Читаем без скачивания Разведывательно-диверсионная группа. «Тюлень» - Андрей Негривода

Эти слова навсегда врезались в мозг Барракуды, но только теперь, ползая, словно краб, вдоль борта «сухаря», он до конца осознал всю их мудрость и глубину...

«...Есть! Есть, сука! Нашел я тебя!.. – Пальцы Сергея уже ощупывали металлический корпус „лягушки“. – Ни хрена себе!.. Такую тяжелую дуру в одиночку не поставишь – пупец развяжется!.. Значит, подружки у тебя здесь нет... И то слава богу!..»

Время шло, солнце вставало над горизонтом все выше и выше, и его лучи все глубже проникали сквозь толщу воды...

11.30 АМ

...Барракуда провозился с «изучением» мины, которая была чуть ли не в два раза больше нашей, родной УПМ[30] , минут пятнадцать и понял наконец, что эту «лягушку» с борта просто так не снять – она была установлена на неизвлекаемость. Тогда он, опять поплыв под килем судна, вернулся к своей группе и жестами приказал всплывать на поверхность. А когда увидел, что этот его приказ вызвал недоумение, сам первым устремился вверх...

– Слушать приказ! – проговорил Сергей взволнованно, когда увидел над водой пять голов, затянутых в черные резиновые капюшоны. – Значит, так, парни... Я надыбал еще один «сюрприз»...

– Серьезный, тащ мичман?

– Не, не очень... Килограмм на тридцать «морской смеси»...

– Ни хре-на се-бе!..

– Думаю, что эта жаба «с будильником», и прозвенеть он может в любую секунду... Поэтому... Всем слушать приказ!.. Поп! Уводишь «карасей» к базе! Прямо сейчас!

Этот смышленый парень со званием «главный корабельный старшина» уже несколько месяцев был неизменным «ведомым» у Барракуды. Дослужить ему оставалось всего-то полгода, до осени, а поэтому он прекрасно помнил Сергея еще с тех времен, когда тот вернулся на службу весной 1978-го, после Ангольского похода и полугодичного после него лечения. Мишка Гапоненко, простой паренек из Херсона, от души, от чистого сердца уважал Сергея все то время, пока он дослуживал свою «срочную». А когда он вернулся на базу МРП из «мичманской учебки» уже со звездочками на погонах, то тут же напросился к нему в пару... Хороший, спокойный, правильный паренек... А Попом он был по самой простой ассоциации: Гапоненко – значит, Гапон, или поп Гапон. Не самая легендарная, но довольно известная личность из истории первой русской революции 1905 года, кто помнит... Поэтому, чтобы не обижать понапрасну хорошего парня, его называли просто Поп...

– Есть, тащ мичман! Только раз такое дело... Я тебя одного здесь не оставлю, Серый!.. Хоть расстреляй!

– А я и не сказал, что ты меня оставишь, Миха!.. Проследишь, чтобы молодняк поднялся на борт... Доложишь нашему каптри о моем приказе!.. – Сергей задумался над тем, что пришло ему в голову всего на несколько секунд. – И еще!.. Скажешь ему, что мне нужен крепкий капроновый линь, метров на пятьдесят, наш «Тритон»[31] , и баллон с жидким азотом... Попробую эту дуру сорвать с борта...

– Может «волной накрыть», Барракуда! Опасно!!!

– Может! – согласился мичман и улыбнулся. – Но не накроет – «надо мной Полярная звезда висит», Миша!.. И вообще!!! Отставить посторонние разговоры и выполнять приказ!.. И «шуриком» на базу!!! Времени, может быть, уже и нет!.. Пятнадцать минут тебе, «глакостар», на все дела! Все! Вперед, бойцы! И не нырять! Плыть на поверхности!..

11.40 АМ

...Хоть Поп и был уже опытным боевым пловцом, хоть он и был неизменным «ведомым» у мичмана Губочкина, но просто так Атас его с плавбазы все же не отпустил. Через пятнадцать минут, отведенные мичманом старшине, к Барракуде медленно подрулил небольшой баркас. На его носу стоял сам Караулов, а за его спиной маячили Поп и еще двое мичманов в мокрых легководолазных костюмах.

Как только катер застопорил ход, Сергей услышал голос командира:

– Рассказывай, Барракуда, что нашел и почему с такой «полундрой» удалил свою группу из зоны операции?

– На противоположном борту, в районе «машины»... Судя по размерам, раза в два мощнее нашей УПМки... И думаю, что часики внутри ее тикают... – отрапортовал Сергей максимально лаконично, чтобы не терять времени.

– Та-ак!.. Значит, «концерт с продолжением» нам подсунули?..

– И точно не здесь, Витя!..

– Я уже об этом думал... Согласен, – каптри потер нос. – Что думаешь?

– Снять ее с борта и познакомиться поближе не получится – она на «неизвлекалке»... Думаю заморозить, а потом сдернуть с борта...

– Когда она может рвануть, Серега?

– Да хоть сейчас!..

– Это понятно!.. Я спрашиваю о другом...

– Если ей хорошенько заморозить «мозги», то пока они оттают в этой воде и сработает самоликвидатор, пройдет, думаю, секунд двадцать, не меньше... Я ее за это время минимум на полтора кабельтовых отволоку в море... А там уже для «сухаря» не опасно будет!..

– Опасно в любом случае, Серега!.. А если ты говоришь, что правильно прикинул ее мощность, то для такого дела пятидесятиметрового линя недостаточно! Он должен быть как минимум раза в три длиннее! Иначе накроет тебя самого!

– Но длиннее нельзя, сам знаешь...

– Знаю, мичман, знаю... Что делаем? Может, дернем баркасом?

– И потопим еще и его? Ты же знаешь, командир, что его волной достанет! Лучше уж потерять один «Тритон», чем целый катер...

– Добро! – решился наконец Атас. – Как думаешь, на когда заведен «будильник»?

– Скорее всего, на 12.00...

– Тогда времени у тебя остается не больше четверти часа, Барракуда!

– Успею!

– Кого с собой берешь?

– Сам! Ты же помнишь, что говорил Дьявол еще там, в Анголе: «Если случается опасная работа, за нее беремся мы – офицеры и мичманы. Матросы должны вернуться домой целыми и невредимыми – это дело принципа»... Так что сам справлюсь! Все будет нормалек!

– Добро... Удачи тебе, Серега! Возвращайся!..

...На «Тритон», на его второе, пустующее теперь место, уложили «бухту» капронового линя, баллон с жидким азотом и жестяной короб, который нужно было закрепить на мине, прежде чем морозить ее «мозги».

Сергей на всякий случай сменил свой дыхательный аппарат на новый и, махнув рукой на прощание, «поскакал» на своем подводном скакуне к сухогрузу...

...«...Ну, вот и ладушки!.. – подумал Барракуда и открыл вентиль баллона с газом. – Теперь еще пять минут, и готово!..»

Время, такое драгоценное сейчас, неумолимо убегало, отсчитывая секунды. Его уже почти не оставалось, и Сергей раз за разом поглядывал на циферблат своих часов... Добраться на «Тритоне» до мины у него заняло немногим меньше пяти минут. Установить на ней изолирующий короб еще столько же. Теперь, для того чтобы качественно заморозить механизмы мины, должно было пройти, опять же, около пяти минут. И все! На то, чтобы вернуться к носителю и оторвать мину от борта «сухаря», у Барракуды времени оставалось всего-то минута-полторы...

«...Ну, мичман! Давай теперь бог ноги!..»

Короб, к которому был привязан линь, уже белел небольшим айсбергом, а значит, и вся «лягушка» под ним теперь должна была превратиться в сплошной ледяной монолит.

Сергей подплыл к «Тритону», уселся на переднее место и взглянул на часы – 11.59...

«...Все! Поехали! А получилось или нет?.. Скоро увидим!..»

Он дал полные обороты винту и повернул горизонтальные рули носителя так, чтобы его вынесло на поверхность прежде, чем будет «выбрана слабина» линя... Вынырнув через секунду на поверхность, Сергей почувствовал мощный рывок и... Ничего не произошло!.. А еще через секунду он заметил, что «Тритон» очень сильно потерял ход, словно его что-то держало...

«...Получилось! Получилось, мать твою!..»

Самого носителя, скрытого водой, видно не было, над водой, похожий на диковинное морское животное, возвышался только торс Барракуды, который, рассекая собой воды Мозамбикского пролива, на хорошей скорости уходил все дальше и дальше в море и от немецкого сухогруза, и от баркаса боплов, который покачивался на воде в двух кабельтовых...

«...По-лу-чи-лось! – в душе Сергея все ликовало. – Ур-ра-а!..»

Сергей уносился все дальше и дальше, мельком поглядывая на свои часы... 12.00... 12.01...

«...Все! – успел он подумать. – Можно сбрасывать ее с хвоста на хрен!..»

Успел подумать, да только не успел сделать задуманное...

– Б-бу-бу-у-у-у! – рванул позади него мощный взрыв.

Какая-то неведомая сила ударила снизу и сзади по корпусу «Тритона» так, что Барракуду, словно из катапульты, выбросило из сиденья вверх, в воздух... Он пролетел метра три, как если бы из воды выпрыгнул играющий дельфин, и нырнул обратно... Лицом, вернее маской, прямо на стальной корпус его подводного скакуна...

– Хр-рум-с! – лопнуло стекло маски.

Осколки десятком бешеных скорпионов впились в лицо мичмана, да только... Он этого уже не почувствовал – мозг не выдержал удара и «включил защитную реакцию» – перед глазами Сергея лопнул большой кроваво-красный шар, и сознание померкло, проваливаясь в черную пустоту...

Весна 1991 г. Москва. Госпиталь.

И опять друзья вместе...

– Вот так ни фига себе! – воскликнул Филин, пораженный услышанной только что историей. – Как же ты всплыл после этого?!!