пушка у него не особенно и крутая...

Перебросив автомат в левую руку, Мазур достал из кобуры револьвер и, практически не целясь, влепил пулю в толстую, собравшуюся затейливыми морщинами кору – всего-то на два пальца повыше замызганной широкополой шляпы.

Реакция получилась ожидаемая – незнакомец присел, аж на корточки плюхнулся, передвигаясь в этом положении задом наперед, проворно убрался за дерево. Не теряя времени, Мазур перебежал меж стволов, заходя с той стороны, откуда его ждать никак не мог. Ускоряя бег, оказался совсем близко, вихрем налетел со спины, свободной рукой вырвал винтовку и отбросил подальше, коленом поддал так, что незнакомец покатился. Остановившись над ним и многозначительно наставив автомат, Мазур свистнул. Почти сразу же подбежала Анка, пылавшая охотничьим азартом.

– Вот такой я гриб нашел, – сказал Мазур.

– Поганенький он какой-то, – сделала вывод Анка, критически обозрев пленного, – недокормленный.

Мазур, убедившись, что в окрестностях больше никого нет, присмотрелся к добыче внимательнее. Трофей так и лежал навзничь, таращась на Мазура со вполне понятным испугом. Что интересно, мокрый по пояс и даже выше – река совсем рядом, уж не переправлялся ли с того берега на каком-нибудь подручном средстве? Черный, как грач, на англосакса что-то не похож.

Посредственный ремингтоновский карабин не первой молодости, на поясе, в деревянных ножнах – панга, местное мачете. Тут же валялся и рюкзачок, который Мазур тут же подхватил с земли: вещи многое способны рассказать о своем владельце, тем более в подобных местах...

Кусок жареного мяса в грязной тряпке, пластиковая коробочка с неким подобием аптечки, старый компас, патроны к карабину, совсем немного, жестяная кружка, перочинный нож. И еще – тяжелый мешочек, опять-таки из замызганной ткани.

Развязав его (пленный дернулся, вращая глазами), Мазур присвистнул, понимающе покачал головой. Пригоршня кристаллов розового топаза – не столь уж драгоценный камень, но все же ценится, кое-какую денежку выручить можно. Здесь примерно тысячи на две долларов – для Мазура с его сумкой, конечно, семечки, а для человека бедного и непритязательного чуть ли не состояние. Топазы, конечно же, добыты незаконно – на них, как и на все прочие самоцветы, монополию держит государство, «нелегалку» гребут либо партизаны, либо такие вот одиночки, шарахающиеся от каждого куста...

Все еще усмехаясь – ничего интересного, в общем, – Мазур сложил все назад в рюкзак, обернулся к пленному и осведомился:

– По-английски понимаешь?

– Ну да, – настороженно отозвался тот.

– Последняя фамилия?

После короткого колебания пленник сказал:

– Да Сильва...

На португальца он, в принципе, походил, да и акцент примерно соответствовал. Очень может оказаться, и не врал. А вот на подставу не походил категорически – немалое время нужно, чтобы отрастить такую щетину, привести вещи и одежду в состояние такой замызганности...

Мазур присел рядом, упираясь прикладом автомата в траву. Задушевно спросил:

– Значит, топазы копаем без государственной лицензии? Что-то я лицензии не нашел в вашем, старина, багаже, как, впрочем, и других документов...

– Начальник! – истово воскликнул пленник. – Камешки я купил...

– У хромого фусу в синей рубашке, под пятой пальмой справа? – понимающе кивнул Мазур. – А документы... попробую за тебя догадаться. В речке утопил, когда переправлялся на бревнышке? Крокодил тебе собирался ногу оттяпать или еще чего-нибудь, вот ты его сгоряча бумажником по роже и стукнул... а он бумажник тут же заглотал, справедливо полагая, что это лучше, чем ничего?

Судя по заискивающе-хитрой усмешке, примерно что-то в этом роде да Сильва и собирался огласить.

– А можно спросить... – осторожненько начал помянутый, – какая меня контора сгребла и на каком основании?

Мазур посмотрел на них с Анкой глазами постороннего человека: ни единого опознавательного знака на полувоенной одежде, которую может носить кто угодно, в том числе нелегальные старатели и легальные туристы. Итальянские автоматы в этой стране в качестве табельного оружия ни одна контора не использует. Сдается, пронырливый субъект, расставшись с первым испугом, начал думать, взвешивать, прикидывать...

– Ага, – сказал Мазур. – Тебе, значит, непременно нужно основание? Ордера с печатями? Ну, если тебе что-то не нравится в моем непринужденном, почти дружеском стиле обращения, обратись к ближайшему адвокату или к уполномоченному по правам человека. В здешних местах они кишмя кишат...

– Да я просто... Может, можно договориться... Вы, по-моему, люди приличные и не бедные, неужели станете отнимать у бедняка его жалкие гроши? Из-за горсти стекляшек возьмете грех на душу?

– А в нас кто целился?

– Да не целился я в вас, – заныл пленный (что, в общем, было правдой), – увидел издали и спрятался, в этих местах по лесам шляется самый непонятный народ... Тем более...

– Что – тем более? – мгновенно ухватился Мазур за его обмолвку.

– Там, за речкой, шныряют какие-то обормоты. Вертолеты, автоматы, мундиры от эмблем отвисают…

«Ага, – подумал Мазур. – Они нас опередили в приступе служебного рвения, преувеличили нашу скорость передвижения... Это, конечно, погоня, кому там еще быть?»

– Кого ищут? – спросил он внешне равнодушно.

– Я что, буду подходить и спрашивать? – огрызнулся да Сильва. – С нелегальными камнями за спиной? Уж явно не меня, станут из-за такой пустяковины гнать какой-то крутой спецназ... Я от них спрятался – попадешь под горячую руку, навесят и твои грехи, и все, что заблагорассудится. Очень уж они суетились, попадись таким... Я, конечно, не делаю обобщений и поспешных выводов, но тут человек опытный всякое думать начнет...

И он уставился на Мазура с робким вызовом. Намекал недвусмысленно.

– Слушай, бедный человек, – сказал Мазур, – а ты не боишься, что я тебя сейчас отправлю в те благословенные верхние миры, где ручьи вместо воды текут банановым пивом, все бабы – девственницы, а Великий Инкози сам пасет по лугам тучных коров?

– Слушайте, незнакомец... – отозвался да Сильва настороженно и грустно, – что я вам такого сделал? Шагал себе по лесу, стремясь побыстрее высохнуть и добраться до тех мест, где можно сесть на взаправдашний стул и заказать настоящее виски... Вы вроде бы люди благополучные и серьезные, неужели будете обижать жалкого бродягу? Я, например, честно предупредил, что впереди, за рекой, весь прошлый день шныряли какие-то лоботрясы с вертолетами и пулеметами... Отпустили бы вы меня, я бы пошел своей дорогой и забыл о вас начисто...

В нем так забавно мешался испуг с развязностью бывалого бродяги, что Мазур поневоле ухмыльнулся. Спросил:

– А где прятался?

– Местечко надежное, рекомендую, – заторопился да Сильва. – В двух километрах от реки, почти по прямой отсюда, торчит гора, она там одна такая, издали видно – вершина раздвоенная, как рыбий хвост. В горе есть пещера, а возле пещеры живет Нката, Драконий Король. Этакий отшельник, знаете ли. Вся округа его уважает, – а он, если что, всегда готов безобидного человека спрятать...

– Вроде тебя, что ли? – усмехнулся Мазур.

– То-то и оно, – серьезно сказал да Сильва. – У него, знаете ли, своя жизненная философия и твердые принципы. Политических прячет, только попроси. И к а м е н щ и к о в тоже, вроде меня. Философия такая. То, что лежит в земле, принадлежит всем сразу, а потому, если я возьму свою долю – или украду у кого-то, – это будет словно бы и не кража, а перемещение плодов земных недр среди людей. Ворами он считает только тех, кто крадет у других нечто, собственными человеческими руками сделанное... Философия у человека такая. Принципы. Сдвинутый, конечно, но убежище у него надежнейшее, в жизни никого там не замели...