Читаем без скачивания Время Красной Струны - Window Dark

Но темнота так и осталась на сцене.

— Правильный ответ — кораблей, — отчеканила Электричка и повернулась к залу.

Там нарастала волна. Народ шумел, гудел, выкрикивал. И лишь два слова можно было различить в этом всеобщем рёве. Слово «Гнать!» и слово «Козла!». Одного из тех, кто остался на сцене. Одного из нас.

— Кто забыл даже о том, что он помнил до игры? Какой козёл уже не выдерживает темпа стаи и исчерпал себя до самого дна? Кому лучше поискать подарок под новогодней ёлкой?

Три пальца единодушно уставились в сторону той, кто оборвала цепочку правильных ответов за два шага до вершины. И один в сторону Петро.

— Ну, Пыткин, ты считаешь, что место женщины на кухне?

— Такую, как она, я даже на кухню не пустил бы, — презрительно выпятил губу Серёга.

— А ты, Смирнов? Каковы твои аргументы?

— Её неправильные ответы!

— А ты сам знал, когда была выпущена первая почтовая марка?

— Нет, но я хотя бы назвал любой год. Вдруг бы угадал, и тогда… Тогда сейчас мы бы стояли у озера.

Я мысленно жал Петровскую руку. Я и сам так думал. Одна верная догадка, а уж потом… Петро бы не подвёл! Да что сейчас мечтать о несбыточном.

— А ведь следующий шаг провалил именно ты, — усмехнулась Электричка и повернулась ко мне.

— А тебе, Камский, чем не угодила Королёва. Разве ты сам ни разу не обрывал цепочку?

— Ну… по правилам я не могу назначить козлом себя, — ловко выкрутился я.

— А если я изменю правила? — глаза Электрички полыхнули сиреневыми огоньками. — Тогда ты назовёшь себя козлом?

И только тут я понял, НАСКОЛЬКО мне хочется доиграть! Только сейчас я ощутил, что НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ не зашагаю к краю сцены, наградив сам себя обидным прозвищем. Пока есть хоть маленький шанс продолжать борьбу, я не стану безропотной жертвой.

— А толку-то! — заюлил я. — Всё равно большинство голосов против Королёвой.

Взглянув на Королёву, я без труда догадался, что обрёл в ней врага до самого конца смены.

— Но вдруг стая изменит мнение, — теперь улыбалась не только Электричка. Теперь вместе с ней улыбался и Серёга. И я чувствовал, что направление его пальца может поменяться сию секунду. Уверенность моя покрылась трещинами и обсыпалась. Мне казалось, что истекают последние секунды моего участия в игре.

— Но я не буду менять правила, — отрезала Электричка и развернулась к старшеотряднице. — Прощай, Королёва. В этой игре у тебя уже всё в прошлом. Гнать козла?

— ГНАТЬ КОЗЛА!!! — был ответ зала.

— Подумаешь, — скривила губы Королёва у края сцены. — Там, в зале, сидит мой парень. Кто бы ни выиграл, после игры они поговорят по-мужски.

Я одновременно и радовался, и страдал. Счастье переполняло душу, потому что мне удалось задержаться ещё на один раунд. И вместе с тем почему-то неудобно смотреть на Королёву. Словно вместе с последним словом она уходила в последний путь. Удивительно, но даже на флагшток, напитанный серебряной слизью, смотреть было не в лом. Так бы я и поступил, да не успел отвернуться.

— Вам предоставляется последний шанс ступить на вершину командой, возвестила Электричка. — Если и в этот раз озеро останется неприступным, тогда в финале двое уцелевших поведут борьбу за банк, и он достанется сильнейшему. А в банке сейчас десять с половиной тысяч. Понятно?

Я покрылся липким потом. Костяшки на Серёгиных кулаках явственно побелели. Петро судорожно сглотнул. Мы кивнули в едином порыве, словно под взмах дирижёрской палочки.

— Когда произошла Октябрьская Революция? — обратилась ко мне Электричка.

— В 1917-м, — выпалил я. Следовало собрать все силы. Следовало не волноваться ни в коем случае. Вот только не волноваться не получалось. Тем не менее, нижняя струна озарилась аметистовым сиянием.

— В слове «баскетбол» какая часть означает корзину?

— Баскет, — лениво ответил Серёга.

Синий свет добавился к фиолетовому. Задрожали ноги. А в душе зародилось предчувствие, что следующий мой ответ не будет правильным.

— Какая планета дальше от Солнца? Уран или Нептун?

— Нептун!

Петро трясло словно от электричества. Отчаянный взгляд не отрывался от двух горящих струн. На стене сверкали молнии и серебряные силуэты. Электричка улыбалась. И чем сильнее расползалась улыбка, тем больше горбатился Петро.

Струна небесного света зажглась!

Неужели мне суждено её погасить?

— Согласно поговорке, все пути ведут в Рим или в Неаполь?

— В Рим, — не думая ответил я и покосился на зелёную струну. Та не загорелась, но и предыдущие не потухли.

— Уверен?

И я сразу же засомневался. А вдруг не в Рим? Вдруг в Неаполь? Нет, разумеется, оставалась ещё одна попытка…

— Подумай хорошенечко, — посоветовала Электричка. — Если хочешь, можешь поменять ответ.

Не знаю, сколько прошло времени. Может, минута, а может, и полчаса. Противоположные ответы раздирали душу в клочья. Только я готовился крикнуть «Меняю!», как коварный чёртик отчаянно мотал головой, протестуя насчёт моего выбора. Но если с губ почти срывалось «В Рим!», этот же невидимый, но весьма ощутимый чёртик хватался за голову от ужаса перед грядущим провалом.

Я повернул мокрое от пота лицо к безмятежно плывущим глобусам. Чёртик исчез, голова прояснилась. Империя всё-таки была римской, пусть даже лучшие футбольные клубы обретаются теперь в Неаполе.

— В Рим! — отчаянно замоталась моя голова.

Словно стальной обруч сдавил её. Она готовилась вот-вот лопнуть. Но вдруг обруч исчез, потому что четвёртая струна всё-таки загорелась.

— Официальный язык Кении — английский или суахили?

— Суахили, — сказал Серёга, сверля ведущую неприветливым взглядом.

— Почему?

— Так ведь это… В Кении-то кто?.. Негритосы! А у негров всё не как у людей!

— Выходит, ты у нас не только китайцев не любишь?

— Вам-то что? — рыкнул Серёга. — Сказано, Суахили, значит, Суахили. Я за базар отвечаю.

Электричка кивнула, словно разрешила вспыхнуть жёлтой струне.

Три тысячи за эту попытку! И два шага до победы!

Спиной я ощутил сквознячок. И обернулся. Противное сияние сейчас поблёкло, впитало в себя радужный свет от струн и лент на картине. Флагшток теперь отливал перламутром. И флаг-привидение не казался опасным. Что-то блеснуло возле реющего полотнища. Вглядевшись, я увидел две тонких нити, убегающие от флагштока к стенам. Возле флага они виднелись отчётливо, но дальше терялись во мраке. Что за чертовщина? Как будто кто леску туда примотал. И что теперь? Надо ли понимать, что такие вот нити протянутся от флагштока к флагштоку? Не это ли НАСТОЯЩИЕ струны? Но какая из них будет Красной? Или Красная появится в последнюю очередь?