Читаем без скачивания Мерси, камарад! - Гюнтер Хофе

Генгенбаху не оставалось ничего другого, как последовать его примеру.

— Давненько же мы с вами не виделись. Наша старая дивизия была расформирована в декабре сорок третьего года. Вместе с вами мы шлепали по непролазной грязище на приднепровские позиции. Их соорудили буквально за несколько недель, но тем не менее объявили неприступными. Мой тяжелый дивизион сразу же был введен в бой. Русская танковая дивизия наступала по обе стороны Смоленского шоссе и однажды прорвалась к нашим огневым позициям. Я потерял все орудия… — Пфайлер вдруг вспомнил, как издевался над ним из-за этого штурмбанфюрер Дернберг.

«Быть может, он все еще переживает за… прошлое. У него сейчас такое расстроенное лицо, — подумал Генгенбах. — О солдатах, которые тогда погибли, он, конечно, не думает. Интересно, знал ли Эйзельт о том, что меня переведут к Пфайлеру? Мне он ничего не объяснил. Будучи на Восточном фронте, он только и занимался тем, что все время читал проповеди о морали, чести и солдатском долге, цитируя к месту и не к месту «Справочник германского солдата» Райберта. Те, кто сидел в окопах на передовой, уже по горло были сыты подобными сентенциями… Теперь мы уже не те, что раньше. И я не такой сижу здесь сейчас, какой был тогда… Дениз… Когда поезд ночью остановился в Париже, мне было так больно вспоминать о ней. Передала мне привет через Тиля. Неужели я никогда больше не увижу ее? Неужели война всех нас настолько оболванила и мы настолько поглупели, что уже никогда не сможем больше нормально мыслить?»

Майор снова наполнил стопки и сказал:

— При случае я расскажу вам, что сталось с остальными, кого вы знали. После этого меня так завертело, и все пошло наперекосяк… После я попал сюда, так как был признан «негодным к использованию на Восточном фронте». По секрету скажу вам: вот побудете здесь и сами многое поймете, Генгенбах. Все отборные части и вооружение задействованы на Восточном фронте. Там идет гигантская война, а здесь ничего нет — вот сюда и суют второсортников, какими и мы с вами являемся. Ну, будем здоровы! — Выпив, Пфайлер снова наполнил рюмки коньяком. — А с вами что было, Генгенбах?

— С октября до середины декабря я командовал шестой батареей, так как обер-лейтенант Хельгерт с нынешним генералом Круземарком находился на строительстве оборонительных сооружений на Днепре. Потом совершенно неожиданно Хельгерт вернулся на батарею, я думаю, из Вены. Вскоре пришел приказ на контрнаступление: нам было приказано захватить Житомир. За день до нового года русские замкнули кольцо окружения вокруг Радомышля, а наша шестая батарея была полностью разбита. Я был ранен, но солдаты вынесли меня из окружения. А затем меня постигла та же самая участь, что и вас: за ранение вручили серебряную медальку и признали негодным к использованию на Восточном фронте.

— А как вы думаете, что сталось с Хельгертом? — вдруг спросил Пфайлер.

— Он пропал без вести. Я полагаю, что он убит. Такие, как он, сражаются до последнего патрона.

Майор бросил на Генгенбаха странный взгляд и сказал:

— Об этом говорят кое-что другое.

Генгенбах вспомнил, что слышал от Альтдерфера о том, что Хельгерт перебежал на сторону русских. Возможно, и Пфайлер так считает, хотя Пфайлера тогда там уже не было: его не то перевели куда-то, не то уже отправили в тыл.

— Можно себе представить, что сказал Хельгерт своим подчиненным в последний момент. А сказал он, видимо, вот что: «Кто хочет к фюреру, пусть поторапливается! Остальные ко мне!» Теперь представьте себе, что было потом. Унтер-офицер Гейдеман привязал носовой платок к стволу своего карабина, а Хельгерт стоял рядом с ним и спокойно ждал, когда к ним подойдут танки красных. Ясно?

— Может быть, это просто слухи…

— Эти слухи имеют под собой реальную почву, известны фамилии, Генгенбах. В моей штабной батарее служат трое из тех, кто находился под командованием Хельгерта…

— Как так? — словно от электрической искры подскочил обер-лейтенант. — Здесь есть солдаты из моей бывшей шестой батареи?

— Они-то кое-что и показали на следствии… Свои показания они тогда давали под присягой.

— Кто же эти трое?

— Радист Блетерман, Новотный и Бернрайтер.

— А где они сейчас? Могу я их увидеть, поговорить? Для меня все это так непонятно.

— Ни в коем случае. Над Хельгертом был суд офицерской чести. Могу вам оказать, что для меня такой человек уже не заслуживает чести быть офицером.

— Я ничего не знаю ни о каком суде чести.

— Охотно верю. Хельгерт имел все основания не распространяться об этом.

— А его жена? Чем она сейчас занимается?

— Его жена? — Пфайлер отпил большой глоток из рюмки. — Именно из-за нее и начался весь сыр-бор — отсутствие дисциплины и порядка в семейных отношениях. — И майор махнул рукой.

— Если слухи о переходе Хельгерта на сторону русских дойдут до соответствующих органов, у нее могут быть большие неприятности, — высказал свое мнение обер-лейтенант.

— Если вы имеете в виду принцип ответственности всех членов семьи за совершенное одним из членов преступление, то запомните себе, Генгенбах, что я целиком и полностью разделяю его. Мне остается только сожалеть о том, что не каждый подобный случай перехода на сторону противника карается жестоко; полагаю, что наказывать в этом случае нужно всех членов семьи преступника.

Обер-лейтенант молчал.

— Ну, не будем больше ворошить прошлого. Выпьем-ка лучше. Будьте здоровы! — Майор, держа рюмку и сигару в правой руке, посмотрел в окно, за которым слышались глухие удары, как будто что-то тяжелое сбрасывали на землю. — Видимо, снова привезли стройматериалы. Здесь у нас строительство многих оборонительных объектов не идет дальше начальных стадий. Постоянная нехватка цемента. Главная транспортная магистраль, идущая из рейха через Амьен, Руан, Кан и далее в Шербур, постоянно выводится из строя английскими и американскими бомбардировщиками. Не лучше выглядят и второстепенные и вспомогательные железнодорожные ветки. А ведь существует приказ: все зацементировать, залить бетоном или же закопать глубоко в землю. Так что считайте, пожалуйста, что вы здесь находитесь в сильно укрепленном районе.

— Укрепленного района и на юге нет.

— Сегодня после обеда я покажу вам весь наш Лион-сюр-Мер. Время не ждет. Вчера вечером янки и томми наверняка проводили тщательную разведку. Я это сразу заметил. Ну, вы меня извините. Тут меня ждет один нежелательный гость. За обедом мы с вами снова увидимся. Тогда я вас и представлю штабным офицерам.

— Прошу прощения, господин майор, а вы знали, что именно меня направят к вам по вашему требованию?