Читаем без скачивания О доблестном рыцаре Гае Гисборне - Юрий Никитин

Утром, как ему показалось, Беннет и Аустин уже были слегка навеселе оба, когда он немедленно вызвал обоих к себе, но моментально протрезвели, как только увидели его лицо.

— Ваша милость, — сказал Беннет встревоженно, — что стряслось?

— Допрыгался, — ответил Гай мрачно. — Все-таки лорды… это лорды. У них и власть, и влияние, и связи. Вызывают в королевский суд.

— В Лондон?

— Нет, у них выездная сессия. Дважды в год объезжают Англию. Сейчас прибыли в Ротервуд.

Аустин спросил:

— А по чьей жалобе?

Гай пожал плечами.

— Даже не знаю. Кто-то из лордов, видимо. Хоть король и заявляет постоянно, что перед судом все равны, как лорды и простые крестьяне, так саксы и норманны, но мы же все видим…

Беннет молча принес кувшин вина и налил Гаю, а потом по чашке себе и Аустину. Гаю показалось, что оба смотрят на него, как на смертельно раненного, которого не спасет уже никакой лекарь.

Явился Хильд, ему тихонько все рассказал Аустин, Хильд тут же заявил твердо:

— Я с вами, господин!

— А тебе зачем?

— Не знаю, — признался Хильд, — но вы, ваша милость, в судах понимаете еще меньше меня.

Беннет посмотрел на послушника с признательностью.

— Езжай, друг. Даже если ничего не подскажешь, все равно живая душа рядом… Ваша милость, его нужно взять! А мы справимся и без него, сами знаете.

Гай допил вино, со стуком опустил чашку на столешницу.

— Все, еду, — сказал он резко. — А вы тут сидите тихо. Ни с кем не задираться. Помните, вы — защитники, а не нападальщики! Но даже с этим лучше дождаться… либо меня, либо того, кто придет на замену.

Беннет рыкнул зло:

— Я с другим работать не буду!

— И я, — заявил твердо Аустин.

А Хильд сказал хитро:

— А я сориентируюсь на месте… Я еду с вами, сэр Гай, даже если вы против. Без меня вы пропадете, как воробей в мышеловке.

Гай пробормотал:

— Да, конечно, ты же у нас единственный знаток законов. Хорошо, заодно повидаешься со своими братьями-монахами, о которых так хорошо рассказываешь.

Хильд отвел взгляд в сторону и оживленно заговорил, что они сумеют отгавкаться в суде, и самое большее, что грозит шерифу, — это штраф или отлучение от должности, но уж никак не тюремное заключение.

Ротервуд, как слышал Гай, находится на краю Шервудского леса. Когда произносят «Шервудский лес», то может показаться, что это некий лес, окруженный долинами и пашнями. На самом деле Англия покрыта одним труднопроходимым лесом, а Шервудский — его часть, отделенная от общей массы с одной стороны рекой, с другой — редкими пашнями и двумя городами, а с двух других свободно переходит в общий лес, как все моря всего лишь прибрежные части Великого океана.

И вообще в Англии название каждого пятого города графства или замка заканчивается на «вуд», потому что вся Англия погружена в лес, и каждого седьмого — на «шир», потому что, в какую сторону ни пойди, выйдешь к берегу моря.

Едва выехали из Ноттингема, пошел дождь и сопровождал их всю дорогу. Несмотря на широкие плащи, оба промокли до нитки, а потом и до костей.

Когда из серой пелены проступили очертания, как он понял, Ротервуда, то сперва даже не понял, что именно эту мрачную башню-крепость королевский судья выбрал для выездной сессии в этом графстве.

Он полагал, что Ротервуд — это замок, но здесь только башня, центральное здание, вокруг которого обычно и нарастает замок, здесь же и сама башня выглядит пугающе древней, мрачной и умирающей, словно ее построили неведомые народы, населявшие Британию.

Нет, англы и саксы всегда строили свои крепости, как и дома, только из дерева, так же точно и полулегендарные бритты, которых перебили вторгнувшиеся в Британию англы и назвавшие ее Англией. Хотя каменные сооружения строили римляне, правившие здесь несколько столетий, однако стиль совсем не тот, не нужно быть знатоком, чтобы узнать руку норманнов.

Он вспомнил, сколько раз эти земли переходили из рук в руки, сколько здесь отгремело кровопролитных сражений, так что этой башне еще и повезло, могло вообще не оказаться камня на камне.

У них приняли коней, спросили имена и впустили в малый холл. В замке вообще людей, как семечек в переспелом огурце, на каждом шагу королевская охрана, а стража там же, в малом холле, потребовала сдать оружие.

Гай поинтересовался:

— Я уже арестован?

Начальник охраны посмотрел на него с высокомерием верблюда самого Саладина.

— В королевский замок иначе не входят!

— Ротервуд… — пробормотал Гай, — королевский?

— Летняя резиденция его высочества, — объяснил командир. — Идите вон по этому коридору, там комнаты для гостей. Если вы по вызову, то ждите, когда за вами придут.

Хильд сказал бодро:

— Спасибо! Пойдемте, ваша милость.

— Чему так радуешься? — спросил Гай.

— А что не сразу в тюрьму, — объяснил Хильд. — Еще оправдываться позволят!

— Но не дадут, — буркнул Гай.

В конце коридора их встретили старшие слуги, помогли расположиться и объяснили, что ждать им придется не очень долго, судьи разбирают хоть и по десятку дел в день, но не затягивают, стараются все делать быстро.

Оставшись наедине, Хильд заметил озабоченно:

— А вот это мне и не нравится. Наше дело будет в конце дня, судьи устанут, станут раздражительными, а приговоры будут все суровей и жестче.

— У нас нет выбора, — отрезал Гай.

— Может, прикинуться больными?

— А утром, — спросил Гай язвительно, — выздороветь?

— Ну и что, — отпарировал Хильд. — В судебной практике все уловки хороши.

— Я не адвокат, — сказал Гай, — я рыцарь.

Им принесли пообедать, а потом почти сразу сэра Гая, ноттингемского шерифа, пригласили в зал заседаний. Он собрался с духом и пошел гордо и прямо, стараясь не выказывать то, что чувствует, когда приближается к массивной металлической двери, у которой замерли королевские гвардейцы.

Под зал суда отвели холл на первом этаже, он самый огромный, декорирован красными полотнищами и обилием щитов на стенах, длинный стол на помосте и два десятка лавок для публики, но их недостает, люди толпятся и под стенами.

Глава 18

Гай прошел по освобождаемому для него проходу, с обеих сторон злорадно шушукаются, он успел уловить пару язвительных реплик насчет того, что отсюда только в Тауэр, а дальше на плаху, но держал голову прямо, вышел к помосту и остановился, не дожидаясь, когда к нему шагнет королевский стражник и скажет, что дальше запрещено.

За столом пятеро судей, у всех усталый и помятый вид, а главный королевский судья, грузный человек с одутловатым синюшным лицом, явно обременен кучей болезней, порылся в бумагах и сказал скрипучим голосом: