Читаем без скачивания Флибустьерское море - Жорж Блон

Когда начинаешь внимательно изучать документы, то обнаруживаешь, что в 1668 году Пуэрто-Бельо триста дней в году представлял собой сонный городок, насчитывавший около трех тысяч жителей, по соседству с болотами, над которыми во всякое время висели тучи москитов. Недаром это место служило рассадником желтой лихорадки.

Зачем же было строить там город? Ответ опять же заключен в его наименовании: удобная и хорошо защищенная от штормов бухта на Атлантическом побережье находилась в конце единственного пути через перешеек к Панаме на Тихоокеанском берегу.

Два-три раза в год по этой дороге двигался самый знаменитый и самый охраняемый в мире караван, перевозивший на мулах сокровища Чили и Перу в Пуэрто-Бельо. По прибытии каравана на Атлантическое побережье там устраивалась Золотая ярмарка. Продолжалась она две недели, в течение которых город полностью преображался.

Галионы доставляли из Старого Света всевозможные товары, которые испанская казна продавала по высокой цене своим колониям; значительное число предметов можно было бы изготовить на месте, но всемогущая в своей жадности Королевская торговая палата в Севилье запрещала производить их в Америке. Караван мулов был гружен золотыми и серебряными слитками, две трети которых предназначались королевской казне, а остальные реализовывались в пользу вице-короля, его ставленников и ловкачей негоциантов всех мастей.

Вместе с купцами и приказчиками на ярмарку в Пуэрто-Бельо прибывали носильщики, посредники, кредиторы, перекупщики, промышленники, коммерсанты и военные из всех владений Испанской Америки – Мексики, Колумбии, Перу и Чили. На две недели Пуэрто-Бельо превращался в самый оживленный пункт торговли и обмена в тогдашнем мире. Здесь из рук в руки переходили сказочные суммы и богатства. А это значило, что были переполнены не только все городские дома, но и окрестности, где вырастал как на дрожжах временный город из деревянных хижин и парусиновых шатров, где люди жили и держали свой товар. И конечно же всем, собравшимся с набитыми карманами, предлагались развлечения, совершенно естественные в подобных обстоятельствах: вино, женщины и азартные игры.

На две недели Пуэрто-Бельо становился кладезем удовольствий, вытрясавших из карманов собравшихся немалую толику монет. Самым живописным зрелищем были не набитые пьяными посетителями таверны, не покосившиеся притоны, где шла игра по-крупному, и ре заведения, где можно было найти подругу с любым оттенком кожи. Самым замечательным было зрелище золотых и серебряных слитков, сложенных прямо на земле или сваленных возле стены дома. Европейские рудники совокупно давали ежегодно едва семьдесят пять килограммов драгоценного металла, а испанцы с 1521 по 1668 год вывезли из Америки двести двадцать тонн чистого золота. Во время ярмарки в Пуэрто-Бельо вооруженные до зубов солдаты стерегли привезенные сокровища, но зеваки могли вдоволь любоваться ими днем и ночью; некоторые простаивали перед золотом часами.

Обожатели желтого металла не отрывали глаз от своего кумира, даже когда по улице, поднимая пыль, проезжали похоронные дроги, в которых везли по три-четыре тела, завернутые в грубый саван. Во время ярмарки желтая лихорадка взимала особенно обильную дань с жителей города и гостей, однако все воспринимали эти потери со смирением. А уж с лихорадкой удовольствий эпидемия не могла совладать.

С окончанием ярмарки Пуэрто-Бельо вновь погружался в обычное дремотное состояние. Флибустьеры ни разу не отваживались напасть на него. И солдаты испанского гарнизона, зевая, несли караульную службу от одной ярмарки до другой.

Наступил день 15 июня 1668 года. Дозорные на башне Сан-Фелипе, самой высокой из четырех, лениво поглядывали на пустынный горизонт. С наступлением сумерек их сменила ночная стража. Каблуки солдатских сапог гулко ударяли о каменную платформу, все шло как обычно.

Единственным развлечением ночного караула была охота за комарами: они звонко шлепали себя по лицу и рукам, памятуя, что комары – разносчики желтой лихорадки. Лучшей защитой, конечно, был бы табак, но курить ночным дозорным строжайше запрещалось.

Стены форта Сан-Херонимо были невысоки, и нижние караульные вполне могли бы переброситься шуточками с дежурными верхнего этажа, но разговоры тоже были запрещены, можно было лишь спрашивать пароль или передавать приказания. «Глупый запрет, – думали солдаты. – Сан-Херонимо стоит дальше остальных, при нападении с моря врагу пришлось бы взять сначала три других форта, прежде чем он сумел бы добраться сюда». Караульные последней смены. Все чаще вглядывались в небо на востоке, ожидая, что над темной кромкой леса вот-вот возникнет светлая полоса. Рассвет всегда приносил немного прохлады, да и комары чуть успокаивались.

Удар по голове, ладонь закрывает рот, кляп, веревка – солдат у ворот Сан-Херонимо не успел даже сообразить, что происходит. Его внезапно оторвали от земли и быстро понесли в лес. Он очутился в толпе призраков. Какие-то люди бесшумно двигались среди деревьев. Неожиданно в лицо ударил слепящий свет фонаря и столь же неожиданно погас. Грубый голос стал задавать ему вопросы по-испански с иностранным акцентом. Сердце у солдата упало, горло перехватил спазм: «Неужели случилось самое невероятное, то, чего ожидали меньше всего?»

Сознание от этой мысли прояснилось, в голове даже замелькали проблески надежды, солдата словно прорвало – он заговорил, захлебываясь словами. Но в живот ему уперся острый нож.

– Я не люблю слушать басни. У меня есть план города и всех фортов. Вот схема Сан-Херонимо. Сколько там человек, сколько ружей?

Флибустьеры, столпившиеся во тьме вокруг Моргана, восхищенно слушали быстрые решительные реплики своего предводителя. Флотилия, прибывшая из Порт-Ройяла, увидела берег накануне вечером и тут же повернула вспять на запад, чтобы паруса не заметили с берега. Пройдя немного дальше, пираты вошли в устье реки Гуанчи, в нескольких милях от города. Высаживались ночью, но в полном порядке. Адмирал все предусмотрел и все заранее приготовил. Четыреста восемьдесят бойцов на лодках двинулись вверх по течению Гуанчи, чтобы зайти в тыл Пуэрто-Бельо. Испанскому солдату, своему первому пленнику, он сказал правду: у него были планы всех фортов и даже план города с обозначением всех улиц. И вот теперь, впервые попав на перешеек между двумя океанами, он вел себя так, словно провел на нем всю жизнь.

Флибустьеры, вытянувшись цепочкой, двинулись вслед за пленным к форту Сан-Херонимо. Ночь приближалась к тому неопределенному моменту, когда еще невидимый рассвет уже высветлил фигуры зевающих караульных. Веки их отяжелели, глаза разлипались с трудом.

Морган разделил свое войско надвое. Часть проскользнула к подножию форта. Нижние караульные, не успев пикнуть, испустили дух.

– Ну, а теперь вопи, да погромче!

Пленный солдат, в спину которого уперся клинок, закричал, что он в руках у «лутеранос», что их здесь целая армия и они не пощадят никого, если им немедля не отворят. В ответ раздалось несколько выстрелов, отчетливо послышался приказ: «В ружье!»

Но справа и слева на парапет уже карабкались пираты, вооруженные до зубов (последнее следует понимать буквально: они лезли наверх, зажав ножи в зубах). Бой внутри форта был ожесточенный, но недолгий, все было кончено к восходу солнца. Косые луни осветили тела десятков испанцев, лежавших неподвижно с раскинутыми руками; многие даже после смерти не расстались с оружием. На них были стянутые в талии кожаные нагрудники и кожаные штаны; железные каски свалились при падении, раскатившись во все стороны; теперь эти пустые головные уборы с острым выступом надо лбом смотрелись как бутафория.

– Адмирал, сопротивление подавлено. Что прикажете делать с пленными?

– Замкнуть в центральном зале. Все остальное – как я приказывал.

Еще несколько коротких распоряжений, и победители покидают форт торопливым шагом, скорее похожим на бег. Длина фитиля, подведенного под пороховой погреб, была тщательно рассчитана – пираты успели отбежать на достаточное расстояние, когда форт взорвался. Глухой удар, казалось, вырвался из чрева земли, затем хлестнул по барабанным перепонкам, и огромные камни, из которых был сложен Сан-Херонимо, взметнулись в воздух, подсвеченные рыжим пламенем. Останки пленников никто не смог бы обнаружить даже при большом старании... Флибустьеры помчались к городу, вопя и стреляя в воздух.

Не известно, давал ли Морган четкие указания о дальнейшем развитии операции, в частности приказал ли он вначале захватить остальные форты крепости, прежде чем приступить к разграблению Пуэрто-Бельо. В сумятице общей атаки можно лишь различить несколько отрядов, наглухо блокировавших все церкви и монастыри, – это правило неукоснительно соблюдалось войском Моргана при взятии всех городов.

Несколько часов в Пуэрто-Бельо правил бал сам Сатана. Предыдущая экспедиция принесла разочарование, зато нынешняя пожива была богатейшая. Все, что грезилось в ночных и дневных мечтах алчному воображению, оказалось вдруг под рукой, в том числе женщины, парализованные страхом и мечущиеся в ночных рубашках по улицам в попытке спастись. Никакой пощады никому – любая попытка сопротивления, любой жест несогласия тут же карается ударом сабли; головы летят с плеч, не жалеют даже детей – немало маленьких трупов будет подобрано потом.