Читаем без скачивания Стрельцов. Человек без локтей - Александр Нилин

Но в общении с игроками «Дед» ни малейшей важности, присущей руководителям в любой области, на себя не напускал. Мог с ними и рюмку выпить, ошеломляя слишком уж наивных футболистов демократизмом. Конечно, у выпивок с игроками бывала педагогическая подоплека — при тренере у большинства хватало ума не напиваться. В Лондоне после какого-то товарищеского матча Иванов со Стрельцовым и еще двое игроков, приглашенных в зарубежную поездку из другой команды, собрались пойти из гостиницы куда-нибудь выпить. И тут как раз заглянул к ним Маслов с бутылкой коньяка — предложил отметить выигрыш: по сто грамм на брата и получилось. Затем «Дед» сказал: «Я знаю, вы сейчас отдыхать будете», — и удалился к себе. Отдыхать, конечно, никто не собирался — на улицу вышли все-таки, но пить не стали, купили себе по рубашке…

В Париже он взял их с собой в варьете «Лидо». Есть снимок: в глубине кадра комментатор Николай Озеров с бокалом, Эдуард, не догадавшийся убрать из кадра руку, с сигареткой между пальцами, и рядом с ним Кузьма, опустивший руки на колени, как примерный школьник.

Иванов считает, что особенно близких людей у Виктора Александровича не было. Но без общения он дня прожить не мог. Не переносил одиночества. Подселил к себе в большую комнату на сборах трех своих помощников. Устраивал перед сезоном сорокапятидневные сборы в Сочи — убегал от любимой жены Екатерины Федоровны, противницы застолий, а ему после тренерских трудов необходимо было расслабиться.

К помощи науки, медицины этот самородок не обращался, сам на глазок определял нагрузки игроков в предсезонье и в сезоне. В игроках и выборе тактики на матч ошибался в редчайших случаях. На установках бывал краток. Даже в присутствии заводского начальства избегал каких бы то ни было накачек, излишне строгих напутствий. «Дед» ненавидел дилетантов в футболе и не мог скрыть, что сомневается в глубине понимания игры чиновников, руководивших футболистами. И те в отместку не подпускали и близко к сборной мудреца из «Торпедо» и киевского «Динамо», куда он пришел к середине шестидесятых.

Виктор Александрович умел напустить на себя грозный вид, но в «Торпедо» (в Киеве после всего пережитого ему пришлось вести себя несколько по-другому) виновники практически не слышали разносов после поражений. «Дед» ограничивался общим разбором — без упоминания конкретных фамилий.

В душу к молодым лидерам — Иванову и Стрельцову — он тем более не лез. Их игру если корректировал, то минимально. Но вплотную занялся теми, кто окружал фаворитов. Строил омоложенную — дело Бескова продолжалось — команду с учетом выдающихся возможностей своего сдвоенного центра атаки. При таком центре и не нужно было пятерых чистых нападающих — и Юрий Фалин, чтобы не тесниться в первой линии, отходил назад…

В сезоне пятьдесят седьмого года «Торпедо» поднялось на второе место в чемпионате — высшее достижение в истории клуба. А чемпионами стали московские динамовцы — Михаил Якушин был удачлив и с новым поколением игроков.

Бесков же тем временем вошел во вкус преподавательской работы. Он казался созданным для нее. Константин Иванович смягчался под восторженными взглядами мальчишек, во всем ему подражавших, копировавших его пробор в прическе, его манеру говорить и двигаться. Ученики на всю жизнь запоминали «режиссерские показы» Бесковым того или иного приема. Ключевой игрок торпедовской защиты в шестидесятые годы Виктор Шустиков, занимавшийся у Константина Ивановича в ФШМ, вспоминал, что урок у них начинался с того, что тренер внятно разъяснял им технику выполнения элемента или приема, а потом проводился медленный, словно в рапидной съемке, показ, повторяемый многократно. Рапидное изображение сменялось скоростным… Бесков не старался поразить воображение «школьников» своим умением, а учил. И если показанный им прием получался, радовался больше, чем сами ученики. Константин Иванович подводил подопечных к требованиям команды мастеров. Но если в командах, где потом Бесков работал, он бывал к законфликтовавшим с ним людям нетерпимым, невозможным, отчуждал от себя несправедливостью в отношении к уличенным или подозреваемым в нерадивости, в недостаточной преданности тренеру и его идеям, то на мальчишек он никогда не повышал голоса, проявлял бесконечное терпение и — при всей вызываемой им почтительной дистанцированности — достигал короткости в отношениях, какая бывает в лучшие минуты детства с отцом или старшим братом.

Кроме Шустикова в «Торпедо» к Маслову от Константина Ивановича из школы пришли и Олег Сергеев, и Кирилл Доронин. Про тех, кто там уже был, я сказал раньше…

Не помню уж от кого слышал я в ранней молодости, что великие писатели только делают вид, что пишут для толпы. На самом деле они пишут друг для друга.

Но толпа и не читает великих писателей, ограничивается знанием имен некоторых из них — для разгадывания кроссвордов… А сегодня и писатели — не скажу про великих, близко никого из них не знаю — вряд ли друг друга читают.

Футбольные тренеры — и великие, и не великие — встречаются на более узкой соревновательной тропе, чем деятели литературы. (Сегодня, между прочим, из-за общности методик, образцов и влияний извне выделить великих труднее, чем во времена, которые описываю; на слуху скорее имена фартовых, что совсем немало: то есть немало не в том смысле, что имена специалистов известны, а в том, что притягивают они к себе удачу.) И не замечать одному другого и всех остальных коллег нет никакой возможности. Но вражда чаще мешает оценить достоинства соперников, что вообще-то для победы над ними необходимо.

Не стану утверждать, что тренеры-классики умели во всех случаях уважать собратьев по ремеслу и в своих высказываниях о конкурентах придерживались цеховой корпоративности: я сам слышал нелестные отзывы Якушина об Аркадьеве, когда им и делить уже было нечего, недоброжелательные слова о Бескове; слышал и от Бескова уверения в том, что превзошел он и самых знаменитых из старших предшественников…

Но и Якушин, пришедший вместо Аркадьева в послевоенное «Динамо», не ломал из самолюбия выстроенное Борисом Андреевичем, а с молодой энергией стал строить то, что предшественник, на взгляд «Михея», в своем проектировании упустил — и теперь наверстывал упущенное, работая в ЦДКА. И Маслов не захотел убивать в игроках то, что привил им, что посеял в них Бесков, а распорядился выученными другим игроками, согласно собственным воззрениям на футбол.

Во второй половине шестидесятых содержание футбольной жизни в СССР составило тренерское соперничество Бескова и Маслова, руководивших московским и киевским «Динамо». А вот за десятилетие до того они, не сговариваясь, не союзничая, потрудились над «Торпедо».