Читаем без скачивания Прерванный полет - Егор Седов

Кошку оставили в кабине за старшую (хотя она пыталась повозмущаться), после чего вчетвером закрепили гирокоптер на тросах. Теперь при любой буре он улетел бы только вместе с деревьями.

— Часто бывают шквалы в этих местах? — спросил Джеймс.

— Очень редко, — ответил Ируатту. — Обычно метеослужба о таком предупреждает заранее.

«Обычно. Заранее. А сейчас — нет, — подумал он, глядя на землян. — Но что заставило диверсанта оживиться и испортить машину? Только они — Вит и Джеймс. Для кого-то они показались слишком важными и слишком опасными. Для кого и почему?»

Ответов на это не было. Понять, что случилось с андроидом, тоже было невозможно — для этого требовалась лаборатория на базе.

На базе, которая, возможно, уже захвачена врагом.

Что же теперь остается делать?

Можно попытаться вернуться, починив гирокоптер. А если база и в самом деле в руках врага? Это будет им только подарком. Шансы на это невелики, но из последнего сообщения оператора связи можно было понять что угодно.

Можно попробовать дождаться спасения здесь. Что тоже не лучший выход.

Можно было двигаться вперед. Если врагу было настолько важно сорвать их миссию, значит, ее требуется выполнить. Даже если она невыполнима.

Но все это следовало обсудить позже. И принять решение всем вчетвером. Хорошо, что решение можно было отложить на потом. Сейчас требовалось только одно: переждать шквал.

— Держится. Теперь — в кабину, — скомандовал бывший «шаман».

И вовремя. На матово-черный корпус гирокоптера упали первые капли пока еще слабого дождя.

Глава 8

Пленник-гость

«Ну что, получила удовольствие с пользой пополам?»

«Внутренний голос» показался ехидным.

Это можно было бы назвать раздвоением личности. Хотя вряд ли — сколько тел и разумов поглотил Тиада-Атум? Все они в какой-то мере присутствовали. Но Биру до сих пор представляла себе единственного хозяина «внутреннего голоса» — старика, назвавшегося ее отцом.

«Да, давненько я ничего такого не испытывал…»

Ей показалось, что «внутренний голос» хихикнул.

«Что хочу, то и буду делать!» — подумала она.

Когда она потянулась к узнику, почувствовала его тело рядом с собой, «внутренний голос» Тиада-Атум ушел в тень, исчез. Зато сейчас он брал реванш — подавлял, не давал освободиться.

«Голос» ненадолго смолк — слегка ошарашенный такой напористой атакой. А может, сделавший вид, что ошарашен.

«Что хочешь, девочка? Ты и в самом деле захотела этого чужака? А может, я его хотел?! Откуда тебе это знать?!»

«Оттуда же, откуда и все остальное!»

«Так вот, запомни: твое тельце — довольно-таки тщедушное, да чего уж хаять! — хотело переспать с этим парнем. Удовольствия хотело… и снова уже хочет, как я вижу. А я — запомни, мы неразрывны и нераздельны — хотел пользы. Теперь понятно?»

«Какой еще пользы?»

«Произойдет окончательное слияние — и поймешь. Польза в нем самом. Все, что он говорит о своем мире, о том, чем он занимался, — правда. Хотя кое-чего недоговаривает, но не надо использовать костоломов, чтобы все это из него вытряхнуть. Захочет — скажет сам. Главное, он привык к служению. Привык к хозяину. Тем и ценен. Хотя ценен он многим. Враг упустил отличную добычу. Впрочем, Кланы все равно его не оценили бы».

Возражения и даже попытка к бунту со стороны личности Биру моментально исчезли. Теперь она пыталась поймать мысль Старика. Польза? Какая может быть польза кроме одной: этот узник, чужак из другого мира — и в самом деле ее идеал красоты. И вдобавок сильный, во всех смыслах сильный.

Чего еще можно желать?!

Но у Старика были свои соображения на сей счет.

«Когда наши личности сольются полностью, ты будешь по-настоящему ценить такую преданность. Пойми — треть тех, кто служил мне, надо менять. Они уже и сейчас ненадежны. Вырастить таких, как этот Юсуф, — это куда сложней, чем вырастить тело для меня. Его шлифовали долго, обстоятельно. Сложно понять, кто он и откуда…»

«Почему сложно?» — Бунт уже и не вспоминался, Биру прислушивалась к откровениям Старика почти с интересом.

«Чтобы понять это, нужно знать часть ответа. Да, у нас когда-то были чужие. Никто из них и близко рядом не стоял с ним. Вот, смотри…»

С тех пор как тело Биру стало носителем для Великого Никого, она привыкла к этим картинкам-воспоминаниям.

«Этот — из последних, — подсказал Старик. — Хотя и он был давно, очень давно…»

Небольшого роста человечек в серо-зеленом мундире таращил глаза, сильно жестикулировал — и говорил, говорил! Поток его речей было не остановить, разве что заткнуть его зуботычиной. Тот, кто стоял рядом с ним, так в конце концов и поступил.

Кажется, пленник всерьез обиделся. Но все же ненадолго заткнулся.

Больше всего он напоминал сумасшедшего. Вероятно, так оно и было — наверняка он повредился рассудком, когда попал в чуждый для себя мир.

Какие странные у них мундиры! А что это у него на плечах наверчено? Золотые галуны, звездочки…

Язык дознавателям незнаком. Хотя опытные специалисты по дешифровке довольно быстро разобрались с этими потоками речи.

Это офицер армии великого вождя? Так переводится короткое слово «дуче»?

Пленник кивает — да-да, дуче!

Он уходил от врага, его отряд… Он отстал от своего отряда, был воздушный налет… Он… Нельзя трогать его, он занимает слишком высокий пост.

«Почему же это нельзя? Переведите ему!»

«Я требую, чтобы со мной обращались согласно военной конвенции!» — кричит человечек. Кажется, даже решает, что его поняли, что «самый главный» услышал, и теперь-то все будет в порядке.

«Знает ли он, в каком мире находится? Знает ли, что здесь есть один закон — я?»

Вопрос «самого главного» задан холодно. Его еще не перевели, но смысл уже прекрасно дошел до арестованного.

Человечек сникает, его руки дрожат. Значит, ему не удастся так легко доказать свою важность…

«Он рассказал о своей армии все, что мог и знал. Можешь посмотреть архивы, я не особенно этим интересовался, на то есть специалисты. Но главное не это — он так и не понял, кто мы. Долго кричал о том, что всегда был тайным противником своего «дуче», что готов служить нам. Конечно, пришлось его ликвидировать — за полной ненадобностью. Не знаю точно, кто этот его «дуче», но на его месте я и сам бы ликвидировал такое ничтожество».