Читаем без скачивания Утро. Ветер. Дороги - Валентина Мухина-Петринская

Исполняющим обязанности начальника КБ пока остается Валерий. Ему очень нравится руководить, и он пока справляется, может, потому, что идет навстречу каждому способному, конструктору. Старается облегчить рождение технической мысли. Это он выдвинул лозунг «Два года работаешь на КБ, один год в КБ работаешь на себя», то есть пишешь диссертацию. Это очень подняло у всех настроение. Ребята там хорошие, страстно увлечены своим делом, помогают друг другу проявить себя как можно ярче.

Юрий (ох, до чего же все-таки они с Аликом похожи друг на друга!) остановился перед своим детищем, уже принимающим те формы, которые виделись конструктору.

— Сейчас сюда зайдет замминистра взглянуть на…

— Вернулся из-за границы? — обрадовался отец, так как знал, что теперь уже никто не осмелится мешать Терехову работать.

— Да. Вчера вернулся. И первое, о чем спросил по телефону Рябинина, — как продвигается наш Центр…

— Он уже знает…

— Знает. Вчера вечером звонил мне домой, и я ему все рассказал.

— Теперь не будут мешать! — обрадованно воскликнул Володя Петров. — Мы закончим сборку к маю, ведь он почти собран — остается наладка. Но с вами…

Дверь открылась, и к нам вошла целая комиссия. Впереди среднего роста полный мужчина с карими глазами, это и был заместитель министра Иванов. За ним шел Медведев, несколько начальников цехов и наш Валерка. Рябинина не было. Как я потом слышала, он срочно уехал в свой институт. Что еще ему оставалось делать?

Замминистра поспешил к машине Терехова. Он ее щупал, гладил, рассматривал детали. Отступал шага на два и любовался ею, как Венерой. Отца моего он знал и крепко пожал ему руку. Спросил, не хочет ли он вернуть себе бывшую бригаду. Отец сказал, что уже сработался с новой.

— С наладкой справятся?

— Справятся. Ребята способные, — заверил отец.

Ребята были очень польщены, особенно близнецы. Замминистра снова вернулся к более чем на половину собранному Центру.

— На наших глазах появляется принципиально новый класс машин, — восторгался он. — Ведь это не обычное усовершенствование станка и систем программного управления, а переход в новое качество…

— Но он потребует очень четкой организации производства, — усмехнулся Терехов, взглянув на директора завода. — Один час простоя Центра обойдется в пятьсот-шестьсот рублей. Рябинин не уверен, что машина будет постоянно загружена… Перебои со снабжением и прочие производственные огрехи…

— Вот и хорошо, — хладнокровно заметил Иванов, — заставит подтянуться производственников.

Иванов добродушно рассматривал всех нас — членов бригады отца.

— Для нас «сборочный центр» представляет большую ценность. Капиталисту социальная сторона его не нужна, он станок делает только ради выгоды. Для нас же важна и другая сторона. Ведь на нем будет работать не токарь, не фрезеровщик, не монтажник, а программист, оператор. Вот вам и стирание грани между физическим и умственным трудом. Придется, ребятки, учиться на программистов и операторов.

— А мы с радостью! — воскликнул Шура Герасимов. Серые глаза его сверкали полным восторгом. Он уже любил эту машину, которую мог представить себе пока лишь мысленно.

Иванов молча посмотрел на Шурку Герасимова, затем с довольной улыбкой обратился к Терехову.

— С такими орлами сделаешь, Юрий Васильевич. В июне будет готово? Приеду сам принимать. Поднажмете, если потребуется. Создадим вам все условия. Думаем ваш «сборочный центр» отправить на выставку.

— Вряд ли успеем к выставке, — тихо, но внятно произнес Терехов.

— Но все почти собрано, а теперь под твоим руководством…

— Будем демонтировать… разбирать, — сказал Терехов. Стало очень тихо. Мы во все глаза смотрели на инженера.

Алик чуть присвистнул.

— Не понимаю, — нахмурился замминистра.

— Будем разбирать. Есть лучший вариант.

Отец взглянул на своих слесарей («орлов»), они — на своего бригадира.

— Юрий Васильевич, опомнись, что ты говоришь, — сказал Медведев.

— Сколько труда потратили, — заметил отец с сожалением.

— Знаю, — тихо ответил ему Терехов. — Знаю, но все равно придется переделывать.

— Объясните яснее, — резко приказал Иванов. Юрий повернулся к нему.

— Видите ли, товарищ Иванов, все это время, пока они собирали машину без меня, я мысленно не расставался с ней ни на минуту. Даже во сне продолжал думать о своем «сборочном центре»… И вот я понял: можно лучше сделать… Если вы пройдете со мной в конструкторское бюро, — там у меня чертежи, — я вам покажу два варианта, и вы, я уверен, согласитесь со мной.

Заместитель министра чертыхнулся и, забыв проститься, поспешил в КБ. Валерий пошел рядом с ним, Терехов сзади.

— Когда Рябинин узнает об этом, ведь он… — начал было Володя.

— Ничего он нам больше не сделает, — перебил его расстроенный отец. — Никогда. Но дело не в том…

Отец что-то соображал, на его лбу выступили капельки пота.

— Вот что, ребята… Давайте приступим к разборке. Раз есть лучший вариант…

И отец первый стал что-то откручивать у машины. Алик бросился ему помогать. Затем, повздыхав, подошли остальные. Машину разбирали осторожно, потому что многие детали и узлы могли еще пригодиться. Вошел Терехов и, увидев «развалины», лукаво посмотрел на отца.

— Ну, как министр? — поинтересовался отец.

— Ничего. Новый вариант понравился. Он порядочный человек и знающий инженер. Чем вы теперь займетесь, друзья? Мне еще надо кое-что изменить в чертежах.

— Найдем чем заняться, — сказал отец. — Хоть бы объяснили нам, в чем там дело, в новом варианте?

Терехов не заставил себя просить и подробно рассказал. На три четверти я ничего не поняла из его объяснений. В общем, он положил теперь в основу Центра нечто действительно новое. В нем были прежние элементы электронных схем — реле, ламп, транзисторов, диодов, но резко увеличился контакт человека с машиной. То изменение в схеме, которое сделал теперь Юрий, на первый взгляд противоречило здравому смыслу. Но именно это привело нас потом к успеху. И — какому успеху! А пока мы только дивились энергии и принципиальности Терехова, снова засевшего за свои чертежи.

— Что же мы будем делать, — поинтересовался Володя Петров, — пока КБ изготовит новые чертежи?

Они с Андреем с самого начала работали только над сборкой Центра, и им особенно было горько, что машину вдруг разобрали. Отец понял их душевное состояние. (Разве он сам не испытывал то же самое.)

— Не расстраивайтесь, друзья, — сказал он. — Юра прав. Займемся мы пока вот чем… Медицинский институт просил наше КБ разработать биотелеметрический передатчик. Они сконструировали прибор, в чертежах, разумеется. Нам предстоит его собрать. Так вот, я внимательно изучил чертежи, мы вполне можем для его создания использовать часть наших микросхем.

— Словно кубики, из которых можно строить хочешь домик, хочешь мост, — хмыкнула я, очень довольная, что моя работа не пропала даром.

Мы разложили чертежи, и папа стал объяснять, что к чему. Потом, как всегда, дал каждому задание.

Впрочем, это уже было после обеденного перерыва…

А вот что было в перерыв. Увлекшись работой, мы задержались на несколько минут.

— Эй, обедать собираетесь? — окликнула нас Зинка.

Я обернулась и невольно ахнула. Неужели это была Зинка Рябинина?

Мы все привыкли видеть ее лохматой, грязной, в неизменном драном свитере. Смятый растянувшийся воротник обычно болтался вокруг ее тонкой шеи, как старый измочаленный хомут.

И вдруг мы увидели ослепительно чистую, гладко причесанную и подстриженную Зинку в аккуратно выглаженном красном платьице и пушистом вязаном сером жакетике. На голове белый беретик.

— Зинка! — только и смог выговорить Шура Герасимов. Он едва ее узнал. А мы все до единого были настолько изумлены, что буквально онемели.

Зина была очень довольна произведенным впечатлением. Она важно взяла меня под руку и отправилась обедать вместе со всеми.

Ребята отпускали ей комплименты. Зина выслушивала их с любопытством.

После обеда мы вышли втроем: папа, Зина и я. Зина обратилась к отцу:

— Сергей Ефимович, вы не возьмете меня в свою бригаду… учеником слесаря. Хочу быть наладчиком, как и вы. Лет через пять-шесть буду, если постараться?

Отец как-то встревоженно смотрел на нее. Я думала, что он обрадуется ее перемене, ведь она могла означать лишь одно: Зина решила исправиться. Но отец почему-то явно встревожился.

После минутного растерянного молчания он сказал, что с удовольствием возьмется учить ее слесарному делу, но разъяснил, что на первых порах она будет получать гораздо меньше, чем она зарабатывает теперь на своем электрокаре.

— Я знаю, дядя Сережа, — сказала Зина, назвав его, как называла в детстве, — на что мне электрокар? Никаких перспектив. И если уж я решила завязывать, так буду учиться только у вас. На хлеб и щи хватит заработка?