Читаем без скачивания Меланхолия - Рю Мураками

Хочешь немного шампанского? Не очень хорошее, но зато холодное.

Я кивнула. Язаки вытянул руку и достал два фужера, откупорил бутылку «Вдовы Клико», вышел из ванны и присел перед холодильником на каменный парапет, где лежали полотенца, стоял флакон с пенкой и шелестели листочками растения.

Вода слишком горячая! Тебе лучше бы поберечься.

Я посмотрела на его отдыхающий член. Потом приблизилась к нему и протиснулась между его ног. Язаки, видимо, собиравшийся произнести «Скажи мне…», стал, улыбаясь, катать холодную бутылку по моим раскрасневшимся щекам. Он медленно раз лил шампанское по бокалам. Я улыбнулась в ответ, вернула ему его улыбку, улыбку, которая выражала примерно следующее: «Я готов биться об заклад, что ты не из тех женщин, которые способны прилечь между ног у мужчины, у которого в каждой руке по бокалу шампанского, чтобы отрезать ему… это самое». Я вылезла из воды и села рядом с ним, почувствовав чудесную прохладу гладкого камня. Что-то вязкое выскользнуло из моего влагалища.

Мы чокнулись и стали пить мелкими глотками, созерцая последние отблески света на горизонте. Я заметила, что мы осмелели и стали более откровенными после того, как обменялись улыбками. Я поставила недопитый бокал на камень и провела рукой по шее, плечам и талии Язаки. Соски моих грудей коснулись его кожи. Глядя на свой розовый и острый сосок, я вдруг поняла, почему во мне не пробудилась моя мазохистская составляющая. Меня душила ревность. Даже в состоянии такого возбуждения я беспрестанно думала о Кейко и Рейко. Смогу ли я доставить ему столько же удовольствия, как и они? Я боялась разочаровать его. И я призналась в этом Язаки, левой рукой начав ласкать его пенис.

Ну что ты говоришь?! — засмеялся он. — Мы же здесь со всем одни! Смотри, я касаюсь тебя, ты — меня. Твоя кожа и моя кожа. И никого больше. Клянусь, я и не собирался думать о другой. Я скажу тебе не колеблясь: именно благодаря тебе я могу сейчас говорить с такой уверенностью.

Я хотела заставить его сказать больше. Я хотела, чтобы он сказал мне такую вещь, которую не говорил еще никому. Мне не терпелось узнать, как он трахал этих двух.

А если не понравится? — начал было он протестовать, но я искусно сжала его член пальцами и заставила его замолчать.

Не думай, пожалуйста, что я пытаюсь возбудиться еще сильнее, спрашивая тебя о них. Я спрашиваю, потому что чувствую, что могу сейчас слышать об этом. Завтрашним утром у меня не будет никакого желания слушать твои рассказы, даже если ты сам захочешь.

Член Язаки отвердел под моими пальцами, от него исходило тепло. Чтобы руке было легче скользить по коже, я смазала его достоинство до самого кончика пенкой из флакона и стала слушать его рассказ.

Что я могу сказать… Необходимой принадлежностью было домино. Маска. Не то чтобы без нее нельзя было обойтись, просто с нею было проще. Я просил их оставить только трусики, заставлял сесть на стул и чисто символически связывал им руки и ноги. Потом я им говорил всякие разные вещи: например, что я глубоко их уважаю, как одну, так и другую. И, знаешь, я всегда привязывал их галстуком «Гермес». Я испытывал особое удовольствие, разглядывая эти галстуки, запачканные их выделениями, слюной и потом. Та, которая обмачивалась первой, должна была широко раздвинуть ягодицы. Первая, успевшая намочить свои трусы до появления пятна, считалась выигравшей. Ничто другое не доставляло мне большего удовольствия. Ничто. А та, что проигрывала, лишалась права смотреть дальнейший спектакль, оставаясь связанной на стуле. Я решил, что проигравшей должна всегда оставаться Рейко. Если она обмачивалась первой, ей все равно ничего не было видно из-под маски. Тогда я говорил: «Ну что же ты делаешь, сука!» — и давал ей несколько оплеух. А потом победительницей объявлял Кейко. Я никогда не занимался любовью с Рейко на глазах у Кейко. Наоборот — да. И только гораздо позже, когда я уже вовсю бомжевал, до меня вдруг дошло, что Кейко все это надоело. «Мистер Язаки, не было ли глупостью с вашей стороны считать, что мисс Рейко и я получали удовольствие, ублажая вас? Мисс Рейко плакала каждый раз после ваших сеансов. Она рыдала, а ее душа была убита, вы знаете об этом? Да и я наелась досыта! Нет, я не говорю, что я не любила проделывать ваши фокусы с вами, но вы будете настоящим глупцом, если поверите в то, что мы получали удовольствие! Думаю, в вашем чалдоне должна была появиться мысль, что мы собираемся убить вас из-за этого. Я не шучу!» Вот что доводило до слез маленькую девочку, прирожденную мазо, Рейко. Кейко была права. Впрочем, она всегда была права. Поэтому я и решил остаться с Рейко. И все-таки даже в такие моменты Рейко никогда не говорила мне откровенно о том, что она испытывала.

Я заставляла его продолжать свою исповедь, обхватив его пенис:

Расскажи про их оргазмы.

Рейко кончала легко, причем независимо от того, как я ласкал ее. Клитор, влагалище, анус, пальцем, языком или моим веселым парнишкой — абсолютно безразлично. Она кончала через несколько секунд. Кейко, та была очень чувствительна к ласкам одного только места, расположенного прямо за влагалищем. Достаточно было ухватить ее, приподнять задок и обнажить ягодицы… Это заставляло ее принимать самые унизительные и провокационные позы. Когда я спал с женщиной первый раз, она так и не кончила. Это зависело не от того, что она еще не раскачалась, просто я не сразу понял, какое место у нее наиболее чувствительное.

Я попросила Язаки заставить меня кончить здесь, прямо сейчас

Я знаю один способ. Правда, я его пока не опробовал, поэтому не могу сказать, кончишь ты или нет. Здесь, на каменной плите, нельзя, не очень хорошо для ягодиц — ты можешь не испытать оргазма!

Мы вернулись в спальню, захватив с собою халаты. Комната тонула во мраке. Язаки положил меня на спину, обхватил мои лодыжки и широко раздвинул мне ноги, встав между ними. Ягодицами я могла ощущать его колени. Несколько раз я пыталась открыть глаза и посмотреть на нас, но побоялась. Потом я начала мастурбировать, как он меня просил.

Можешь это делать левой или правой рукой, как понравится. Если ты смущаешься, закрой глаза, — велел он.

Я принялась массировать клитор и место чуть повыше его подушечкой указательного пальца.

Сначала делай это очень нежно, а потом, как почувствуешь спазмы в ногах, — энергичнее и всеми пальцами сразу. Так ты не сможешь кончить сама по себе, — добавил Язаки.

Из влагалища уже изливался целый поток, и словно электрический удар пронизал его, когда Язаки стал медленно входить в меня. Чувствуя, как горячая жидкость сочится под меня, я наконец поняла, почему она не попадает мне в зад: как только член Язаки оказался во мне, сфинктер инстинктивно сжался, совершенно помимо моей воли. Я ощущала, как он подрагивает. Но Язаки здесь был уже ни при чем, он не успел пока углубиться. Это было невыносимо, свыше моих сил, мою попу сотрясала дрожь, и с ней нельзя было справиться.

Возьми меня, возьми меня! — кричал чей-то голос, в котором я едва узнала мой собственный. — Обещай мне, что скажешь, когда соберешься кончить, обещай!

Я была в поту, но потела не шея, не грудь, не поясница, а задница. Я и не знала, что она может потеть. «Первый раз со мной происходит подобная вещь», — подумала я, стараясь приподнять голову, чтобы высказать свое мнение Язаки. Я почти лишилась рассудка, так как была уже на грани, я боялась не сдержаться, если Язаки сделает хоть одно резкое движение.

Я знаю, что ты можешь испытать небольшой оргазм в тот момент, когда я дойду до конца, но ты должна сдерживаться, сдерживаться до тех пор, пока я не начну слегка поворачивать у тебя внутри, — говорил Язаки, входя все глубже.

Когда мозг пустил волну оргазма, я почувствовала, как мой зад и каждый мускул моего тела постепенно исчезают. Казалось, осталось только сознание, мне было страшно… Наверно, я попыталась сказать об этом Язаки, но не могла ничего запомнить. Я забывала обо всем через сотую долю секунды после того, как слова слетали с языка. Но все-таки Язаки догадался, что я испугалась.

Нет-нет, еще немного… Ты кончаешь? Да, да, да! — Я неистово трясла головой, даже не понимая, что это моя голова.

Тревога ушла, и я заставила себя открыть глаза. Между ног я чувствовала спазмы. Я увидела лицо Язаки, перевела взгляд на ноги. Думаю, я никогда не забуду это зрелище. Конечно, это Язаки держал меня за лодыжки, но мне показалось, что я вижу свои отрубленные ноги, словно меня четвертовали и подвесили к потолку, будто окорок на каком-нибудь ближневосточном базаре. Пальцы на ногах то сжимались, то снова разжимались, следуя ритму движений Язаки. Я опять закрыла глаза, но картина моих обрубленных ног отпечаталась у меня на сетчатке. Каждая клеточка вибрировала на грани оргазма, я заново могла их ощущать. Меня сотрясала страшная, невыносимая дрожь, и я уже не могла терпеть. Я закричала. Я кричала так, как не делала никогда, выбирая самые грубые слова, которые знала, содрогаясь всем телом, умоляя Язаки позволить мне кончить.