Читаем без скачивания Восточное наследство - Андрей Анисимов

— Примите наши соболезнования. Для нас смерть господина Михеева очень тягостна.

Ехали молча. Фонд Севы находился в Гнездниковском переулке. Сева под офис арендовал пятикомнатную квартиру в доме начала века. Дом строился для состоятельных людей, и до революции квартиру занимал модный в те времена адвокат Криницкий. Красные превратили ее в коммуналку и заселили пролетариями. Пролетарии загадили жилье до такой степени, что бывший хозяин, явись он с того света, немедленно вернулся бы назад. После дорогого ремонта квартира снова обрела барские черты. Одна из комнат превратилась в кабинет Севы. Гостиная исполняла функции конференц-зала, а в остальных работали шесть сотрудников фонда — юрист и пять экономистов.

Сева уселся за свой стол. Бодрович и Стаховский устроились рядом. Ерожин занял диванчик на отшибе. Секретарь Рудик принес кофе.

Кроткин принципиально не держал смазливых девчонок, считая, что, во-первых, это отвлекает, во-вторых, мужчина не тратит время на косметику и зеркало и не страдает от критических дней…

Сева не прикоснулся к кофейной чашке:

— Я вас слушаю, господа.

Пан Стаховский, показав в улыбке белоснежный набор зубов, предложил начать Бодровичу.

— Господина Бодровича я привез в качестве помощника и секретаря. Ему и слово.

Бодрович долго и путано объяснял, что, согласно договору, подписанному Михеевым в Лондоне, господин Стаховский прибыл в Минск для работы над проектом. Польская фабрика пластмассового оборудования уже приступила к подготовке работ, и пан Стаховский имеет при себе чертежи. Не предполагая, что с господином Михеевым случилось несчастье, и совершенно уверенный в том, что Фонд обо всем осведомлен, пан Стаховский только из соображений этикета попросил его, то есть Бодровича, поставить в известность господина Кроткина о начале практических работ.

— Где контракт? — сухо спросил Сева.

Стаховский открыл портфель крокодиловой кожи, извлек бумагу и протянул Кроткину:

— Ксерокопия, — пояснил поляк. — Оригинал в Варшаве, в сейфе нашей фирмы.

Пока Кроткий разглядывал документ, Ерожин разглядывал Стаховского. Бодрович его не интересовал. Петр Григорьевич сразу отвел минскому еврею место шестерки. Внешность пана, наоборот, показалась Ерожину весьма любопытной. Петр Григорьевич никогда не видел Михеева живым. По телу убитого трудно составить представление о человеке. Но свое представление о Фоне подполковник имел.

И теперь, глядя на холеного породистого пана Стаховского, он пытался представить, как складывались их отношения.

— Извините, господа, — сказал Ерожин. — Могу я задать вопрос нашему польскому гостю?

— Барон Стаховский к вашим услугам, — улыбнулся поляк.

— Как вы познакомились с Михеевым?

Стаховский положил ногу на ногу и небрежно откинул голову в сторону Ерожина. Стаховский знал, что красив, и немного кокетничал даже в обществе мужчин. Правда, красота барона отдавала опереттой. Поляк выдержал небольшую паузу и, только убедившись, что его ответ дойдет до Кроткина, сообщил:

— С Афанасием Фроловичем Михеевым меня имел честь познакомить доктор Смит в собственном доме. Затем я имел удовольствие обедать с московским гостем в ресторане «Блю Элефант», где отметили подписание контракта.

— Вас рекомендовал Вилли? — заинтересовался Кроткин.

— Доктор Вилли Смит имел честь представить мне своего московского друга.

— Это меняет дело, — гораздо дружелюбнее заметил Сева и, подумав, добавил:

— Давайте, господа, сделаем небольшой перерыв.

Мой водитель отвезет вас в отель, а в три часа дня вместе пообедаем. Пока отдохните с дороги.

Гости раскланялись и в сопровождении Рудика покинули кабинет, оставшись наедине с Ерожиным, Сева спросил:

— Подпись подлинная? — и протянул Ерожину копию контракта. Затем встал и, покопавшись в шкафу, извлек еще одну бумагу.

Ерожин сличил подписи.

— На глаз идентичны. Можно сделать экспертизу, — разглядывая бумаги, предложил Ерожин. — Думаю, что липу поляк бы не подсунул.

— Странно, почему Смит мне ничего не сказал о Стаховском. Я с ним говорил три раза. — Сева снял трубку и набрал Лондон. Поговорив несколько минут по-английски, Кроткин перевел Ерожину суть разговора. Вилли Смит действительно их познакомил, но — по его словам — это произошло совершенно случайно.

Смит эпизоду не придал значения, поэтому не счел нужным о нем сообщать. Ручаться за Стаховского или рекомендовать его в качестве партнера Вилли не собирается.

— Твой англичанин крутит, — уверенно заявил Петр Григорьевич.

— Не исключаю, — согласился Кроткин. — Стаховский мог за это знакомство прилично заплатить.

— Наверняка. Они договорились. Твой Смит знакомит Фоню с поляком, получает за это вознаграждение. Обещает факт знакомства подтвердить. Стаховскому больше ничего и не надо. — Петр Григорьевич отчетливо представил себе, как Стаховский обрабатывает Фоню. — Пан — мастер интриги. Он ведет Фоню в ресторан, подпаивает и дает взятку.

— Фоня почти не пьет, раз. Взятку не возьмет, два, — уверенно возразил Сева. — Фоня влюблен в Любу и очень серьезно относится ко мне.

— Согласен. Но Фоня никогда не сталкивался с аферистом такого класса. Могу рассказать, как было дело. — Ерожин прошелся по кабинету. — Поляки свое оборудование ценят дешевле японцев и шведов?

— Да, почти на треть, — подтвердил Кроткий.

— Стаховский обрабатывает Михеева, напаивает его до дури, всовывает взятку и добивается подписи.

— Михеев не пил, — уверенно повторил Сева.

— У меня есть право утверждать, что вы ошибаетесь. Медицинское исследование я видел. В крови Михеева обнаружено остаточное присутствие алкоголя. Если он не пил в самолете, то в Лондоне он напился сильно.

— Странно, — удивился Кроткин.

— Дальше события разворачиваются так.

Фоня трезвеет. Вспоминает, что поставил подпись и взял деньги. Прерывает командировку и летит в Москву. Вы утверждаете, что он вас уважал. Согласен. Поэтому прямо с аэродрома Михеев мчится на Плющиху в надежде застать вас и все выложить. Но его убивают. Убивают и грабят, потому что в кейсе он везет деньги, много денег. В кейсе Михеева взятка. Появляется версия, что Михеева убили ради денег.

Стаховский мог нанять киллера?

Сева включил компьютер, вышел в Интернет, нашел польскую фирму, указанную в контракте, и ответил:

— Фирма существует. Ее мало знают, и полякам крупный контракт получить трудно. Если предположить, что Стаховский дал деньги Михееву, зачем после этого давать деньги киллеру?

Не вижу логики. Для меня сейчас главное — от поляков отвязаться. Я не могу подставлять фонд.

Документ подписан. Стаховский может оспаривать свое право через международный суд.

— Прикиньте, сколько мог дать Михееву «ясновельможный пан». Расскажите ему мою историю и предложите вернуть взятку, в противном случае пригрозите скандалом. У вас есть козырь. Вилли Смит не дает за фирму Стаховского свое поручительство.

— Попробую, — оживился Кроткин. — Для меня такая развязка самая предпочтительная.

Дать подряд полякам — загубить репутацию фонда… Сделайте на всякий случай экспертизу подписи Результат мне нужен к трем часам.

Ерожин отправился к Белорусскому вокзалу на метро. Отыскал на стоянке свою «девятку» и, расплатившись с охранником, нырнул под поднятый шлагбаум. Тверская собрала пробку, и километр до поворота Ерожин ехал почти час. Он злился, поскольку на Петровке надо успеть сделать экспертизу подписи Михеева и узнать новости из Ташкента. Погасив раздражение от черепашьей скорости, он вновь и вновь возвращался к тому дню, когда Михеев прилетел из Лондона. Петр Григорьевич чувствовал, он был почти уверен, что все так и было, как он рассказал Кроткину. Михеев из аэропорта примчался на Плющиху. Его жгли деньги Стаховского. В подъезде он узнает от лифтера, что Севы нет, но дома Люба. Вот он несется по лестнице. Тут видение Ерожина расплывалось, тут начинались чудеса. Ерожин вспомнил анекдот про молодого ученого, встретившего в лесу старушку: «Полюби меня, милый, завтра будешь доктором наук». Исполнив просьбу бабульки, ученый на другой день отыскал ее в лесу и давай ругать: зачем, бабушка, обманула. А бабулька усмехнулась: «До таких лет дожил, а все в сказки веришь». Нет, в чудеса он не верит. Люба в Нахабино, а там кто-то другой. Снова припомнился разговор сестер на даче: «Люба, почему ты в Останкино со мной не поздоровалась?» — «Я в Останкино месяц не была». Кого же Вера видела в Останкино? Позарез нужен пистолет. Почему в Ташкенте тянут резину?

В Управлении Бобров развел руками. Из Узбекистана факс так и не пришел. На звонки там стали отвечать, что полковник Каздоев, обещавший ответить Москве, срочно улетел в район и его надо ждать. Ерожин плюнул и позвонил Грыжину. Генерал был не в духе, но согласился вечером принять. Замминистра сегодня работал допоздна.